— Подожди, — перебила ее я, не дав договорить. — У меня вот еще какой вопрос. Когда вы проснулись, Олег лежал не там, где был, когда вы засыпали. Когда вы ложились, он устроился между тобой и диваном, а когда утром вас разбудила Сотникова, он оказался с другой стороны от тебя. Он что, вставал ночью? Или ты не слышала?
Я умышленно говорила об этом как о доказанном факте, но давала Жанне возможность сказать «не слышала», что было бы куда лучше, чем если бы она ответила «нет». В глазах Жанны мелькнул страх, смешанный с досадой, и я окончательно уверилась, что Эльвира и Артем мне не соврали. Все ясно: Жанна с Олегом вставали оба, а когда снова ложились, им было не до такой мелочи, в каком порядке лечь. Мелкая ошибка, одна из тех, без которых не обходится ни одно преступление, а для сыщика главное — ее не пропустить, заметить.
— По-моему, он не вставал, — начала Жанна, но я снова ее перебила, направляя разговор в нужное мне русло:
— Ну как же не вставал, если утром оказался лежащим не на том месте. Может быть, ты просто не услышала? Ты спишь крепко?
— Да, — тут же ухватилась за предложенную возможность объяснения Жанна.
— Вот видишь, — кивнула я. — Наверное, ты просто не слышала. А жаль. Если бы ты могла это подтвердить, то моя работа сильно бы облегчилась.
— А вы что, подозреваете Олега? — почти с ужасом в голосе спросила Жанна.
— Пока еще я не уверена, — постаралась немного успокоить ее я. Мне сейчас были опасны обе крайности — и если она совсем испугается, и если останется совершенно спокойна. Нужна была золотая середина. — А скажи мне, пожалуйста, вот что, — сказала я, — почему вы с Олегом легли спать на пол? Ведь тогда диван был свободен, Эльвира с Соней еще на кухне сидели. Зачем вам было ложиться на пол, если можно было с комфортом устроиться на диване? Чья это была инициатива, Олега или твоя?
Я снова давала девушке возможность свалить все на Олега, и Жанна тут же ею воспользовалась:
— Вообще-то… да, его. Он сказал, что у него остеохондроз и что ему полезно спать на жестком.
На сей раз Жанна совершенно точно врала — глаза ее забегали. Но я сделала вид, что принимаю все за чистую монету, и кивнула:
— Ну да, я так и думала. И последнее. Жанна, мне неудобно задавать тебе такие вопросы… но сама понимаешь, работа…
Я достала из сумки фотографии и протянула ей.
— Их нашли у Лисовского в кармане. Откуда они у него взялись?
Жанна покраснела и отвела глаза.
— Жанна, не стесняйся, ты взрослый человек и сексуальные пристрастия — твое личное дело, — сказала я. — Меня интересует другое: вас Лисовский фотографировал?
Жанна замялась. Я прекрасно понимала затруднительность ее положения. Она думала, что о шантаже мне пока ничего не известно, и всей душой хотела, чтобы я ничего и не узнала. И она прекрасно понимала, что раз кончик этой ниточки оказался у меня в руках, то я начну ее разматывать и о шантаже могу догадаться. Поэтому ей, по всей видимости, очень хотелось сказать что-нибудь вроде того, что фотографировал не Лисовский, а фотографии она Саше просто подарила. Но в то же время Жанна не могла не понимать, что на такой лжи ее поймать — проще простого. Об увлечении Лисовского фотографией известно многим, дома у него могли остаться негативы, о них она наверняка знает, к тому же есть вторая девушка, запечатленная на фотографии, которую можно найти и расспросить. Вот и выходит, что здесь лгать ей никак нельзя. Я ждала, когда Жанна поймет это, и не торопила ее. Через несколько секунд она заговорила:
— Да. Но не подумайте, это еще до того было, как мы с ним… — Она замолчала, не подобрав нужных слов.
— Жанна, ты совершенно не обязана мне ничего объяснять, — сказала я. — Повторяю: твои развлечения твое личное дело. Просто, поскольку нашли эти снимки в кармане убитого, мне было важно выяснить, откуда они у него взялись. Ведь они могут быть как-то связаны с преступлением.
Я еще какое-то время разливалась соловьем, чувствуя, что цель достигнута. А потом задала несколько незначительных вопросов про Олега и стала прощаться. Жанна пошла меня провожать, и, когда мы спускались по лестнице, я, сделав вид, что споткнулась, схватила ее за рукав — вроде бы для того, чтобы удержаться на ногах. Жанна не обратила на это маленькое происшествие никакого внимания, а я спрятала довольную улыбку. В рукаве халата Жанны обосновалась иголочка-«жучок». Я прикрепила его на тот случай, если разговаривать с Олегом она будет в другой комнате, не в той, откуда мы только что вышли и где остался лежать первый «жучок».
Жанна проводила меня до самых ворот, я на ее глазах села в машину и укатила по дороге. Но уехала я совсем недалеко, аккурат до первого поворота. А там остановилась и быстро нацепила наушники.
Мне повезло, и я успела услышать конец разговора Жанны с Олегом:
— …Только побыстрей! Ты что, не понимаешь? Какие еще дела?! У нас серьезные проблемы. Это не телефонный разговор, приезжай скорее. Да. Жду.
Я удовлетворенно хмыкнула. Все идет по плану. Теперь нужно дождаться Олега и записать их с Жанной разговор. Я проверила, нормально ли работает миниатюрный магнитофон, соединенный с приемником, и вставлена ли кассета. Удостоверившись, что все в порядке, я откинулась на спинку сиденья, завела руки за голову и стала спокойно ждать, поглядывая на дорогу.
Ждать мне пришлось довольно долго — видимо, Олег ехал издалека. За время ожидания я не услышала в приемнике ничего интересного. Жанна ни с кем не разговаривала и вообще вела себя тихо. Но спустя примерно сорок минут наушники «ожили». Сначала в них раздался какой-то писк, затем голос охранника, сообщающего Жанне, что пришел Олег, потом голос Жанны, велевшей немедленно его впустить.
Я нажала кнопку «Запись» на магнитофоне и приготовилась внимательно слушать. Примерно через минуту я услышала звук шагов и мужской голос:
— Привет. Ну, говори, что стряслось-то?
— Олег, у нас серьезные проблемы! — послышался взволнованный голос Жанны. — Сейчас ко мне приходила та баба из прокуратуры… Ну, помнишь, которая приходила утром в Димкину квартиру?
— Ага.
— Так вот она, похоже, тебя подозревает.
— Как меня?! А Серега?
— Я не знаю, почему она решила, что Серега не виноват, но она уже про все догадывается! Она мне показала две фотографии. Из тех самых, понимаешь? И сказала, что их обнаружили в кармане Сашки! Откуда они могли там взяться? Ты же говорил, что его обыскивал.
— Ну да… — голос Олега звучал растерянно. — Не было у него в карманах никаких фотографий. Что-то эта баба тебе наврала, наверное.
— Одна из фотографий была вся в крови засохшей испачкана и продырявлена. Ты ему в нагрудные карманы заглядывал?
— Да, — ответил Олег после небольшой паузы.
Все ясно, в один карман он заглянул, а во второй, где нож торчал, нет.
— Значит, плохо смотрел! Ты понимаешь, как ты нас подставил, придурок? Там, на одной из фоток, вместе со мной Светка. Если эта баба с ней поговорит, она может узнать про то, что Сашка с нее деньги требовал. А там уж догадаться про меня — раз плюнуть.
— Ну и что? Это же не доказывает… — он не договорил, Жанна перебила его:
— Не доказывает? Это же мотив! Она тогда поймет, что у меня был мотив.
— А почему ты говоришь, что она меня подозревает?
— Спрашивала про тебя, вот почему. Кстати, еще одно. Ты не помнишь, как мы легли, когда… — она запнулась, — когда вернулись? Она сказала, что кто-то заметил, что мы лежали не в том порядке. Ну, в смысле…
— Я понял, — резко сказал Олег. — Черт. Точно.
На несколько секунд он замолчал, а потом разразился длиннющим предложением, в котором приличными были только предлоги. Смысл же столь свободного изречения заключался в том, что виновата во всем Жанна. Жанна ответила Олегу в том же стиле, и минут пять из наушников слышались одни визгливые обвинения. Да, ничего себе, дружная парочка…
Наконец они выдохлись, и еще через несколько секунд Олег уже почти спокойным голосом произнес:
— Ладно, хватит лаяться. Толку с того все равно нет. Жанна, нужно решать, что делать будем. Главное, нам с тобой говорить одно и то же и твердо стоять на своем. Нужно или придумать, что я ночью буквально на две минуты выходил в туалет и ты видела, когда я ушел и когда пришел. Или говорить, что в таком порядке и лежали. Свидетелей, которые могут подтвердить, что это не так, не может быть больше двух.
— Давай скажем, что ты в туалет выходил.
— Не-ет, не пойдет, — сказал Олег таким голосом, будто не он только что предложил этот вариант в качестве одного из возможных объяснений. — Я ведь раньше говорил, что не выходил никуда, и если теперь изменю показания, то от меня уже не отстанут. Да и ты, кстати, подтверждала, что я не вставал.
— Я могла спать и не слышать.
— А если ты спала и не слышала, то как ты тогда подтвердишь, что я уходил в туалет на две минуты? Не-ет, давай стоять на том, что уже сказали. Спали, не вставали, а те, кто говорит, что мы лежали не так, врут. Или показалось им. Договорились?
