— Ничего, отремонтируем, — успокоил меня Киря, а потом спросил: — Ну что, едем в отдел?
— Пожалуй, да, — согласилась я и села в машину.
Приехав в отдел, мы с Кирьяновым занялись допросом Разводного. Точнее, официально им занялся Киря, а я только присутствовала в качестве свидетеля. На самом же деле допрос мы с Володькой проводили совместно.
Сразу скажу: измучились мы изрядно, потому что Максим Разводной оказался крепким орешком и долго не поддавался ни уговорам, ни угрозам. Вел он себя так же, как и его сообщник Грицкий. У меня оставалась надежда на признание Разводного, но она с каждой минутой все таяла и таяла.
В конце концов, поняв, что разговорить парня не удастся и он вряд ли в чем сам сознается, мы с Кирей отошли в сторонку посовещаться.
— Что предлагаешь сделать? — первым обратился ко мне Володька. — На этого парня у нас ничего нет. Обвинения Апроянца ничем не обоснованы. Любой адвокат в два счета добьется, чтобы Разводного отпустили, и он, как я вижу, это прекрасно понимает.
— Да уж, — кивнула я с привычной присказкой. Потом немного подумала и добавила: — Думаю, нужно попытаться отыскать третьего сообщника преступников. Возможно, он будет более разговорчивым и менее упрямым.
— Может, и так, но как его найти? — засомневался Киря. — Мы даже не знаем, за какую ниточку потянуть, чтобы найти этого третьего. Или, может быть, ты что-то уже придумала?
— Нет, но думаю, что нужно пообщаться с родственниками Разводного и попытаться выяснить через них, с кем он чаще всего общался, кто к нему приходил и тому подобное.
— Короче, твоя обычная работа, — подвел итог Киря.
Я снова кивнула, а Володька добавил:
— Ну, тогда подожди, принесу данные о нашем задержанном.
Вскоре информация о Разводном лежала передо мной. Внимательно просмотрев бумаги, я узнала, что Максим разведен, но ребенок остался с ним, так как его мать была лишена родительских прав из-за пьянства и постоянного избиения мальчика. Жил Разводной в Хрущевке, известном старом районе города, самом неспокойном. В аэрофлоте он работал уже три года, имел поощрения со стороны начальства за качественное выполнение служебных обязанностей, одним словом, — не сотрудник, а паинька. Судимости не имел, нигде никогда не светился. Что касается родственников, то все они жили слишком далеко, а значит, общаться с ними Разводной просто не имел возможности. На работе особо близких друзей не имел и считался замкнутым по натуре человеком. Впрочем, все, как я и предполагала.
Не привыкнув доверять каким бы то ни было бумагам, не проверив всего, я списала себе в блокнот адрес Разводного, чтобы наведаться туда лично и пообщаться с его тринадцатилетним сыном. Возможно, мальчик поможет мне узнать что-то новое. Непонятно было мне и то, куда Грицкий вместе со своими сообщниками мог прятать огромные суммы, которые наворовывались этой гоп-компанией едва ли не каждую неделю. Дома столько денег хранить просто невозможно, в тайниках тоже небезопасно. Правильнее всего было бы открыть счет в банке, но я сомневалась, чтобы наши ребятки решились на это. Если и решились, то наверняка счет был оформлен не на кого-то из них, а на подставное лицо, чтобы нельзя было ничего проверить и доказать. Но искать деньги было просто необходимо, так как они являлись не только уликой для милиции и для осуждения преступников, но еще и доказательством того, что порученная клиентом работа мной выполнена как следует и до конца.
Сказав Кире, куда еду, я оставила его дальше общаться с неразговорчивым преступником, а сама вышла на улицу. Села в помятую машину, завела ее и тронулась в путь. Понимая, что нужно хоть немного расслабиться, на ходу достала из пачки сигарету и закурила. Несколько затяжек сразу подействовали на мой уставший организм, возвращая его к жизни и наполняя энергией.
Но тут, как назло, зазвонил мой сотовый. Заранее проклиная того, кто меня побеспокоил, я торопливо нащупала телефон в сумочке и, достав его, произнесла:
— Да, слушаю.
— Татьяна? Говорит Артем, — услышала я. — Хочу спросить: этот тип уже сказал, где мои деньги, или еще нет?
— Нет, не сказал, — едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить, ответила я. — Вы думаете, все так легко делается? Его сейчас допрашивают, и я сама не в курсе, какие это дает результаты, — решив схитрить и хоть на время отделаться от назойливого и чересчур эмоционального потерпевшего, продолжила я. — Если что-то и прояснится, то не раньше завтрашнего утра.
— Так долго? — разочарованно вздохнул Апроянц.
Я сделала вид, что не заметила его недовольства, и, сославшись на занятость, отключилась.
Мысленно ругая себя за то, что не попросила описать работника аэропорта кого-нибудь другого из потерпевших, а обратилась к Апроянцу, я пообещала сама себе — впредь обязательно сначала буду обращать внимание на эмоциональность человека, а уже потом пользоваться его услугами. Сегодня все закончилось более или менее удачно, а ведь могут возникнуть и какие-нибудь более серьезные осложнения, если действовать необдуманно.
Наконец впереди показался дом с номером сто шестьдесят три, в котором и проживал Разводной. Это была обычная хрущевка, одна из тех, что строились сорок лет назад. О таких домах сейчас частенько забывали городские власти, не выделяя никаких средств на их ремонт, а потому со старыми и ветхими уже строениями стали случаться всякие каверзы, типа обрушений и медленного оседания. Не обошла подобная участь и дом, к которому я подъехала: ступеньки перед подъездами отсутствовали вовсе, рассыпавшись и превратившись в некое подобие щербатой горки, первоначальная краска со стен сошла почти полностью, и вообще он выглядел весьма непрезентабельно…
Оставив машину перед первым подъездом пятиэтажки, я вошла в него, по почтовым ящикам определила, что нужная мне квартира находится именно в нем, и стала подниматься по обшарпанной, местами обколотой лестнице, деревянные перила на которой уже давно отсутствовали. Дверь квартиры Разводного была, по всей видимости, не так давно выкрашена в синий цвет и еще не успела испачкаться. Я несколько раз надавила на звонок, но никто не открыл мне.
Я постояла несколько минут и надавила на кнопку еще раз. За дверью по-прежнему стояла тишина.
«Похоже, дома никого нет, сын Разводного где-то шатается», — подумала я про себя, но уходить не спешила. Я прикинула, что раз уж приехала сюда, то следует хоть что-то выяснить, и даже собралась потревожить обитателей соседней квартиры, как вдруг за крашеной дверью что-то зашуршало. Я прислушалась и поняла, что в квартире все же кто-то есть. Через несколько минут дверь передо мной распахнулась, и я увидела заспанное и удивленное мальчишеское лицо. Мальчишка несколько минут пялился на меня, а потом спросил:
— А вы к кому? Папы нет дома.
— А я не к нему, я к тебе, — ответила я, рассматривая сына Разводного.
Это был типичный на вид подросток, с ровным овалом лица, немного выпуклыми скулами, маленьким носом и редкими светлыми волосами. Глаза у мальчика были серые, а на щеке виднелась небольшая ямочка. Одет он был по-домашнему: в спортивное трико, футболку и рваные на носах тапочки.
— Ко мне? — после довольно долгой паузы удивленно переспросил паренек, а когда я кивнула, распахнул дверь пошире и добавил: — Ну, тогда проходите.
Я прошла в квартиру и сразу поняла, что убирались в ней не часто, а если и делали это, то не очень аккуратно и старательно. Вещи валялись на стульях, хотя их вполне можно было убрать в шкаф. Даже из коридора было видно, что раковина полна грязной посуды, а все пепельницы набиты окурками от сигарет.
Отыскав для себя не слишком заваленный одеждой стул, я уселась. Паренек же нервно взъерошил волосы руками и остался стоять в дверях.
— Да ты садись, разговор предстоит долгий, — по-хозяйски пригласила я его. — К тому же не очень удобно разговаривать с человеком, который находится слишком далеко от тебя.
— А в чем, собственно, дело? — все же прислушавшись к моей просьбе и пройдя к креслу, спросил мальчик. — Я вас не знаю.
— Ну, тогда разреши представиться: частный детектив Татьяна Александровна Иванова. Кстати, а как зовут тебя?
— Константин, — спокойно ответил мальчик, а потом продолжил: — Нет, я что-то не понял… Зачем вы пришли?
— Сейчас объясню, — пообещала я и, собравшись с мыслями, поведала парню о том, что час назад с поличным был задержан его отец, который с помощью своего сообщника обворовал не одну квартиру в нашем городе. К нему же я пришла для того, чтобы уточнить и прояснить кое-какие подробности.
Слушая меня очень внимательно, Константин постепенно начинал нервничать, причем мне показалось, что не только из-за переживаний, связанных с арестом отца.
— Скажи, ты знаешь Сергея Викторовича Грицкого? — решила я начать с главного. — Он к вам приходил?
