– То есть вы были против убийства Полежаева?
– Естественно. Можно было просто все поделить по-честному, и все. Но Бабурин как жил дураком, так и помер. Да еще и к Ленке он клинья подбивал, я давно это заметил. Может, еще и поэтому в Полежаева пальнул.
– Значит, Разлогов подбирается к вашим деньгам, – задумчиво произнесла я. – И конкретно Ильичев тут ни при чем. Просто он тоже завязан в концерне, деньги с доходов которого хочет получить Разлогов.
– Разлогову по барабану, с чего получить деньги, – усмехнулся Куропаткин. – Лишь бы получить. Где я их возьму, его не касается.
– Но вы не собираетесь ничего ему платить, – посмотрела я на Куропаткина.
Тот выразительно взглянул на меня и четко произнес:
– Нет. Во-первых, я не считаю себя его должником. Я получил лишь свою, честно заработанную долю у Полежаева. А во-вторых, тех денег, что хочет Разлогов, у меня просто нет.
– А вы что, знаете, какую конкретно сумму он хочет? – поинтересовалась я.
– Нет, он мне официального счета не предъявлял. Но из-за пары штук баксов мочить всех подряд не стал бы.
– Не стал бы, – согласилась я. – И даже из-за двух десятков. Скажите мне честно: вы не общались с ним после его освобождения?
– Нет, – твердо сказал Николай Иванович.
– И он не показывался вам на глаза?
– Я видел его только возле «Трапезы» с вами в тот день.
– А вот он – наоборот, – задумчиво произнесла я. – В тот день он, может, вас и не видел. Но что следит за вами давно – это очевидно. И думаю, именно он подстроил так, что вы опоздали в «Трапезу», а я оказалась один на один с этим пьяным доходягой, от которого он меня якобы благородно спас.
– Я уже тоже это понял, – согласился со мной Куропаткин.
Я посмотрела ему в глаза:
– Вы понимаете, что теперь вам нужно быть предельно осторожным?
– Хотите наняться ко мне в телохранители? – усмехнулся Куропаткин.
– Вообще-то я не привыкла набиваться сама, – возразила я. – А во-вторых, у меня пока еще есть клиент.
– Ну, думаю, вам можно сворачивать свою деятельность в отношении Ильичева, – махнул рукой Куропаткин. – Теперь очевидно, что он ни при чем.
– Ну, еще неизвестно, как все может повернуться, – сказала я. – Ему может грозить опасность и опосредованно – неизвестно, какой план разработает Разлогов дальше. Так что я не считаю правильным бросать Ильичева сейчас. Да он и не предлагал мне расторгнуть наше соглашение.
– Что вы собираетесь предпринять дальше? – спросил Куропаткин будто бы мимоходом и добавил: – Если вообще собираетесь?
– Думаю, пора обратиться к знающим людям, – уклончиво ответила я. – Потом будет ясно. Вы мне скажите только одно: вы согласны быть моим союзником? Или и дальше намерены не доверять и набивать мою сумку «жучками»?
– А что мне оставалось делать? – Куропаткин резко повернулся ко мне на стуле. – Тут сплошное мочилово пошло – кому я могу доверять? Мне бы самому уцелеть и попытаться разобраться, что к чему!
– Ну, во многом мы, кажется, уже разобрались, – спокойно ответила я. – Так что теперь, думаю, нам целесообразно помогать друг другу.
– Ну я же рассказал вам все, – уже миролюбиво проговорил Куропаткин. – Значит, согласен на сотрудничество. У меня вообще-то есть кое-какие мыслишки…
– Вот и отлично! – повеселела я. – Тогда ответьте еще на пару вопросов. Вы знаете, когда освободился Разлогов?
– Нет. Но судя по тому, что ему тогда впаяли пятнадцать лет, то недавно.
– Хорошо. Далее – вы знаете, где его можно найти?
– Понятия не имею, – повертел головой Куропаткин. – Я же говорю, что не пересекался с ним. Для меня вообще удивительно, как он на нас вышел.
– Ну, в этом как раз ничего удивительного нет, – сказала я. – Вы же в свое время с Бабуриным нашли Полежаева, а он уехал достаточно далеко от Новотроицка. Так что было бы желание. А у Разлогова оно, как видно, о-очень большое.
– Да уж, – вздохнул Куропаткин.
Я поднялась со стула и подвела итог:
– Значит, так. Сейчас я отправляюсь по делам, а вы лучше никуда не высовывайтесь. Тем более что здесь у вас есть хоть какая-то охрана. А когда план созреет, я сама к вам приеду. И тогда согласуем его с вашими мыслишками. Ждите.
И, попрощавшись с Николаем Ивановичем, вышла из его дома.
Размышляла я недолго. Знакомых в ФСБ – хороших знакомых, готовых по моей просьбе включиться в операцию, – у меня было не очень много. И, перебрав их всех в уме, я остановилась на кандидатуре майора Челышева. В телефонной записной книжке у меня хранился номер его сотового, и я прямо в машине набрала его.
Челышев Валерий Алексеевич ответил почти сразу же:
– Да, слушаю.
– Это Евгения, – представилась я.
– Да я понял, что хотела? – по-деловому коротко спросил майор.
– Пересечься можем? – в той же манере ответила я.
– Где, когда?
– Желательно прямо сейчас, где – не принципиально.
– Тогда давай где-нибудь в центре. Кондитерка у цирка подойдет?
– Вполне, – согласилась я. – Через двадцать минут встречаемся.
На этом мы и порешили с Челышевым. И в душе я очень обрадовалась, что все складывалось так удачно. По идее, Валерия вообще могло не быть в городе. Или он мог быть занят настолько, что встреча наша состоялась бы только спустя несколько дней, чего я не могла себе позволить. Время сейчас было дорого.
Позвонив на сотовый Ильичеву и убедившись, что у того все в порядке, я сообщила, что постараюсь не задерживаться долго, и поехала в центр города. Кафе, находившееся недалеко от тарасовского цирка и славившееся своими кондитерскими изделиями, всегда свежими и вкусными, не имело названия, но было известно практически всем.
Когда я вошла в него, Валерий уже стоял в очереди в кассу. Я кивнула ему и подошла.
– Ты пока иди столик займи, – проговорил Челышев. – А я все возьму на двоих. Или не доверяешь моему вкусу?
– Не вопрос, – покачала я головой и отправилась за столик.
Через пару минут мы с Челышевым уже пили крепкий, только что сваренный кофе и заедали сладостями: я – фисташковым мороженым, а он – пирожным со взбитыми сливками.
– Знаю, что ты к мороженому имеешь слабость, – подмигнул мне майор.
– Приятно слышать, что ты так внимателен к моим предпочтениям, – улыбнулась я в ответ. – А теперь постарайся столь же внимательно выслушать мой рассказ.
– Давай! – кивнул Челышев, и я начала.
Я тезисно изложила ему всю историю, начавшуюся несколько дней назад с того, как Владимир Ильичев нанял меня своим телохранителем. Потом прошлась по всем участникам и добралась до рассказа об уральских событиях. Единственное, о чем я умолчала, так это об убийстве Полежаева. Несмотря на то что погиб он от руки Бабурина, а не Куропаткина, и формально Николаю Ивановичу и Темниковой ничего не грозило, сейчас это преступление не было главным на повестке дня. Сейчас следовало разобраться с Разлоговым.
Челышев слушал меня внимательно, никак не выдавая своих эмоций, но было видно, что он размышляет. Когда я закончила говорить, Челышев продолжал хранить молчание, перейдя ко второй порции кофе.
– Что скажешь? – первой нарушила я паузу.
Челышев неопределенно покрутил в воздухе пальцами.
– Тебя что-то смущает? – продолжала допытываться я.
– Самая малость. Прежде всего то, где искать твоего Разлогова, – усмехнулся Челышев. – И это вопрос не по моей части. Этим уместнее заниматься все же милиции.
– Я понимаю, но уж больно дело серьезное, – сказала я.
– А если серьезно, Женя, то обрати внимание вот на что, – сдвинув брови, сказал майор. – Ты уверена, что в этот концерн вложены все деньги?
– В смысле? – не поняла я.
– Объясняю, – качнул головой Валерий. – Бандитский общак – сумма огромная. К тому же утерян он был бандитами лет пятнадцать назад, так?
– Ну… – согласилась я, еще не совсем понимая, к чему клонит майор.
– За это время деньги менялись и обесценивались много раз. Стал бы такой ушлый человек, как Полежаев, хранить их бумажках?
Я задумалась.
– Ну, может, и не стал бы. Но что это меняет?
– Та часть, что он вложил в автоконцерн, наверняка не покроет всю сумму общака, – уверенно произнес Валерий. – И потом, если мне не изменяет память, концерн «Эвита» открылся лет пять назад, так?
– Ты хочешь сказать, что у Полежаева оставались еще деньги? – посмотрела я Челышеву в глаза.
– Наверняка! – сказал тот. – И наверняка о том же не может не знать – или хотя бы догадываться – твой Куропаткин, а также Разлогов. И скорее всего, именно до этих денег он и добирается.
– То есть у Полежаева должен был остаться какой-то счет, так? – продолжала я смотреть на майора. – Валера, да не улыбайся ты так! Я же телохранитель, а не экономист! – не выдержала я.
– Ну, я тоже не экономист, – пожал плечами Челышев. – Но думаю, что-то он оставил. Счет ли, или что другое – не знаю.
– Так-так… – проговорила я. – А вот Куропаткин может знать.
