Ознакомительная версия.
Но Гербария решительно отвергла это предложение:
– Нет. Я не хочу такую дочь! Если бы Мила росла послушной или хотя бы демонстрировала какие-то способности, тогда я бы еще подумала. А так… Пусть идет по жизни выбранным ею путем. Я сделала для нее все, что могла. Больше я не хочу с ней возиться!
– И ты просто выставишь ее в большую жизнь ни с чем?
– Я подготовила документы, по которым Мила сможет получить комнату, профессию и жить самостоятельно.
– Миле комната не полагается. Она ведь не круглая сирота.
– Комнату я куплю ей сама. Но пусть думает, что получила ее от государства.
– Но почему?
– Я не хочу никаких контактов с этой девицей. Хорошего от нее ждать не приходится. Но возможно, новый город, новые впечатления помогут ей хоть немного остепениться. Но личного общения между мной и Милой не будет никогда. За эти годы дочь не раз жестоко разочаровывала меня своим поведением, я полностью умываю руки в отношении нее.
Калерию охватила тоска. Да, воспитанница причиняла ей немало хлопот, была ее постоянной головной болью, но против своей воли она привязалась к Миле и теперь боялась за девочку больше, чем когда-либо.
– Но Мила пропадет одна.
– Значит, такова ее судьба. Впрочем, если ее отец хочет… пусть он теперь носится со своим отродьем.
Слова Гербарии прозвучали настолько жестко, что даже ее подруга вздрогнула.
– Если столько лет отец девочки не проявлял к ней никакого интереса, неужели он спохватится сейчас? – робко возразила она.
В ответ она услышала от Гербарии:
– Отец Милы не отказывался от девчонки. Именно он давал мне те деньги, которые я передавала тебе. К тому же в последнее время он сильно изменился. Бросил пить, возможно, он послужит Миле хорошим примером. Я сообщу ему о том, что снимаю с себя всякую ответственность за судьбу нашей дочери. Если он захочет, пусть действует дальше сам.
– А вы знаете, кто отец Милы?
Калерия отвела глаза.
– Нет.
– Гербария мертва, – напомнила ей Алена. – Мила тоже. Полагаю, скрытность теперь ни к чему.
– Да, да, я понимаю. Но дело в том… Я не знаю имени отца девочки.
– Не знаете или не хотите нам его сказать?
– Я могу лишь предполагать.
– Уже лучше! Предполагайте!
– Как я уже говорила, Гербария регулярно интересовалась успехами дочери. Но она была не единственной, кто осведомлялся о девочке. Как раз в тот год, когда Милу должны были перевести в другое заведение, сюда приехал один мужчина. Он был в инвалидной коляске, недавно пережил серьезное ДТП, вследствие которого обезножил. И звали этого мужчину…
– Борис Степанович! – не дослушав ее, воскликнула Алена.
– Вы тоже его знаете?
– Имели удовольствие сталкиваться. Так вот кто отец Милы!
Калерия поспешно покачала головой:
– Погодите! Я этого не могу утверждать с точностью. Я лишь предполагаю, что это может быть он.
Но подругам теперь много становилось понятным. Если раньше они ломали головы, пытаясь угадать, что связывает неуправляемую Милу и Бориса Степановича, то сейчас им стало это понятно. Пережив ДТП и потеряв вследствие своей инвалидности возможность кутить и развлекаться напропалую, Борис Степанович был вынужден покончить с прежней разгульной жизнью. Но его деятельная натура требовала выхода. Мужчина ударился в религию, в благотворительность и занялся исправлением своих прежних ошибок.
Видимо, Мила стала очередным его проектом, увы, провальным.
– И что Борису Степановичу было нужно у вас?
– Как что? Он искал Милу. Сказал, что возглавляет фонд помощи трудным подросткам. Ну, а Мила как раз и была таким подростком, так что никаких подозрений у девочки не возникло.
– Они подружились?
– Миле он нравился. Я же видела Бориса Степановича всего один раз, на меня он произвел благоприятное впечатление. Но какова история их дальнейших отношений с Милой, я не знаю. Также я не думаю, чтобы он признался Миле в том, что является ее отцом. Будь это так, Мила бы не утерпела, сообщила мне это. Мы внушали девочке, что ее мать недостойна общения с ней. Но Мила мечтала найти своего отца.
– Почему же Гербария полностью не убрала из документов дочери свое имя? Если она не хотела видеться с ней, то это было логичнее всего сделать.
– Дело в том… Дело в том, что когда Мила была маленькой, у Гербарии еще оставалась надежда, что дочь исправится, станет послушной, перерастет свою склонность к хулиганству. А потом… Потом получилось так, что Гербарии пришлось уволиться из нашей структуры. И она уже не имела того влияния, чтобы внести такие серьезные исправления в документы Милы.
Калерия была достаточно откровенна с сыщицами. Но у них остался еще один вопрос, который они хотели ей задать.
– Мила ведь приезжала к вам уже после того, как устроилась в Питере?
– Несколько раз появлялась. И пару месяцев назад меня навещала. Не скажу, что я была рада ее видеть. Мила заявилась с банкой пива, держалась развязно, мне пришлось выставить ее с помощью охраны.
– Но чего она хотела?
– Я так поняла, она все-таки решила познакомиться со своей матерью. Для этого она навела справки о Гербарии, узнала, что ее мать вовсе не беспутная пьяница, как мы ей говорили, а вполне обеспеченная дама, страшно обозлилась, кричала, что мать ее ограбила, и требовала сведений о своем отце.
– И вы ей сказали про Бориса Степановича?
– Нет.
– А сама она не догадалась?
– Нет, как ни странно, самой Миле мысль о том, что ее покровитель может оказаться ее отцом, в голову не пришла. Она знала, что у Бориса Степановича под покровительством находится множество детей и даже организаций. И про него она не думала.
– Значит, Мила хотела узнать от вас имя своего отца. И это все, за чем она приезжала к вам?
– Она также спрашивала о том, чем занималась ее мать. И еще ее интересовало, не было ли у ее матери других детей.
– И что вы ей сказали?
– Правду. У Гербарии была одна дочь, и эта дочь – Мила.
– И как девушка восприняла это известие?
– Мне показалось, что она довольна. Но лично я испугалась.
– Испугались? Чего?
– Пока Мила росла, она очень редко выглядела довольной. Но когда это все-таки с ней случалось, можно было дать руку на отсечение, что кому-то, по ее мнению, нехорошему пришлось от ее проделок худо. И я подумала, что зря Гербария надеется на то, что ее проблемы с Милой закончились с совершеннолетием дочери. И напрасно она думает, что Мила ей теперь не опасна. Девушка узнала то, что от нее скрывали все эти годы. Она узнала, что у ее матери есть деньги. И теперь хочет к этим деньгам подобраться.
Что же, это вполне укладывалось в ту схему, которая уже была нарисована подругами. Единственной новостью для них стало известие о том, что Борис Степанович является отцом Милы. Или во всяком случае он близко знаком с отцом девочки. И поэтому следующим пунктом расследования подруг должен был стать разговор с этим человеком.
– Еще один вопрос к вам.
– Да.
– А откуда у Гербарии взялись большие деньги?
Калерия здорово смутилась. Ей явно не хотелось отвечать правдиво. И она попыталась уйти от прямого ответа:
– Деньги? О каких деньгах вы говорите?
– Мы и без вас знаем, что Гербария была не бедной дамой. Но при этом она всю жизнь до своего замужества проработала в государственной структуре, откуда же тогда капитал? Мы знаем, Гербария уволилась с доходного места по настоянию ее мужа, но…
– Кто вам это сказал? – перебила их вопросом Калерия.
– Сам Федосеев и сказал.
– Вот, значит, как Гербария преподнесла ему эту новость, – задумчиво произнесла Калерия. – Что же, она всегда умела сказать людям то, что они хотели бы услышать.
– А какова была причина ее увольнения в действительности?
– Возник слух, что Гербария поставляет детей и стариков из подведомственных ей учреждений для целей… ну, не совсем легальных, так, что ли. Все мы не без греха, конечно, но… Но одно дело, когда стараешься, чтобы хорошо было всем, а не тебе одной. И совсем другое, когда стараешься только для себя самой. Вот я, к примеру, копила на строительство этого дома всю жизнь. И то мне бы не удалось реализовать эту мечту, не заработай в нашем городе новая президентская программа. По ней я получила почти бесплатно участок земли и деньги, которых мне не хватало для начала строительства моего дома. А Гербария… Она не любила, как сама выражалась, ждать милости от природы. За что и поплатилась. Хорошо еще, что в тюрьму не угодила за свои делишки. Но все же уйти с работы ей пришлось.
– Но то, что ей удалось скопить, осталось при ней?
– Более того, она еще и приумножила свой капитал за последние годы.
– Это каким же образом?
– Не спрашивайте меня об этом! Гербария и в прежние годы не была словоохотлива. А уж уволившись, она и вовсе потеряла ко мне всякий интерес. Но я знаю, что денег у нее стало еще больше. Она сама хвасталась мне, что, уйдя из ревизионной комиссии, стала зарабатывать в десять раз больше, чем прежде! Теперь руки у нее развязаны, никаких проверок из министерства, полная свобода деятельности.
Ознакомительная версия.
