– Ну, пусть и дальше так думает, – усмехнулся Павел. – На хрена я ей нужен? Старый, больной… Что мог, я для девочки сделал. Обещание перед Михой выполнил. Вот еще машинку ей подарить хотел, деньги копил. Но теперь, видно, не судьба. Финита ля комедия…
– Вот уж точно, – согласилась я. – Игра окончена, Гордеев. Девочка уже взрослая и может жить как хочет. Ей больше не нужна твоя забота. Ты слегка заигрался в ангела, не находишь?
Гордеев упрямо молчал.
– Она любит Валентина. Кстати, куда ты дел парня? Надеюсь, с ним все в порядке? Ты ведь понимаешь – если с парнишкой что-то случится, Жанна тебя никогда не простит.
– Да жив твой пацан, – нехотя процедил сквозь зубы Гордеев, и я перевела дыхание. Честно сказать, я не была так уж уверена в том, что найду Валентина живым и здоровым. Ведь «ангел» не пощадил Игорька, да и с остальными был жесток. С чего бы ему жалеть Валентина?
– Ну, и где же он?
– Да в гараже заперт. Спит он. Я ему лекарство дал. А ночью моторчик бы завел…
Ага, ясненько. Павел дал мальчишке сильнодействующее снотворное, планируя этой же ночью прикончить пленника, заведя двигатель машины в замкнутом пространстве гаража. Добренький такой «ангел»…
– Ключи. – Я протянула ладонь. – И побыстрее.
Гордеев смотрел на меня исподлобья, как волк, загнанный в ловушку.
– И чего мне теперь делать? – наконец спросил бывший контрактник.
– Ну, это уж ты сам решай. – Я пожала плечами. – Хочешь – беги. Может, успеешь слинять куда-нибудь за границу.
– Чего я там забыл, – буркнул Павел.
– Но имей в виду – я пойду в полицию при первой же возможности. Ты пойми – не могу же я сделать вид, что, дескать, «все хорошо, прекрасная маркиза». Ты убийца, Гордеев, и сам это знаешь.
Павел тоскливо посмотрел на лампочку, что мигала под потолком, и хрипло попросил:
– Слышь… а ты не можешь… это… просто подождать? Ну, не доносить на меня… пока.
Я аж онемела от подобной наглости.
– Чего подождать? Пока ты окажешься на Канарских островах?!
Гордеев скривился, будто у него болели зубы:
– Да не побегу я. Я ж тебе говорил, что болен.
– Знаешь, глядя на то, как ты дерешься, ни за что бы не поверила! – честно сказала я, потирая шею.
Гордеев усмехнулся:
– Да, это я могу. Единственное, что я в жизни хорошо умею. Драться да убивать. Спасибо, научили…
Я присела на табурет, но не рискнула дотронуться до руки Павла. Кто его знает, этого «ангела»… если я его одолела один раз, не факт, что у меня это получится во второй. Так что стоит держаться от него подальше – просто на всякий случай.
– Слушай, Гордеев, я тебе сочувствую, – сказала я, чувствуя себя довольно погано. – Я ведь знаю – ты делал добро так, как это понимал. Кто я такая, чтобы читать тебе мораль? Может быть, на твоем месте я поступила бы точно так же… Не знаю. Но за этого мальчишку я отвечаю, а ты его убить пытался…
– Ладно, – мотнул головой Павел. – Все понял. Тогда так – дай мне один час. Всего час… не хочу в тюряге загибаться. Я лучше это… сам, короче. Сам себе судья и прокурор.
Я медленно поднялась. Чего-то в таком роде я и ожидала. Все-таки Гордеев – бывший военный.
– Не хочу позора, понимаешь? А так… Скажут, пьющий грузчик выпал из окна или повесился, ничего странного…
– Ладно. Один час, – сказала я. – Договорились.
Я вышла из квартиры Гордеева и осторожно прикрыла за собой дверь.
Гараж, где «ангел» спрятал Валентина, располагался за домом. Я довольно долго ковырялась с замком – смазка застыла от холода. Наконец тяжелая дверь со скрипом отворилась. Я достала из кармана куртки фонарик. В гараже стоял потрепанный «жигуленок». На полках в идеальном порядке были разложены запчасти и инструменты. И ни малейших следов Валентина Кричевского! Неужели Гордеев обманул меня? И сейчас, пока я теряю драгоценное время в его гараже, преступник уже на пути к свободе?
Да, Охотникова, давно тебя не водили за нос…
Тут откуда-то из-под днища машины донесся слабый стон. Я наклонилась и посветила фонариком. И точно – «жигуленок» стоял на смотровой яме, а на дне ее, завернутый в какое-то грязное одеяло, лежал Валентин.
На то, чтобы достать парнишку из ямы, ушло еще минут пять-семь. Пока я завела машину Гордеева, пока вывела ее из гаража, пока вытащила юношу на свет божий… Валя был жив и невредим, только раздет и одурманен снотворным. Одежда парня обнаружилась в багажнике «жигуленка» – очевидно, Павел перевозил свою жертву именно там. Я как могла оттерла лицо юноши от машинного масла, одела Валентина, как маленького, и уложила его на заднее сиденье. Придется позаимствовать машину Гордеева для того, чтобы доставить парнишку домой. К тому же «ангелу», если он сдержит данное мне слово, машина больше не понадобится…
Теперь передо мной стояла задача: как быть с парнем? Везти его в больницу? Но Валя даже не ранен. Действие лекарства скоро закончится, и мальчик проснется. Ехать вместе с пострадавшим в полицию? Но я обещала Гордееву час форы, а я слово свое обычно держу.
Решено – отвезу мальчишку домой. Его нужно отмыть, переодеть и привести в чувство. Нет, привести в чувство, отмыть и переодеть – вот в такой последовательности.
Правда, в квартире Кричевских сейчас может находиться Влад. А я так и не выяснила, зачем телохранитель разыскивал парнишку… Ну, ничего. Мальчик будет не один – там его властная бабка, да и я не дам Валю в обиду. Заодно и выясню причину странного поведения телохранителя. Давно пора поговорить начистоту…
Пока мы ехали, Валентин пришел в себя. Мальчик очнулся, но сидеть самостоятельно пока не мог – только таращил на меня мутные от снотворного глаза.
– Это вы?! – наконец узнал меня Кричевский.
– Ну, типа я на сегодня твой ангел-хранитель, – усмехнулась я, радуясь, что с парнишкой все нормально.
– А я уже думал, мне конец, – вздохнул Валя. – Кто это был, а? Ну, тот тип, что на меня напал?
– Это… как бы тебе объяснить попонятнее… такой вот Робин Гуд наших дней. Защитник и покровитель твоей подружки.
Валентин потер затылок:
– Ничего себе – Робин Гуд…
– Чем это он тебя? – сочувственно спросила я.
– Не помню, – поморщился Валя. – Он мне позвонил, сказал, что владеет важной информацией. И чтоб я никому о нем не рассказывал. Я решил, он что-то знает про того, кто стрелял в маму… Я вышел, тут он меня по затылку стукнул. Дальше я ничего не помню. Очнулся в гараже, в яме. Темно и холодно. Этот урод мне протягивает какую-то пилюлю и стакан с водой. И говорит: «Выбирай. Либо ты добровольно выпьешь это снотворное и умрешь безболезненно, либо мне придется проломить тебе башку…» Ну, что мне оставалось делать?
Валентин утер лицо рукавом когда-то чистой курточки, но еще больше размазал по лицу машинное масло.
– Я таблетку выпил, и последнее, что помню, – как на меня надвигалась машина.
Да, если бы я не выжала информацию из Маргариты Сергеевны Полупан, Валю было бы уже не спасти… Повезло мальчишке.
– Скажите, за что он хотел меня убить? – по-детски обиженно спросил Кричевский. – Я ведь с ним даже не знаком.
– Понимаешь, – попыталась объяснить я, – он уверен, что его миссия – защищать Жанну Подаркову от всех возможных бед и неприятностей. Так вот, он посчитал, что ты – одна из этих бед. Избалованный мажор, с большими проблемами вдобавок. А его девочке – это он так думает – больше подошел бы простой парень, надежный и работящий.
– Я надежный, – улыбнулся Валентин. – Просто Жанна пока об этом не знает…
Я припарковалась возле дома Кричевских.
– Ты как, сам дойдешь или тебе помочь? – спросила я.
– Я сам! – вскинул голову мальчишка. Но мне все же пришлось подставить ему плечо, чтобы Валя смог доковылять до подъезда, а потом и до лифта.
Дверь в квартиру Кричевских мне открыла совершенно незнакомая женщина.
– Простите, вам кого? – поинтересовалась она с ледяной вежливостью. Я опешила.
В этот момент из глубины квартиры донесся знакомый голос Галины Георгиевны:
– Таня, Танюша, кто там?
– Не знаю, Галина Георгиевна, тут какой-то оборванец и с ним женщина, – ответила та.
Я отодвинула Таню плечом и помогла Валентину перебраться через порог родного дома.
– Валечка! – ахнула старуха Кричевская, с трудом вставая с кресла в гостиной.
…Нормальная жизнь в квартире восстановилась только часа через полтора. За это время Валентина отмыли (он с гневом отверг предложение бабушки о помощи), переодели в чистое, накормили и уложили отдыхать. Парнишка мгновенно провалился в сон – видимо, снотворное еще не прекратило действовать, да и переживания прошлой ночи сказались. Старуха сидела у постели внука, держа его за руку, и отказывалась покидать спальню мальчика.
