— Я журналист, работаю на «Канале Плюс», — добавил я.
Для большей убедительности. Что бы ни случилось, Софи всегда подтвердит, что я имею отношение к каналу.
— Я собираю материал о Кристиане Борелла… Мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь, кто его знал.
— Не кладите трубку, — произнесла телефонистка нейтральным тоном.
Я сжал кулаки в надежде, что дело выгорит. Когда отзвучала музыка ожидания, послышался мужской голос. Телефонистка соединила меня.
— Мсье Широль?
Голос был звучный, уверенный, отчасти даже высокомерный.
— Да, — ответил я.
— Добрый день, меня зовут Ален Бриар, я работаю во французской секции и был довольно близко знаком с Кристианом. Лина сказала мне, что вы собираете материал о нем…
— Именно так.
— Очень хорошо. Не знаю, смогу ли я реально помочь вам, но мне было бы крайне любопытно взглянуть на результаты вашего расследования.
— Я пришлю вам дискету, — соврал я.
— Что вы хотите узнать?
— Кристиан не рассказывал вам о том, чем он занимался помимо своей работы в организации «Врачи без границ»?
— Не припоминаю такого.
— Он никогда не говорил об увлечении, которое не имело отношения к его гуманитарной миссии? Об открытии несколько… несколько необычном.
— Нет, — ответил мой собеседник озадаченным тоном. — Он страстно любил Иудейскую пустыню и проводил там много времени. Не думаю, чтобы он мог заниматься чем-то еще…
— Вот именно! Не рассказывал ли он вам об Иудейской пустыне что-нибудь такое, что не имеет отношения к «Врачам без границ»?
— Не понимаю, куда вы клоните. Он что, нашел там какое-то сокровище?
— Нет-нет, дело не в этом, — заверил я.
— Знаете, у него не было времени заниматься другими вещами. У него не хватало времени даже на собственную дочь в Париже.
— Дочь?
— Да, Клэр, его дочь. Вы не знали, что у него есть дочь?
— Хм, нет, я только приступил к сбору материалов…
— Вам следовало бы начать с нее! Она знает о нем гораздо больше, чем я.
— У вас есть ее координаты?
Он на мгновение заколебался.
— Полагаю, она жила с отцом… Но я не могу дать вам ее адрес. Это вторжение в частную жизнь…
— Понимаю…
Я не хотел давить на него. И привлекать излишнее внимание к себе также не следовало. Но я все-таки получил ценную информацию. Теперь я мог искать в Интернете адрес Кристиана Борелла или его дочери Клэр, проживающих в Париже. На сей раз мне не придется действовать вслепую.
Поблагодарив мсье Бриара, заметно разочарованного тем, что ему задали так мало вопросов, я повесил трубку, тут же запустил программу поиска на мобильнике и запросил данные о Кристиане Борелла. Мне повезло, в Париже жил только один человек с таким именем. К несчастью, он был в красном списке.[33]
Стало очевидно, что один я не справлюсь, мне нужна была помощь Софи и ее приятеля из RG. Но до двадцати часов у меня еще оставалось время, и я решил проверить старый след, которым мы несколько пренебрегли. Священник из Горда.
В справочной службе я нашел его телефонный номер и рискнул позвонить. Слишком многие вопросы остались не решенными после нашей встречи.
Он снял трубку на втором звонке.
— Здравствуйте, преподобный отец. Это Дамьен Лувель.
Я услышал вздох.
— Я вас не беспокою? — спросил я, заранее зная ответ.
— Беспокоите.
Что ж, по крайней мере откровенно.
— Мне очень жаль, святой отец, но…
— Вы знаете, что вас разыскивает жандармерия?
— В общем, да…
— И вас это не волнует?
— Скажем так, это не самая главная из моих забот. Мне жаль, что я вас побеспокоил, но вы должны признать, что завершили наш разговор в довольно сухой манере и…
— Представьте себе, я сейчас пакую вещи, — прервал он меня с раздражением.
— Вы уезжаете? — удивился я.
— Да.
— Куда же?
— В Рим.
— Что? — вскричал я.
— Да. В Рим. Меня переводят, мсье Лувель.
— Переводят в Рим? Гм, для вас это грандиозное повышение.
— Не вполне так, не вполне… Я очень привязан к приходу в Горде и предпочел бы закончить свои дни здесь. Короче говоря, мсье Лувель, это совсем не повышение. Скорее меня решили убрать с дороги.
— Вот как? А отказаться вы не можете?
Он вновь вздохнул, стараясь взять себя в руки.
— Конечно нет!
— Ну, я не слишком-то разбираюсь в трудовом законодательстве для священнослужителей, — иронически бросил я.
— Меня переводят, вот и все. Я уезжаю.
У меня запершило в горле. Священник был явно вне себя, и мне это казалось почти забавным, хотя я понимал, что отношусь к делу излишне легкомысленно.
— Вы думаете, вас переводят, чтобы… чтобы заставить вас замолчать?
— Никаких комментариев.
Я услышал, как щелкнула зажигалка. Священник закурил. Час от часу не легче!
— Вы знаете, кто санкционировал ваш перевод?
Он ответил после паузы:
— Нет. Этого никто никогда не знает.
Я решил бросить пробный камень:
— А если я вам скажу, что знаю?
— Как это?
— Я точно знаю, кто и по какой причине санкционировал ваш перевод. Я мог бы рассказать вам об этом, но вы должны рассказать мне об отце. Вам ведь многое известно?
Очередная пауза свидетельствовала о замешательстве.
— Возможно, — признал он наконец.
Я сжал кулаки. Это становилось интересным.
— Послушайте, мсье кюре, нам надо переговорить в более спокойной обстановке. Вы не могли бы отлучиться на пару дней и встретиться со мной в Париже?
Он заколебался.
— Почему бы нет…
— Запишите мой номер телефона. Никому его не давайте. Позвоните, как только приедете в Париж. И берегите себя. Я не шучу.
— А как быть с жандармерией?
— Вы не обязаны извещать их о том, что говорили со мной по телефону.
— Разумеется. Профессиональная тайна, сын мой, — ответил он и повесил трубку.
В «Пре Карре», ресторане отеля «Спландид», царил полумрак, и, несомненно, это было идеальное место для тайных совещаний. Но проблема состояла в том, что мои часы показывали половину девятого, а Софи так и не появилась. Она опаздывала уже на полчаса, и я не только не мог смотреть без отвращения на принесенные официанткой фисташки, но и начал всерьез беспокоиться.
Я успел прокрутить в голове примерно сотню катастрофических сценариев, в которых Софи становилась жертвой громил, нанятых одним из двоих наших беспощадных преследователей. Не считая вполне правдоподобной версии, что фараоны задержали ее на выходе из интернет-кафе. И я сознавал, что один не справлюсь. Без Софи я ничего не стоил. Я нуждался в ней, в ее решимости, в ее мужестве, в ее улыбках.
Я уже собирался заказать вторую порцию виски, когда с радостью увидел, как в окне показался силуэт журналистки.
Она подошла к столику, и по тому, как блестели у нее глаза, я понял, что ничего серьезного не произошло.
— Простите, я опоздала, очень увлеклась переводом… И ребята с «Канала» поймали меня по телефону, они начинают терять терпение.
Она села напротив меня. Неяркий свет плафонов на потолке отбрасывал голубоватые блики на ее лоб, словно луч солнца пробивался сквозь витраж. В «Пре Карре» цветовая гамма была феерической: лазурный потолок, янтарная мебель, охряные стены. Невысокие деревянные перегородки отделяли столики друг от друга, что давало нам ощущение некой интимности. Сервировка была великолепной: серебряные приборы, хрустальные бокалы, мягкие толстые салфетки. Софи нервно поглаживала скатерть тыльной стороной ладони. Очевидно, ей не терпелось рассказать мне о своих открытиях, но, заняв место за столом, она попросила начать меня.
— Думаю, фараоны у нас на хвосте.
Перед входом в интернет-кафе стояли две полицейские машины.
— Уже? Вы уверены?
— Я не стал выяснять это у них. Покинул заведение через запасной выход. Но если нас засекли в интернет-кафе, можно предположить, что они знают, в каком отеле мы остановились.
Софи внимательно оглядела зал.
— Пока все как будто спокойно, — сказала она с улыбкой. — Посмотрим, что будет дальше…
— Посмотрим? Благодарю покорно! Я не привык к тому, чтобы меня выслеживали фараоны.
— Я тоже, но поделать с этим мы ничего не можем, разве что будем держать ухо востро, как говорят в таких случаях. Ну, что вам удалось узнать?
— Борелла мертв, — мгновенно ответил я, обрадованный тем, что мы сменили эту неприятную тему. — Убит в Иерусалиме. В Париже у него дочь. Она в красном списке, и, боюсь, придется опять прибегнуть к помощи вашего друга из RG.
Софи фыркнула.
— Бедняга, он на стену полезет! — призналась она. — Лучше уж обратиться к Сфинксу…
— Почему нет? Вы же договорились с ним, что сегодня вечером выйдете на связь.
