Он еще немного подумал, а потом решил провести эксперимент. Нужно будет вернуться в Костон перед наступлением сумерек, просто на всякий случай. На первый раз он займет пост у «Сороки», на противоположной стороне площади. Оттуда открывается хороший вид на Национальный Западный банк; когда стемнеет, можно будет следить из машины.
Когда Деннис разработал стратегию, ему стало легче. По крайней мере, можно было что-то делать, хотя эти действия отдавали литературой «плаща и кинжала». Впрочем, мысль привлекательная. В целом Деннис был доволен своей жизнью, но отрицать бессмысленно: в ней не хватало изюминки. Даже такое скромное приключение могло бы добавить ей вкуса.
Лоусоны собирали вещи. Ящики были наполовину заполнены посудой, картинами и кухонной утварью. Кейт с удовольствием засыпала стружками бокалы, завернутые в пенопласт, а Мэллори добавлял новые книги в кучу, лежавшую у кухонной двери. Два ящика с одеждой стояли в коридоре и ждали, когда их заберут.
— Есть еще что-нибудь для богадельни?
— Не думаю. — Кейт жестоко отнеслась к своему гардеробу. Просто поразительно, как сильно устаревает одежда всего за один год. — Хотя… — Она помедлила, потом побежала наверх, быстро спустилась обратно со шляпой в руках и положила ее на кучу книг.
— О нет, только не твоего «пасечника»!
Шляпа была сделана из натуральной соломки и скопирована с настоящей шляпы пасечника. Ее тулья поднималась вверх прямо от полей и напоминала желудь. Дюжины искусственных пчел прикрепляли к широким полям черную прозрачную вуаль.
Кейт любила эту шляпу. Во время подготовки к свадьбе потратила на нее кучу денег вместо того, чтобы благоразумно взять фату напрокат, и с тех пор не надевала ее. Разве что случайно в солнечный день на заднем дворе. Эта шляпа ассоциировалась у нее с хорошей погодой и удачей.
— Жаль. — Мэллори вынул ее из коробки. — Я представлял себе пчел.
— Но я никогда ее не ношу.
— Я мог бы разбить в саду несколько ульев.
— Не смеши меня. — Кейт чуть не расхохоталась. — Нельзя разводить пчел только потому, что у меня есть для этого подходящая шляпа.
Но Мэллори видел, что жена довольна. Он осторожно надел шляпу ей на голову и слегка нагнул так, чтобы вуаль наполовину прикрывала глаза.
— Ты выглядишь очень таинственной. — Он поцеловал ее. — И красивой. — Внезапно резко и пронзительно зазвонил телефон.
— Почему телефоны всегда звонят злобно? — Кейт сняла трубку. — Ладно… Да, спасибо… Через десять минут… Это из благотворительного магазина, — объяснила она, закончив разговор. — Сейчас приедут.
— Как только мы свяжемся с Полли, барахла будет еще больше.
Они пытались дозвониться до дочери весь вчерашний день и все сегодняшнее утро. Точнее, это пытался сделать Мэллори. Поскольку до окончательного переезда оставалось еще две недели, Кейт не проявляла в этом особого усердия. Но она чувствовала, что муж волнуется. Интересно, в какую это беду попала Полли, о которой даже спросить нельзя… Тем временем Мэллори снова набрал номер, прислушался к гудкам, нахмурился и положил трубку.
— Ничего не понимаю. Куда она могла деваться?
Кейт тоже притворялась встревоженной, но на самом деле была всего лишь удивлена. В последние два года они понятия не имели, где находится Полли, однако раньше это Мэллори не волновало. Дети вырастают и улетают из гнезда. Такова жизнь.
Поскольку пауза затягивалась, а Мэллори нервничал все сильнее, Кейт попыталась придумать новую тему для разговора. Тему, которая не выглядела бы надуманной.
— Мэл, может быть, нам позвонить Бенни? Напомнить, что мы привезем продукты для завтрашнего обеда. Поскольку нас будет четверо, она наверняка уже начала суетиться.
— Конечно. Хорошая мысль. — Но не успел он протянуть руку к телефону, как в дверь постучали. Поэтому звонить стала Кейт, а Мэллори начал помогать людям из магазина носить ящики. Когда гостиная опустела, он обвел комнату взглядом и сказал:
— Я поеду с ними. Помогу выгрузиться.
— Давай. — Ага, как же… — Только не задерживайся.
Дорогу Мэллори преградил школьный разъезд. Улица была забита «вольво», «гольфами» и прочими четырехколесными средствами транспорта без единого пятнышка грязи. Крикливые дети бегали вокруг, размахивая рюкзаками в виде плюшевых зверюшек. В разномастные машины лезли группы детей, а в одном случае они вылезали оттуда. Время от времени открывались двери, причем не всегда в сторону тротуара. В воздухе звенели крики «Фиона!» и «Тарквиний!».
Мэллори сидел и чертыхался. Ему не пришло в голову, что частная школа может еще работать, иначе он выбрал бы другой маршрут. Нельзя было ни проехать вперед, ни вернуться назад. Остановившееся за ним такси начало сигналить.
Конечно, он только даром тратит время, потому что Полли нет. Если бы она была дома, то ответила бы на телефонный звонок. А если она дома и не отвечает, то он, Мэллори, все равно не сможет это выяснить, потому что у него нет ключа. И все же он должен попробовать.
Правда заключалась в том, что он до колик волновался из-за этого мерзкого типа по имени Билли Слотер. Неужели Полли у него? У дочери не было причины встречаться с этим человеком; она обещала отослать ему банковский чек заказным письмом.
Полли не могла забыть. Или намеренно нарушить слово. Он не хотел этому верить. Зато Кейт поверила бы легко. Эта мысль печалила Мэллори. Когда они говорили о дочери, казалось, что речь идет о двух совершенно разных людях.
Поток школьников рассосался, шофер такси снял палец с гудка, высунул его в окно и мстительно ткнул вслед последнему «вольво». Мэллори поехал дальше.
Квартира, которую Полли снимала с подругами, находилась неподалеку от Куинсбридж-роуд. Мэллори знал, что в данный момент дочь находится там одна, поскольку ее первая соседка после экзаменов уехала в Ливан, а вторая недавно сбежала на Мальорку, чтобы всерьез заняться йогой и медитацией.
Мэллори поднялся по выщербленной лестнице. В запущенном эдвардианском доме было пять этажей, а в списке жильцов значилось двенадцать фамилий. Мэллори быстро пробежал его глазами, но фамилии «Лоусон» не нашел. Это его не удивило: Полли всегда яростно отстаивала свое право на уединение. Проблема заключалась в том, что фамилий других девушек он не знал. Он начал нажимать кнопки по очереди, но ответа не получил. Видимо, все были на работе. Мэллори повернулся и увидел узкую лестницу, которая вела в цокольный этаж. Ступеньки были очень крутые, но можно придерживаться за металлические перила. К двери с железными прутьями, защищавшими стекло, была прикреплена карточка с напечатанными на ней фамилиями «Форбс-Снейт. Хартогенсис. Лоусон». Звонка рядом с дверью не оказалось.
Мэллори громко постучал в дверь молоточком, потом опустился на колени и попытался заглянуть в щель почтового ящика, но та была прикрыта чем-то вроде фетра. Окно-фонарь плотно задернуто не слишком чистыми шторами. Мэллори проложил себе путь через старые газеты, апельсинные корки и картонки и попытался заглянуть в крошечную щель в дальнем конце. Он прищурился, но в комнате было темно.
Лоусон постучал в стекло и крикнул:
— Полли!
У перил остановился бело-желтый терьер. Прогуливавший его мужчина подозрительно посмотрел на Мэллори. Тот пробормотал:
— Я пытаюсь найти дочь.
Человек продолжал сверлить его взглядом. Мэллори его не осуждал; он сам вел бы себя так же. Лоусон поднялся по лестнице и увидел, что в дом входит пожилая женщина, нагруженная пакетами с надписью «Сейфуэй» [63].
— Извините! — крикнул Мэллори и устремился к ней. Женщина испуганно обернулась, поспешно вошла в дом и чуть не бросила сумки, торопясь закрыть за собой дверь. Мэллори мог бы вставить в щель ногу, но ему не хватило на это духу.
Он негромко выругался и пошел к машине. Лучше было вообще не приезжать и не видеть, где живет Полли. В довершение беды он отсутствовал больше часа, заставив Кейт возиться с вещами в одиночку. Мэллори посмотрел на часы. Половина четвертого. А они хотели выехать в четыре, чтобы избежать пробок.
