если и не во всем городе, то в Верхнем Ист-Сайде точно. И телефон – именно он играл решающую роль.
После сеанса с последним пациентом она по дорогое домой заехала в пару мест. Сначала в магазин «Дуэйн Рид» на углу Лексингтон-авеню и Семьдесят седьмой улицы за подарочными конвертами (в них вкладывали праздничные чаевые консьержам и управляющему домом), затем в супермаркет «Гристедс» за отбивными из барашка и цветной капустой: эти блюда ее сын всегда ел с удовольствием. Поворачивая за угол своего дома на Восточной восемьдесят первой улице, она подумала, что нужно еще вскипятить воду и прогреть плиту, потом стала вспоминать имя нового консьержа, стоявшего прямо у двери под навесом с надписью «Вэйкфилд» и разговаривавшего с двумя крепкими мужчинами, один из которых курил. Затем о том, стоит ли вкладывать в конверт новому консьержу столько же, сколько и проработавшим целый год. Так по-честному будет? А после, когда консьерж без имени поднял глаза и заметил ее, он указал в ее сторону и двое мужчин повернулись. Куривший выбросил сигарету (или сигару? с виду она была темной или коричневой, вроде тонкой сигары, которую может курить женщина, или когда-то женщины такие курили) на землю, и Грейс подумала: «Подними окурок, урод».
– Это она, – раздался голос консьержа.
Грейс едва не оглянулась через плечо посмотреть, о ком речь.
– Миссис Сакс?
Один из них был жилистый и лысый, с золотой серьгой в ухе, одетый в дешевую на вид коричневую куртку. Второй, курильщик, повыше ростом, в очень неплохом костюме. Подделка под итальянский, хотя материал хороший. У Джонатана был такой, подумала Грейс. Но только настоящий.
И тут ее словно ударило.
Что-то случилось с Генри. Что-то произошло… по пути из Рирдена сюда? Сколько кварталов ему нужно было пройти? Но теперь уже неважно, сколько именно. Это дело одной секунды. Отвлекшийся водитель. Грабитель-наркоман. Псих какой-нибудь. Почти всех ненормальных с улиц убрали, а в девяностых их там было полно, спасибо гребаному Джулиани. Но достаточно всего одного. У Грейс язык прилип к нёбу.
– В чем дело? – Ей не хотелось произносить имя Генри. Она что, спятила? – Что-то случилось?
Конечно же, случилось. Иначе зачем они здесь?
– Что-то с моим сыном? – спросила она у них, прислушиваясь к себе. Голос совершенно чужой, но спокойный.
Они торопливо переглянулись.
– Миссис Сакс? Я детектив О’Рурк.
Естественно, поймала она себя на мысли. Какая банальность.
– Дело не в вашем сыне, – произнес другой. – Простите, если мы вас напугали. Иногда случается. Мы не нарочно.
Она повернулась к нему, но ее взгляд, похоже, двигался сам по себе, то и дело стопорясь. Словно под ЛСД, как ей показалось. Сама она кислоту никогда не пробовала.
– Джо Мендоза, – представился тот, что сказал, что дело не в Генри. Он протянул ей руку, и она вроде бы ее пожала. – Детектив Мендоза. Извините. Мы могли бы переговорить пару минут?
Не Генри. Что-то с Джонатаном? Авиакатастрофа? Но вылет у него не сегодня. Сегодня он на конференции. А в Кливленде преступники есть? Конечно же, в Кливленде есть преступники. Они есть везде. Потом она подумала: «Что-то с папой?»
– Прошу вас, не молчите, – обратилась она к обоим. Она видела, как новый консьерж таращится на нее. Мелькнула мысль: «Психопатка из шесть-В. Да и ладно. А теперь проваливай».
– Вы, вероятно, слышали, что убили женщину, сын которой ходит в ту же школу, что и ваш, – сказал Мендоза. – По-моему, школа устроила циркулярную рассылку? А имени не назвали.
«Ой!» Она почувствовала облегчение, будто над ее головой разбилось яйцо, бесконечное яйцо, отчего у нее словно камень с души свалился. Она могла бы их обоих обнять и отчитать: «Я из-за вас так распереживалась! Больше так не делайте!»
– Да, конечно. Мне так жаль. Просто… ну, любой родитель пришел бы в ужас.
Они оба кивнули, но один чуть любезнее, чем другой.
– Верно. У меня своих двое, – произнес классический полицейский-ирландец. Тот, с серьгой и в дешевой куртке. Может, не такой уж он и классический. – Не извиняйтесь. Не возражаете, если мы где-нибудь поговорим? Не на улице?
Она кивнула. Это ее спаситель, и ей хотелось его отблагодарить. Как она могла теперь ему отказать? И все же какой-то новый голос пытался привлечь ее внимание, идя наперекор охватившему ее облегчению. Он говорил: «Не пускай их наверх». И она послушалась его.
– Там внутри можно присесть, – ответила она. В большинстве вестибюлей нью-йоркских жилых домов стояли стулья, диванчики или и то, и другое, и их дом не был исключением. Ими, похоже, никто никогда не пользовался. У консьержей были свои стулья или столы. Коммивояжеры ждали в вестибюле, пока их пустят наверх, курьеры из доставки тоже ожидали, пока им заплатят те, кто спустится в лифте. Эти стулья или диванчики было своего рода пережитком прежних времен как нечто лишнее и неуместное. За всю свою жизнь – детскую в этом здании, а теперь взрослую, когда она растила здесь ребенка, – Грейс не припоминала ни одного случая, чтобы в этих креслах (несколько лет назад обитых какой-то гостиничной цветастой тканью) кто-то действительно сидел и разговаривал. Она провела детективов в вестибюль, присела и поставила рядом сумочку и пластиковый пакет из «Гристедс».
– Я недавно узнала о случившемся с миссис Альвес, – начала она, как только все расселись. – Прочтя письмо, я понятия не имела, о чем была речь. Письмо из школы, – уточнила она. – Я не поняла, о чем оно. Потом мне кто-то позвонил и сказал, что погибла миссис Альвес. Ужас какой.
– А кто вам об этом рассказал? – спросил О’Рурк, доставая блокнот из кармана своей мешковатой куртки.
– Моя подруга Сильвия, – ответила Грейс. И тут же совершенно нелогично пожалела, что назвала это имя. Могла ли Сильвия нажить неприятности из-за сплетен? Потом вспомнила, что на самом деле это была не Сильвия. – Но… Знаете, до этого другая подруга прислала мне на мобильный сообщение. Так что это была не Сильвия.
– Сильвия? – переспросил О’Рурк. – А фамилия ее как?
– Стайнмец, – как-то виновато ответила Грейс. – Хотя сообщение пришло от женщины по имени Салли Моррисон-Голден. Она возглавляла наш школьный комитет, куда мы все входили. В том числе и миссис Альвес. – Хотя Малага Альвес вообще-то в комитет не «входила». То есть она ничего не сделала, кроме как поприсутствовала на одном заседании. А в аукционном каталоге ее имя фигурировало среди членов комитета? Грейс не помнила.
– И когда все это было?
– Не поняла?
– В котором часу вы узнали о смерти миссис Альвес?
Вот это вопросик, с некоторым раздражением подумала Грейс. Если
