их – и хранить секрет Дженны – до самой смерти.
Тревожный звоночек прозвучал у нее в голове. Она отступила от Табиты. Девушка никак не могла прибрать к рукам этот браслет. Если только…
Табита тоже остановилась.
– Что-то не так? – Она опустила взгляд и догадалась, куда смотрит Эмили. Насмешливая улыбка промелькнула на ее лице, словно она знала наверняка, что так напугало Эмили.
Теперь и Грейс подхватила эстафету слез. Эмили осторожно взяла малышку на руки и принялась укачивать.
– Все хорошо, – тихо приговаривала она, сдерживая рыдания. Вопли Грейс перешли в сдавленные всхлипы.
– Ты так хорошо с ней управляешься, – сказала Хлоя. – Просто удивительно.
Эти добрые и искренние слова болью отозвались в душе Эмили. Она подняла взгляд, вдруг подумав о том, что больше не может нести груз этой тайны.
– Я должна сказать тебе кое-что, – прошептала она. – Этим летом я родила ребенка.
Рука Хлои повисла в воздухе, так и не дотянувшись до рта.
– Что?!
– Я забеременела от своего последнего парня, Айзека. И… у меня родилась девочка, – повторила Эмили, глядя на Грейс. Все произошло как во сне. Ей и самой не верилось, что она смогла произнести эти слова. Она не собиралась рассказывать об этом никому и никогда. – Вот почему я не плавала этой осенью – было не до того. И вот почему я так бьюсь сейчас за эту стипендию.
Хлоя пробежалась рукой по волосам.
– Вау, – прошептала она. – А ребенок в порядке? Ты в порядке?
– С ребенком все хорошо. А что до меня… – Эмили пожала плечами. – Я не знаю.
Хлоя заметалась взглядом.
– Как отнеслись к этому твои родители?
– Мои родители ничего не знают. Я провела лето в Филли. Можно сказать, просидела в подполье. Моя старшая сестра знала, но она возненавидела меня за это.
– Тебе хоть есть на кого положиться? – спросила Хлоя, хватая Эмили за плечо. – Психолог, доктор, кто-нибудь, с кем ты могла бы поговорить?
– Да нет. – Эмили закрыла глаза, чувствуя, как сдавило грудь. – На самом деле мне больше и не хочется говорить об этом с кем бы то ни было. Извини, что нагрузила тебя своими проблемами.
Хлоя притянула к себе Эмили, стараясь не раздавить Грейс.
– Я так рада, что ты мне рассказала. И я никому не скажу, клянусь. Ты можешь рассказывать мне все-все, ладно? Я обещаю хранить твои секреты.
– Спасибо. – Глаза Эмили снова наполнились слезами. Она уткнулась лицом в мягкие волосы Хлои, которые пахли лаком для волос Nexxus и всевозможными гелями для укладки. Грейс пригрелась между ними, притихшая и довольная. Как приятно обнять кого-то. Излить душу. Это казалось самым значимым ритуалом дружбы, важнее и дороже всяких «фенечек» лучших подруг и тостов с шампанским.
Бум.
Эмили резко распахнула глаза. Во рту все слиплось, губы как будто распухли.
Она лежала на незнакомом диване. В окне виднелись высокие стройные сосны, обрамляющие центральную часть улицы, где жили Эли и Спенсер. В комнате сильно пахло ванильным мылом. Она присела, совершенно дезориентированная в пространстве.
На кухне стучали шаги. Хлопнула дверца шкафчика. Скрипнули половицы, и кто-то зашел в гостиную и сел рядом с Эмили. Запах ванили как будто усилился во сто крат. Это Эли. Ее Эли. Эмили точно знала.
Не говоря ни слова, Эли склонилась над ней, словно собиралась защекотать, как делала иногда посреди ночи. В следующее мгновение чьи-то губы прильнули к ее губам. Эмили ответила на поцелуй, и в животе у нее взорвался фейерверк.
Но подбородок Эли почему-то оказался колючим, не гладким. Эмили открыла глаза, просыпаясь по-настоящему.
К ней прижималось лицо мужчины, а вовсе не Эли. От него пахло сигарами, алкоголем, но все перебивал запах ванильного пудинга. Его тело, вдвое тяжелее, чем тело Эли, давило ей на живот, расплющивало груди.
Эмили вырвалась и завизжала. Фигура отступила, а потом щелкнул выключатель. В золотистом свете лампы блеснули темные с проседью волосы мистера Роланда. Эмили наконец-то догадалась, что она вовсе не у ДиЛаурентисов, а в доме Хлои; они нянчились с малышкой.
– Просыпайся, соня, – сказал мистер Роланд. Его улыбка, рваная и озорная, больше подошла бы Светильнику Джека [70].
Эмили вжалась в спинку дивана.
– Что вы делаете?
– Просто пытаюсь тебя разбудить. – Он снова ринулся на нее.
Эмили отскочила в угол.
– Прекратите!
Мистер Роланд нахмурил брови и бросил взгляд в сторону лестницы.
– Тсссс. Моя жена наверху.
Эмили оглядела комнату. Не только миссис Роланд была наверху, но и Хлоя тоже. Она схватила со стула свое пальто и выбежала из дома, даже не завязав шнурки.
– Эмили, подожди! – донесся ей вслед громкий шепот мистера Роланда. – Возьми деньги! – Но она не вернулась.
На улице стояла гробовая тишина, лишь воздух потрескивал от холода. Эмили бросилась к машине, упала на водительское сиденье и тяжело задышала. Это просто сон, утешала она себя. Она выглянула на улицу. Если в ближайшие десять секунд мимо проедет машина, значит, это просто сон. Но было далеко за полночь; ни одной машины она так и не дождалась.
Бип.
Вспыхнул экран телефона в кармане куртки. Ремень безопасности обмяк в ее руках. Что, если это Хлоя? Что, если она все видела? Эмили достала телефон. Все оказалось гораздо хуже: сообщение от неизвестного. Дрожащими пальцами она открыла сообщение.
Ах ты, шалунья! Тебе просто нравится быть плохой девочкой, Киллер?
хх,
– Э
– Киллер? – прошептала Эмили, не в силах унять дрожь в руках. Она выглянула в темноту пустынной улицы. Это тайное прозвище когда-то дала ей Эли. И знали его очень и очень немногие.
19. Одна картинка стоит тысячи слез
В пятницу утром, после того как ее едва не расплющили в переполненной электричке SEPTA, Ханна, пыхтя, взбиралась на четвертый этаж в фотостудию Патрика. Вчера поздно вечером он прислал ей эсэмэску, сообщив, что надо увидеться как можно скорее. К счастью, в школе уже начались длинные выходные, что избавляло ее от необходимости кланяться администрации, придумывая липовый повод.
При свете дня дом Патрика уже не выглядел таким очаровательным, как прошлым вечером. На лестнице воняло тухлыми яйцами. Кто-то выставил за дверь пару заляпанных грязью кроссовок. В одной из квартир разгорался нешуточный семейный скандал с воплями и руганью. Хлопнула дверь в лобби, и раздался пронзительный, визгливый смех. Ханна испуганно обернулась, сердце забилось сильнее. Но никто не поднимался следом за ней.
Она снова услышала голос Табиты, громкий и отчетливый: Могу поспорить, ты не всегда была такой шикарной, верно?
Ханна заткнула уши и чуть ли не бегом преодолела последние ступеньки.
