места.
Я тут же вспомнила Темнову, которая с таких же ракурсов снимала дом Прасковьи Ефимовны, но это явно был не он. Да и адрес не совпадал. Я никак не могла понять, почему на бумагах совершенно другой объект.
Пользуясь паузой, спешно перевела взгляд на второй документ, который оказался дарственной. В ней говорилось о том, что некий Матвей Дмитриевич Игоньев дарит в пользование свой дом по адресу, который я уже успела заметить в предыдущем документе, Афанасию Кирьяновичу Жмурикову.
— Паршивая ищейка, — прямо по моим ладонями пришёлся хлёсткий шлепок от главы посёлка.
Он разъярённо вырвал из моих рук документы, чудом не испортив. Макс тут же сорвался с места и толкнул Жмурикова на стул, хватая за грудки. Афанасий испугался и замолчал, глядя своими поросячьими глазками на моего спутника.
— Рот закрой. Ещё раз руки свои распустишь, и посёлок будет гулять на твоих поминках, индюк. — Максим был так зол, что от страха Афоня вжал шею в плечи и закрыл глаза, всё так же крепко сжимая спасённые бумаги.
Я стояла молча, прижимая к себе ладонь, по которой пришёлся удар. Меня больше впечатлило содержимое документов, чем поведение Жмурикова.
Макс приобнял меня за плечи и направился на выход, пока я не пришла в себя.
— Пошли отсюда вон, недоноски! Лезут в чужую жизнь, когда их не просят. Настасья, выстави их за дверь и пинка поддай для скорости. — Через полминуты Афоня пришёл в себя и, не почувствовав хватки Макса на своём воротнике, решил продолжить тираду.
Если бы не я, Макс бы точно кинулся к нему и преподал урок, но он остался рядом со мной. Напуганная всем происходящим, Настасья сидела в своём кресле и хлопала ресницами, не понимая, стоит ли присоединяться к бунту против нас или лучше посидеть молча, чтобы не попасть под раздачу.
Одного взгляда Макса хватило, чтобы она не стала соваться в чужие дела. Темнова тут же сделала вид, что очень занята и разбирает какие-то документы.
Лишь когда мы оказались снаружи административного здания, Макс отпустил меня и развернул к себе лицом, внимательно осматривая. Он взял мою ладонь в свои и осмотрел красный отпечаток от руки Жмурикова.
— Вот же ублюдок. Ты как вообще? Не молчи, Тань, — он пытался растрясти меня, но у меня перед глазами по-прежнему стояли документы и адрес дома, который кто-то подарил главе посёлка. Шестерёнки в голове крутились.
— Ты понимаешь, что этот урод делает? Каким-то образом он выбирает дома, которые ему нужны, и договаривается с людьми о дарственной. Зачем ему это? — Я не переставала рассуждать, в то время как Макс уже вёл меня в сторону мопеда.
— Подумаешь об этом позже. Сейчас съездим до магазина, купим мазь, — мне уже было совершенно всё равно, куда меня собирается везти Макс.
Я пыталась срастить логическую цепочку и сделать выводы по открывшимся подробностям в деле.
В прострации я села на мопед, обняла Макса за талию. Стало очевидным, что от Прасковьи Ефимовны Жмурикову нужен был дом, а та не собиралась его отдавать. На этой почве и возникло недопонимание, следствием которого стали конфликты. Так что, для устранения бабки со своего пути он решил совершить убийство?
От этой мысли мне стало не по себе, и я крепче прижалась к молодому человеку, который уже завёл мопед и тронулся с места. В голове начинал складываться пазл, но подробностей для полной картины всё ещё не хватало. Нужно было сходить по адресу, который я успела запомнить, и уточнить у Матвея Игоньева, зачем он подписал дарственную в пользу Жмурикова.
Жмуриков — очень хитрый и опасный товарищ, однако становится ясно, что он действовал не в одиночку.
Денег на то, чтобы заставить весь административный корпус дорогостоящей техникой, своим бюстом и сделать в нём евроремонт, у него бы не хватило. Кто-то сверху держит его под своим крылом и обеспечивает всем необходимым. Дожать Жмурикова можно будет только при наличии свидетелей, для этого и нужен разговор с Матвеем.
Вскоре мопед Макса остановился, и я покачнулась вперёд, снова чуть не падая с транспортного средства, которому явно давно пора менять тормоза.
Парень помог мне спуститься с него. Мы оказались в центре Забивалова.
— Откуда у Маруси вообще эта груда ржавого железа? И откуда там топливо? — Я пыталась размять затёкшие ноги.
Уж если мне было неудобно держать их на подножке, то Макс со своим ростом наверняка всю дорогу страдал.
— Понятия не имею. Я пытался спросить, но она ничего не помнит. Даже как звали её мужа. Предположу, что ему и принадлежал этот двухколёсный товарищ. Да и на фотографиях я детей её не видел. Только портрет мужа на стене висел. — Парень пожал плечами и ещё раз недовольно осмотрел мою руку.
Жмуриков явно перешёл черту. Только сейчас ко мне пришло осознание того, что Макс заступился за меня, в то время как я отходила от нового потока информации.
Я взглянула на него, и меня стало распирать от приятных ощущений. Не так часто кто-то решал закрыть меня своей спиной. Тем более я не любила этого и сама вполне могла постоять за себя. Но в этой ситуации не успела бы среагировать.
— Спасибо, что заступился, — на мои губы легла мягкая улыбка, на которую Макс ничего не ответил, очевидно, считая свой поступок долгом.
Я всё-таки девушка, к которой он явно неравнодушен. А может, он просто хотел выслужиться за всё то, что уже натворил.
Молодой человек взял меня за руку, которая не пострадала, и повёл в сторону магазина хозтоваров, где работала моя знакомая тётя Шура.
Мы зашли внутрь, и женщина тут же узнала меня. Она заулыбалась и моментально отложила в сторону зеркальце с помадой. Наверняка посетителей у неё было не так много, поэтому она могла позволить себе заняться макияжем.
— Тю, неужели снова детектив Татьяна? — Женщина сложила ладони вместе и склонила голову набок, опуская взгляд на наши с Максом руки. — Нашли друг друга, голубки?
— Во-первых, откуда вы знаете моё имя, я ведь не представлялась в тот раз? Во-вторых, это нетактично, — впервые за долгие годы я покраснела от такого пристального взгляда.
Не люблю, когда на меня обращают внимание, вот и сейчас хотелось куда-нибудь скрыться. Тем более Макс так нагло позволял себе тактильные действия в мою сторону. Я к этому не привыкла.
— Уж ладно тебе. Весь посёлок судачит о Танюшке-детективе. Нашла подружку? — Она подпёрла голову рукой и улыбнулась.
Неужели в Забивалове все люди были такими простыми? Спрашивали всё, что интересовало, говорили всё, что пришло
