— Можете не утруждать себя догадками.
— Людмила Георгиевна, вы напрасно сюда пришли. Хотя… Неужели вы так нуждаетесь в партнере по танцам, что закрываете глаза на то, почему Илья женится на вашей дочери? Хотите, чтобы она жила так же, как вы? Терпела измены мужа?
— Не было никаких измен, — спокойно сказала Людмила Георгиевна. — У моего мужа случаются увлечения, которые никогда не перерастают в сильную привязанность. Это в порядке вещей. Он может себе это позволить. Кажется, он вам заплатил. Сколько? Сто долларов, как обычно? Я дам больше.
Яна оторопела. Папа что, делится с женой подробностями? Или это только догадки Мадам? Но заплатил ведь! И это было такое унижение!
— Никаких денег я не возьму. Теперь уже из принципа.
— Это глупые принципы. Вы вполне еще можете добиться успеха. Просто вы неправильно понимаете, в чем именно он состоит. Я тоже была влюблена по молодости в своего партнера по бальным танцам. Но я сумела правильно оценить его возможности. Танцы — это не то, чем можно заработать на жизнь.
«С чего это она разоткровенничалась?» — насторожилась Яна.
— …Я даже готова вам помочь.
— Как, интересно?
— Познакомить с нужными людьми. С богатыми людьми. Помочь составить выгодную партию. Если вы денег не хотите.
— Как странно! Вы хотите мне помочь? Да с чего это? — А внутренний голос шептал: соглашайся! Ведь это то, к чему ты недавно стремилась.
— Я вижу, что вы очень агрессивно настроены. Успокойтесь, придите в себя. Если вы разумно и не торопясь во всем разберетесь, я уверена, — Мадам подчеркнула последнее слово, — уверена, что мы найдем общий язык.
Яна никак не могла прийти в себя. Да это же обман! У каждого из них свой способ защиты. Тамара плачет, Папа угрожает, а Людмила Георгиевна пытается купить. Или обмануть. Представить себе, что Мадам будет сыпать проклятиями, невозможно.
— Боюсь, что этого не будет, — сказала Яна. — Вы меня к себе и близко не подпустите. Я же вижу!
— Ну, как угодно, — Людмила Георгиевна поднялась, оправляя длинную юбку. — Мне просто вас жаль. Я хотела спасти вам жизнь. Не хотелось брать греха на душу.
— Что-что?
— Поднявший меч от меча и погибнет.
И Мадам поплыла к дверям. Закрыв за ней дверь, Яна задумалась. Надо действовать. Опередить их. Всегда есть какой-то способ. Всегда. Надо только достать деньги.
Первое, что она сделала, позвонила родителям. Давно уже не обращалась к отцу с просьбой дать денег. Допустим, ей давно обещана машина. Родители должны помогать своим детям. Но папа это не Папа. Возможности врача, пусть даже имеющего хорошую должность, ограничены. Но несколько тысяч долларов он может найти для любимой дочери? Взаймы. Потом Яна придумает какую-нибудь авантюру и найдет деньги.
Но ее ждало сильное разочарование. Отец сказал, что дать может тысячу, не больше. Потому что покупка машины — это не крайний случай. А мать последнее время тяжело болеет.
— Если бы случилось что-то серьезное…
«Да случилось!» — хотелось крикнуть ей. Но сказать правду Яна не могла. Отец посоветует обратиться к психотерапевту. Ей выпишут лекарство, она накачается таблетками, утешится бессмысленными разговорами и будет жить спокойно и счастливо, и те люди тоже будут жить спокойно и счастливо. Но как быть с чувством мести, которое не нашло удовлетворения? Как быть с обидой, которую ей нанесли?
— …И потом: почему надо покупать такую дорогую машину? Можно купить подержанную, не новую.
— Можно, — ответила Яна и, попрощавшись, положила трубку. Все можно.
Деньги она найдет. До сих пор находила. Потому что всегда есть способ.
Эпизод девятый: шесть дней до весны, поздно вечером
Разговора с женой не получилось. Тамара молча открыла ему дверь и ушла в свою комнату. Заглянув туда, Илья увидел, что жена лежит, накрывшись с головой одеялом. Что изменилось за тот час, пока он добирался до дома?
— Тома, ты спишь? — спросил на всякий случай.
— Да. Я сплю, — ответила жена из-под одеяла.
Прошел на кухню, открыл холодильник, вытащил наугад одну из кастрюль и стал разогревать себе ужин. Потом достал бутылку водки, выпил рюмку. Подумал немного и налил себе еще одну.
— Прекрасно! — раздался голос жены. — Ты начал пить!
Он невольно вздрогнул. Тамара стояла в дверях и смотрела на него с откровенной неприязнью. Лицо у нее было бледное, под глазами темные круги. За последние дни жена заметно подурнела и, кажется, похудела. Лицо осунулось, как он успел заметить.
— Извини, — Илья отставил рюмку в сторону.
— Раз уж налил, пей.
— Я просто устал, — начал оправдываться он. — Не забывай, что мне пришлось пережить.
И поскольку Тамара по-прежнему стояла в дверях, спросил:
— Может быть, ты присядешь?
Она молча села напротив. Илья вспомнил, что у них с женой сейчас медовый месяц. Может быть, стоит ее приласкать? Лягут в постель, прижмутся друг к другу и все забудется. Машинально потянулся к пачке сигарет, лежащей на столе.
— Кажется, ты бросил курить, — поморщилась Тамара.
— Что с тобой?
— Дым меня беспокоит. Положи.
— Хорошо. — Он засунул сигарету обратно в пачку. — Тома, ты не заболела?
— Нет, — покачала она головой.
— Плохо выглядишь. Ты бы сходила к врачу.
— Пройдет. Это пройдет. Налей мне сока, пожалуйста. Апельсинового.
Илья полез в холодильник за пакетом сока. Потом еще раз внимательно взглянул на жену. Показалось, что ее мутит.
— Я постелю тебе на диване? — спросила Тамара.
«Вот тебе и медовый месяц!» — горько усмехнулся Илья. И, вздохнув, сказал:
— На диване так на диване.
После очередной паузы спросил на всякий случай:
— Может быть, поговорим?
— Не сейчас, — покачала головой Тамара. — Мне не до этого. Не до выяснения отношений.
«Да что с ней такое случилось?» Но выяснять не стал, помыл посуду, прибрался на кухне и ушел в гостиную, где на диване было оставлено постельное белье и подушка с одеялом. Прислушался к звукам за стеной: тишина. На цыпочках подошел к бару, достал бутылку, стараясь не греметь дверцей. Также на цыпочках вернулся на диван.
Раньше он никогда не увлекался спиртным. Но сейчас на душе кошки скребли. Спиртное расслабило, потянуло в сон. Не заметил, как уснул. Через час в комнату на цыпочках вошла Тамара. Долго стояла, смотрела ему в лицо. Потом покачала головой, поправила сползшее одеяло и, подняв с пола наполовину пустую бутылку водки, убрала ее в бар.
Эпизод десятый: семь дней до весны
Утром Тамара долго не вставала. Илья опять все сделал сам: сварил кофе, приготовил себе завтрак. Хотел было постучать в комнату жены, спросить, не принести ли ей в комнату еду, но зазвонил телефон.
Это был Никита.
— Илья, извини, что беспокою. Понимаю: у тебя сейчас медовый месяц…
— Брось. Что случилось?
— Твоя мать дала мне номер телефона. У нас в военном городке опять суета. Если тебе интересно. Они нашли пистолет, из которого убили Яну.
— Какой пистолет? — Он невольно вздрогнул.
— Твой.
— А почему это должен быть мой пистолет?
— На балконе ее квартиры нашли. Кто-то вчера вечером позвонил в милицию.
— Кто? — А сразу же подумал: «И ты, Брут! Больше некому! Зачем же тогда звонишь?»
— Не знаю.
— А с чего взяли, что это именно мой пистолет?
— Помнишь, мы на рыбалку с Иваном ездили?
— Ну и что? — «При чем здесь рыбалка?»
— Ну выпили немного, по бутылкам стреляли. Из твоего «Макарова». Пацан-то Ванькин гильзы подобрал. Ребенок, сам понимаешь. Ему игрушки. Иван отдал операм эти гильзы. Они экспертизу сделали. Это твой пистолет, Илья.
Он давно уже об этом догадался.
— Ну и что? Пусть мой.
— Да ничего. Я предупредить хотел.
— Что ж, спасибо.
Итак, оружие нашли. Осталось выяснить, как «Макаров» попал на балкон к Яне.
— Они под тебя копают, — продолжал Никита. — Ты учти. Надо следователю взятку дать, а то сядешь.
— Какую взятку? — оторопел Илья.
— Большую. Несколько штук баксов.
— Где же я возьму такие деньги? У тестя? У жены?
— Не вздумай. Ее в это дело нельзя впутывать.
— А где?
— Ты вспомни. Может, придумаешь что-нибудь. Про ту вещь.
— Какую вещь? — не понял Илья. При чем тут портсигар? — Ты это о чем?
— Сходи еще раз к ней в квартиру.
— Что ж, спасибо за совет. Но я все равно не понял.
— Ну как знаешь. Пока.
Он действительно ничего не понял. Что это за намеки? Полный бред! Хотя дома все равно делать нечего, может, и правда последовать совету Никиты? Завтрак почти остыл, когда Илья доедал холодный омлет, на кухню заглянула Тамара.
— Ты что, куда-то собрался?
— Да. Прогуляюсь, свежим воздухом подышу. После камеры оно, знаешь, бодрит.
— Оставь эти намеки! Ведь это ты во всем виноват!
