Ознакомительная версия.
– Александр Борисович! Вы уж, правда, объясните! А то я сам ничего не понимаю. Потащим парня в отделение, пугать, как вы выражаетесь, будем, только я не понимаю, зачем? То есть я не сомневаюсь, что на то есть причина, вот только какая! Мне это нужно знать, хотя бы чтобы действовать адекватно ситуации. К моим-то девицам вся эта история с оружием никакого отношения не имеет! Мне ж надо знать, чего мы от него добиваемся!
– Ах, тут уже «нарисовалась» целая история с оружием? – почти взвизгнула Алевтина. – А днем это было просто детское развлечение с пневматикой.
– Так! Бардак прекратить! – гаркнул Турецкий. – В двух словах: калибр пули, которой был убит Смородский, совпадает с калибром ружья, который, как ты выяснил только что, Денис купил у твоего усатого приятеля. Есть вопросы?
Коллеги побледнели одновременно. Панюшкин промямлил:
– То есть, это значит?..
– Сам еще толком не понимаю, что это значит. Но что-то значит, определенно. Так ты идешь? – кивнул Панюшкину. – А ты, Аля, здесь. Мы скоро будем.
Алевтина только сейчас заметила, что в пачке осталась последняя сигарета. Онемевшими от холода и шока губами она затянулась и сразу закашлялась. Все это было за гранью. За гранью разумения нормального человека! Но где ж тут нормальные люди-то?
Дверь открыла худощавая женщина с седыми волосами, но не старая. Просто она не считала нужным скрывать седину. Панюшкин одернул себя: как можно сейчас думать о такой ерунде?!
– Вы по какому поводу?
Панюшкин взмахнул удостоверением.
– Мы к Денису.
Лицо женщины стало белым, как мел. Турецкий решил вмешаться.
– Лариса Александровна, – с Кириных слов он запомнил, как хвали учительницу химии, – вы не волнуйтесь. Мы проедем с ним в отделение, поговорим недолго и вернем домой в целости-сохранности.
Это была ложь, она почувствовала.
– Что происходит? Если ненадолго, то почему вы не можете поговорить с ним здесь? И что он вообще сделал? Он попал в какую-то историю?
– Неизвестно. Именно это мы и хотим выяснить. Давайте не будем терять время!
Непонятно, откуда взялся у Панюшкина этот жесткий тон, но в данной ситуации ничего лучше он не мог придумать. Успокаивать бессмысленно: все равно не поверит.
– Подождите здесь. Я сама его позову.
Женщина скрылась за дверями комнаты в конце коридора. Панюшкин огляделся. Квартина на первый взгляд казалась не маленькой, но очень скромной. На стенах свежие, но очень дешевые бумажные обои. От середины коридора начинались книжные полки высотой до потолка. Лампочка давала глухой, депрессивный свет. «Вкрутили бы помощнее, что ли», – Панюшкин опять удивился, насколько дурацкие мысли могут внезапно полезть в голову.
Ждать пришлось недолго. Минут через пять Дэн вышел, одетый так же, как и утром, когда шел в школу.
– Добрый вечер.
– Здравствуй, Денис.
Самообладанию этого парня можно было позавидовать. На лице не было ни тени беспокойства или смущения.
– Мама сказала, что мне нужно с вами проехать? Это зачем? По какому поводу? Вы меня в чем-то обвиняете? – В последней фразе звучал даже определенный гонор.
– Давай позже поговорим. Собирайся.
– А я, собственно, уже собрался. Просто хочется знать, по какому поводу меня везут в отделение милиции? По-моему, нормальное желание. Ведь так?
Вступила Лариса Александровна.
– Денис, не рассуждай. Раньше уедешь – раньше вернешься.
Жесткая женщина. Похоже, воспитывает сына одна. Почему? Вдова? Разведена? О личной жизни учительницы химии и о семейных обстоятельствах «стрелка» Кира не рассказывала, а Турецкий и не спрашивал. Просто сейчас его поразила эта жесткость. Откуда что берется?
Мальчик сунул руки в карманы и с независимым видом вышел за дверь первым.
– Так вы идете?
Отца Денис не помнил. Даже фотографий не видел. Фамилия у него была мамина. Отчество, конечно, тоже присутствовало, как у всех нормальных людей, Анатольевич, Анциферов Денис Анатольевич. Значит, папа был Анатолий. Однажды Денис попытался поговорить о нем с матерью, но без особого успеха. Она сказала, что они разошлись, когда ему было два года. Почему? Не сошлись характерами. Исчерпывающий ответ. Канцелярский, ничего не значащий и не оставляющий надежды на продолжение. В тот раз разговор не получился, и больше Дэн его не возобновлял. Да и сам старался об этом не думать. Они всегда были вдвоем – сын и мать. Только вдвоем, и жилось, в общем, неплохо. По крайней мере, без скандалов, которые, что ни день, случаются у Ильи Кравцова с матерью.
И все же она почти ничего о нем не знала. И не пыталась, Дэн считал, что это и к лучшему: врать матери у него бы не получилось, пусть уж она вообще ни о чем не спрашивает.
А вот сейчас спросила. Вошла в комнату тихо. Он сидел в наушниках и ничего не слышал. Тронула за плечо и сказала спокойно:
– К тебе пришли. Из милиции. Что случилось?
Повисла пауза. Затем он сказал:
– Ничего.
Он был прав: врать матери, по крайней мере, его матери, невозможно.
– Это неправда. Денис, скажи мне, что случилось?
– Я не знаю.
– Но что-то ведь случилось, так ведь?
– Мама, я правда не знаю! – голос был почти умоляющий.
– Ладно. Собирайся. Они ждут тебя в коридоре.
В машине мальчик молчал. Даже если он был напуган, этого не чувствовалось. Встретившись взглядом с Турецким, он не отвел глаза. Похоже, он мнил себя если не невиновным, то уж точно правым. А иначе так себя не ведут.
В отделении он немножко стушевался. Обстановка, наверное, давила. Турецкий и в этом оказался прав.
Панюшкин не знал, с чего, собственно, начать. Спросить: «Денис, зачем ты купил винтовку?» А что он ответит?..
Дэн засмеялся, самообладание у него было действительно недюжинное.
– Я? Это шутка, да? Я, может, и хотел бы купить винтовку, но у меня даже на курок от нее денег нет. Честное слово!
– И все-таки ты купил оружие. Зачем? Стрелять? В кого?
«Допрос» не клеился. Тяжело допрашивать человека, который чувствует свою правоту. Или все-таки невиновность? Нет, именно правоту. Он купил оружие. Он стрелял из него. И он считает, что был прав. Ужасная ситуация. Особенно, когда речь идет о ребенке.
– Сережа, выйдем на минутку. – Турецкий вывел Панюшкина за дверь. – Чувствую, это растянется надолго. Мне надо идти. Мелкий Кравцов сегодня уезжает в Москву девятичасовым поездом, и мне надо успеть. А эту ситуацию я оставляю на тебя.
Турецкий сделал несколько шагов к выходу, когда Панюшкин кинулся к нему и лихорадочно зашептал:
– Но что? Что я должен заставить его рассказать? Про винтовку?..
– Да. Зачем он ее купил? На какие деньги? В кого он из нее стрелял и зачем?
– А вы уверены, что он действительно стрелял?
– Да, Сережа. Я в этом абсолютно уверен…
Ерунда какая! Ну, что с ним делать, с этим пацаном? Винтовку он купил, это правда. Но откуда у Турецкого такая уверенность, что он пустил ее в ход, и именно в связи с делом, которое расследуется? Все валилось в кучу: несчастные мертвые девицы и Смородский, на которого все уже давно махнули рукой. Сам черт ногу сломит в делах этого типа! Все можно было предположить, но вот это?! Зачем парню, сыну учительницы химии в самой престижной школе городе, стрелять в отца своей одноклассницы? Уму непостижимая нелепость! Но ведь винтовку он все-таки купил! И – для чего-то. На какие шиши? Тоже непонятно, между прочим. Смешная идея – напугать его. Парень, похоже, ничуть не смутился. Значит, не виноват. Не может быть у пятнадцатилетнего пацана столько хладнокровия и самообладания, чтобы так хорошо держаться! Но он же сам что-то чувствовал. Еще недавно его собственная интуиция твердила, что здесь что-то нечисто. Они – и Анциферов, и Кравцов – как-то связаны с этими девицами. И тут – эта винтовка. Мозг взрывался!..
Панюшкин вернулся к мальчику. Надо было с чего начинать. Более сложного допроса в его практике до сего момента не было.
– Денис! Я знаю, что ты купил эту винтовку. Зачем?..
Ужасный день… Поскорее бы кончился. Поскорее бы уехать… Какое-то постоянное смутное беспокойство… Чувство вины? Нет. Надо взять себя в руки…
Вике он сказал только вчера. Она обиделась. А что тут можно сделать? Жениться и жить долго и счастливо вместе до конца дней? Смешно! Впереди столько всего интересного! И суть даже не в девчонках, это дело десятое, просто – целый мир вокруг! Целый мир, а не этот городишко. Может, и хорошо с какой-то стороны, что произошла вся эта «заваруха» с компьютером и «ментами», а то бы мать еще целую вечность сопротивлялась его отъезду. Он давно хотел свалить отсюда, и вот, наконец! Вчера с Элей разговаривал. Теперь он прямо дрожал в предвкушении. В предвкушении чего? Сам не знал. Но будет круто, это точно!
Много вещей брать с собой не надо. Только «ноут» и самые необходимые шмотки на первое время. Там он новые купит. И вообще, там все новое будет: новая жизнь, новые друзья.
Ознакомительная версия.
