Ознакомительная версия.
– На овощах долго не протянешь. Хлеб нужен, сахар. Я уж про спички не говорю. Надо в дом залезть какой-нибудь. Знаешь, в чей можно?
– Нет, – растерянно протянул Валера.
– Ну вот в вашей деревне есть какая-нибудь одинокая старуха?
– Да наша деревня далеко…
– Ничего, доковыляем. Нам не привыкать. Так есть старуха? Хорошо бы глухая и дряхлая. Чтоб не слышала, как мы к ней забираемся, и в случае чего от нее удрать легко можно было.
– Есть такая, – кивнул Валера, вспомнив о соседке. Той самой, благодаря которой их с отцом убежище было обнаружено. За последние годы она сильно сдала. Ходила с трудом и часто хворала.
– Вот к ней мы сегодня и залезем.
– Но как?
– Деревенские сроду не запирают дверей и окон не закрывают. Пролезем как-нибудь.
Гоша оказался прав. Забраться в дом оказалось нетрудно. В старухиной избе одно из окон было забито фанерой, и она держалась на паре гвоздей. Мальчишки легко их вырвали и влезли в дом.
Валере было очень стыдно грабить старушку, которая к нему хорошо относилась. Он даже собирался сказать Гоше, что не хочет вламываться в дом именно этой женщины, но не решился. Тот был вспыльчивым, если не сказать, психованным, и мог отреагировать на это заявление самым ужасным образом – послать Валеру подальше. То есть бросить на произвол судьбы, потому что иметь в напарниках слабака – самое глупое, что может придумать беглец.
Поэтому Иванов вместе с Гошей шарил по кухне. Они уже нашли спички, сахар, крупы, соль, немного хлеба и несколько банок рыбных консервов. Хлеб слопали сразу – ужасно хотели есть. Полили его подсолнечным маслом, посолили и умяли с таким аппетитом, будто это свежайшие пирожные – именно о них оба страстно мечтали, хотя только вчера угрохали на них приличную сумму.
– Ну все, пошли отсюда, – прошептал Валера, когда харчи перекочевали в пакет.
– Рано. Мы еще деньги не поискали.
– Но мы же хотели только съестное взять.
Гоша только отмахнулся. Его охватил азарт. Как же – подчистили у старухи все продукты, а она даже не проснулась – ее храп был прекрасно слышен.
– Как ты думаешь, где бабка хранит деньги? – спросил он у Валеры.
– В серванте. – Тот показал, где «сейф» стоит, а именно в дальний угол комнаты, где спала старушка. – Я видел однажды, как она их оттуда доставала.
– Тогда ты на стреме стой, а я пойду обшмонаю сервант.
И, не дождавшись Валериного согласия, направился к цели. Гоша передвигался очень осторожно. Крался на цыпочках. Но пол в избе был старый, местами прогнивший, поэтому половица под ногой мальчишки скрипнула. В ночной тиши этот звук прозвучал, как раскат грома. Старушка, резко перестав храпеть, приподняла голову над подушкой.
– Валерка? – удивилась она, увидев застывшего в дверях мальчика. Гоша на глаза ей не попался, он успел спрятаться за тумбочку. Он был так мал, что, когда приседал, из-за нее его видно не было. – Ты чего тут делаешь, паршивец?
Валера молчал и не двигался. Он впал в ступор.
– Тебя ж разыскивают с собаками! Думают, ты в лесу заблудился или тебя маньяк какой поймал! Ну, чего молчишь, окаянный?
Иванов начал пятиться. И тут старушка увидела в его руках пакет с провиантом. Его мальчишки позаимствовали у хозяйки. Узнав свой пакет, она вскричала гневно:
– Это ты что ж? Ограбил меня, падаль эдакая?
Бабка вскочила с кровати. Схватив один свой костыль, с трудом пошла на Валеру. Но на костыль она не опиралась, а грозила им мальчишке:
– Я вот тебе задам, негодяй! Я тебе покажу, как воровать! Отлупцую, а потом к папаше отволоку, чтобы научил тебя…
Чему именно старший Иванов, по разумению старухи, должен научить младшего, Валера так и не узнал. Потому что в следующий миг старушка замолкла. Но сначала вскрикнула от боли! А уж потом сомкнула свои морщинистые губы и рухнула на пол.
Валера с ужасом смотрел на нее. Пока не услышал голос Гоши:
– Ну, че застыл? Рвем когти!
– А? – все еще не мог прийти в себя Валера. Ему показалось, что старушку вторым костылем Гоша ударил по голове, но он решительно не мог в это поверить.
– Бэ! – Гоша подлетел к Валере и схватил его за локоть. – Валим, говорю!
И потащил того к выходу.
– Ты убил ее? – сипло спросил Валера.
– Не знаю. Нет, наверное. Я не сильно ударил.
– Надо посмотреть, что с ней. Вдруг помощь нужна?
– Ладно, смотри. А я валю!
– Без меня?
– С тобой или без тебя. Ты уж сам решай. Я и так на преступление пошел ради тебя.
– Почему ради меня?
– А ради кого? Тебя она грозилась отлупцевать, а потом сдать папаше. Я-то уж как-нибудь выкрутился бы… – Гоша отмахнулся. – Ладно, погнал я, бывай!
И заспешил к выходу. Но едва он поравнялся с Валерой, как тот схватил его за руку:
– Постой! А деньги?
– Чего?
– Деньги-то мы так и не поискали!
Гоша криво усмехнулся:
– Тогда иди ищи, ты лучше знаешь, что тут где…
И Валера отправился на поиски денег. Пока он шарил по полкам серванта, Гоша забрался в погреб и вытащил оттуда несколько банок с заготовками. Все время, что мальчишки мародерствовали, хозяйка лежала на полу без движения. Валера косился на нее со страхом. Он боялся и того, что она завозится и встанет, и того, что не встанет уже никогда. Не выдержав неизвестности, он подошел к ней и коснулся пальцами ее запястья…
– Гоша! – в ужасе вскричал он. – Гоша, она умерла!
Касаткин, не поверив товарищу, подскочил к старухе и приложил ухо к ее груди.
– В натуре, концы отдала, – резюмировал он.
– И что же теперь?.. Нас посадят? За убийство?
– Хорош каркать, придурок! Никто не узнает, что это мы ее…
– Нет?
– Конечно, нет. Она старая была. Еле ходила. Подумают, что упала и башкой о пол долбанулась. – Он поднялся на ноги и деловито заходил по комнате. Подняв костыль, которым ударил старушку, тщательно его осмотрел и, не найдя на нем следов крови, все равно вытер занавеской. – Часть денег кладем обратно. Подпол запираем. Фанеру прикручиваем на место. После чего уходим, будто и не было.
Они все сделали по плану, после чего ушли.
Добрались до своего убежища к утру. Тут же завалились спать. И если Гоша отрубился мгновенно, то Валера долго ворочался. А если и засыпал, то тут же вскакивал, разбуженный кошмарами. Иванов видел убитую не им, но из-за него старушку, и ему становилось так страшно и стыдно, что сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Выспавшись, Гоша отправился в деревню, чтобы узнать новости. Вернулся довольный. Старуху обнаружили соседи и ничего не заподозрили. Решили, что сама упала и расшиблась.
– Но все равно тикать отсюда надо, – сказал он. – Меня, пока я по деревне ходил, три человека спросили, кто я и откуда. Здесь же все на виду.
– Знаю… Но ты сам сказал, что в Москву нельзя.
– В лес надо, в лес. Вот только прикупим запасов и рванем.
– Но мой отец…
– Помню. И знаешь, что предлагаю? Пробраться в сектантское поселение да провести там разведку. Вдруг батя твой уже смирился с тем, что ты убег. Если так, двинем в леса. Ты ж говорил, что там ваш домик остался. И вода рядом.
– Да, там можно жить.
– Ну вот и…
И Валера согласился. С Гошей он готов был жить даже в лесу.
В путь ребята отправились спустя неделю. Они тщательно готовились к своему «робинзонству». Гоша бегал по деревенским лавкам (приходилось носиться по разным, чтоб его не приметили, и выбирать для посещения часы, когда людей нет), покупая все необходимое, а Валера раскладывал это по сумкам. А также готовил еду. Он разводил костерок и варил в большой жестяной банке суп или кашу. Когда возвращался Гоша, они ели и иногда выпивали. Друг умудрился раздобыть полтора литра деревенского самогона, и мальчишки отпивали понемногу из бутылки. Но только чуточку, потому что алкоголь мог пригодиться в лесу.
Когда приготовления были закончены, ребята отправились в дорогу. До деревни сектантов пути было всего полтора часа. Но пока они дошли, наступила ночь. Все избы были темными, только в двух горел свет.
– Большой дом принадлежит пророку Иларию, – шепнул на ухо другу Валера. – Он там живет и проводит службы.
– А второй чей?
– Просто жилая изба. Если там не спят, значит, кто-то из прихожан провинился и сейчас его наказывают.
– А батя твой в какой избе обитает?
– Не знаю. Когда я убегал, он только собирался сюда переезжать.
– Ладно, давай тогда к молельному дому передвигаться. А дальше посмотрим…
Мальчишки так и сделали. Пробрались к окнам главной избы и заглянули в них. Гоша в одно. Валера в другое. Но увидели они одно и то же.
Просторная комната. В красном углу иконы. Под ними большой портрет Илария. На нем он изображен в образе Христа. Перед ним на коленях стоят три ребенка. Два мальчика и девочка. Они все голые. Причем девочка уже начала формироваться, у нее вспухли грудки. Она стесняется, норовит прикрыться, но мужчина, стоящий над детьми с кнутом, не позволяет менять позу. Она должна касаться руками пола и бить поклоны. Лбы у всех троих красные, ведь нужно больно ударяться о пол. Если кто-то из них недостаточно рьяно отбивал поклон, мужчина стегал того по спине.
Ознакомительная версия.
