Тут Алексей перехватил взгляд, которым Наденька одарила свою тетку, и подумал: «Вот теперь я знаю, кто отправил страницы «Смерти», весьма нелестные для Аллы Константиновны!».
— Я установлю вам компьютер в понедельник. — Он посмотрел на часы: — Уже почти семь, у меня дела в центре, пора ехать.
— А вы разве не здесь работаете?
— Я же сказал, инспектирую филиал. А офис находится не здесь.
— Так вы в центр?
— Да.
— Тогда еще одна просьба.
— Пожалуйста.
— Захватите Наденьку до Комсомольской. До Площади трех вокзалов. Она уезжает на дачу, до понедельника. А у меня, как назло, срочные дела, никак не успеваю ее подбросить. С такими тяжелыми сумками, как у нее, да в метро…
— Я подвезу, — согласился Леонидов.
— Нет-нет! Что вы, я сама!
Девушка так горячо стала отказываться, что Алексей растерялся.
— Надя, что ты, как ребенок, — зло посмотрела на нее тетка. — Не к маньяку же я тебя в машину сажаю! Не дури.
— Неудобно.
— Господи, вот воспитание! — Гончарова передернула плечами.
Алексей уже заметил, что это ее любимый жест, она все время как будто отряхивалась.
— Интеллигентность, Наденька, хороша до определенного момента, — поучала тетушка, — а потом уже могут просто сесть на шею. У меня тоже высшее образование, но надо же и науку жизни осваивать. В твоем-то возрасте. — Она опять засмеялась, лукаво покосившись на Алексея.
Надя перестала спорить, покорно пошла за ней и Леонидовым на улицу, к машинам. Из багажника своего белого «форда» Алла Константиновна достала две огромные сумки и поставила перед Алексеем. Он перенес вещи в багажник своих «Жигулей».
— У меня нет, ну совершенно нет времени, чтобы отвезти тебя на вокзал. Ты все понимаешь, — сказала на прощание Гончарова своей племяннице и села в белый «форд». Махнула ручкой, и ее машина исчезла в потоке других.
— Садитесь, Надя. — Леонидов открыл перед девушкой переднюю дверцу.
— Ой, я сзади!
— Вы же не пассажирка такси, а моя знакомая. Я не буду донимать вас разговорами, честное слово.
Надя послушалась и робко полезла на переднее сиденье. Усевшись, тут же принялась оправлять на коленях юбку. Будто это было мини, а не колокол, длиною до пят!
— Пристегнитесь. — Она неуверенно потянула за ремень, он застрял, Алексей протянул руку, чтобы помочь, случайно задел ее грудь, почувствовал, как Надя краснеет и поспешно отдернул руку. Ну и девушка!
— Я не привыкла ездить на машинах, — оправдываясь, сказала она. — Тем более впереди.
— Разве тетя вас не возит? Не ходит с вами, допустим, в кафе? В театр?
— Алла? — девушка даже испугалась. — Нет, она всегда сама.
Он осторожно вывел «Жигули» с места для парковки на шоссе. По ловкости лавирования в потоке машин с Гончаровой ему было не сравниться. Нарушив обещание, он все-таки попытался разговорить робкую Надю:
— А чем вы занимаетесь?
— Учусь.
— У дяди в университете? — догадался Леонидов.
— Да, на филологическом.
Немного поговорили об учебе. Надя отвечала неохотно, но из вежливости все-таки поддерживала разговор. Минут через десять Алексей решился затронуть интересующую его тему:
— Надя, а Павла Клишина вы знали?
Девушка вдруг судорожно схватилась за сумочку, щелкнула замочком, открыла ее, потом снова закрыла.
— Он приходил, — произнесла она невнятно.
— Не к вам, конечно?
— Он к дяде приходил.
— Но вы с ним общались?
— По вопросам литературы. — Она залилась краской.
— Вам нравились его книги?
— Да, — честно сказала девушка.
— Глядя на вас, никогда бы не подумал, что вы поклонница такого творчества, — также честно сказал Алексей.
— Вы читали? — оживилась Надя.
— Читал.
— Но ничего не поняли. Разумеется! — Едва разговор зашел о литературе, Надя на глазах стала меняться. Разговорилась, обрела уверенность. — Талант может проявляться по-разному, можно ненавидеть человека и не принимать все, что он пишет, но не признать, что он наделен даром слова нельзя. У Павла был талант, но его творчество своеобразно.
— Да, серьезный разговор, — усмехнулся Леонидов. — Движение слишком оживленное, а водитель-то я неопытный. Так хочется развить тему. Не возражаете, если мы в понедельник об этом поговорим?
— О чем? — опять испугалась она.
— О вашем кумире.
— Он не кумир.
— Кто тогда?
Она не собиралась отвечать, Алексей понял, что, Клишин и тут успел. Между ними что-то было. Но подумать, что и эта девушка могла оказаться его любовницей, Алексей не смел. И тут же сменил тему:
— Надя, простите великодушно, но почему вы с дядей живете? Вас это устраивает? Мне показалось, что с Аллой Константиновной вы не ла-дите.
— Три года назад я приехала поступать в университет, дядя предложил у него пожить. Сдала экзамены, поступила, а потом так привыкла, что в общежитие не захотелось. Да и не гнал никто из дядиной квартиры. Он мой научный руководитель, я помогаю, искать в архивах материалы.
В этом году был юбилей Пушкина, мы очень много работали. И нам наконец-то дали денег. И много, — оживилась она. — Раньше ничего не давали.
— Да, это был, наверное, ваш год, вы тоже Гончарова. Родство-то установили?
— Откуда вы знаете? Что дядя этим занимался?
— Вам знакома такая книга Павла Клишина, как «Смерть на даче?».
И тут она заявила:
— Все это клевета! Мой дядя — лучший человек на свете, и я никогда не послала бы…
Девушка запнулась. Алексей улыбнулся и спросил:
— Значит, вы все-таки послали?
— Вы, правда, не из милиции?
— Правда. Чем он вас взял, Надя?
— Алла нам не нужна. Она — плохая.
— И вы решили упрятать ее за решетку?
— Вы ничего не знаете.
— Могу догадаться. Кому Алла больше мешала — вам, или дяде? Или вы ее ревновали к Павлу?
— Мы приехали.
— Разве? — Они и на самом деле подъехали к Площади трех вокзалов. — Надеюсь, вы не откажетесь в понедельник оценить вместе со мной возможности нового компьютера? Или теперь не появитесь? — спросил Леонидов.
— Скажите, вы что, прочитали те последние листки?
— А у вас еще есть? — поинтересовался он на всякий случай.
— Нет. Вы не считаете, что у Павла был талант?
— Вообще-то, мне было интересно.
— Вот видите! Неприятно, но интересно! Знаете, а я в понедельник приеду, — пообещала она. — Мне нет причины прятаться. Я считаю, что все сделала правильно.
Алексей припарковал машину на платной стоянке у Ленинградского вокзала, вылез из «Жигулей» первым и достал из багажника сумки. Поинтересовался:
— Как же вы собирались с таким грузом ехать в метро?
— Я привыкла.
— Давайте я вас до электрички провожу?
— Это не обязательно, я дойду.
— Не могу этого допустить.
Он взял сумки и понес их в сторону касс Ленинградского направления. Надя послушно пошла за ним. У входа в здание Алексей сказал:
— Идите, покупайте билет, потом донесу вам сумки до электрички и поеду по своим делам. Не обсуждается.
— Спасибо.
С билетом они отправились на платформу. Надя чувствовала себя неловко, видимо, не привыкла к тому, что бы ее сопровождал мужчина, и нес тяжелые сумки. Народу на платформе было много. Алексей представил, как толпа кинется штурмовать вагоны, и пожалел бедную девушку. Тетка отправляет ее на дачу к своему мужу одну, с поклажей, в битком набитой электричке. На улице жара, в вагоне духота, потные тела. А сама Алла Константиновна разъезжает на белом «форде», живет в свое удовольствие, ни перед кем не отчитывается.
— Как же вы доедете? — спросил Алексей. — А от платформы до вашей дачи далеко? Или дядя вас встретит?
— Он работает, сама дойду. Я привыкла, — вновь сказала девушка. — Давайте вещи, спасибо.
Подошел электропоезд. Девушка подождала, пока самые рьяные займут лучшие места, и только тогда прошла в вагон. Алексей с радостью отметил, что она села. Но подумал: «Она наверняка уступит кому-нибудь место, такой уж характер, и будет стоять часа полтора, читать книгу, потом выйдет на платформу и пойдет, быть может, через лес, пешком. С тяжелыми сумками. Километр, а, может, и больше. Такие девушки не любят принимать одолжений, а особенно о них просить». Он вспомнил Соню. Небо и земля! Одной бы чуточку скромности, а другой нахальства. И получился бы идеал.
Приехав вечером домой, он понял, что хочет только одного: отдохнуть. Поставить хороший фильм, включить таймер и незаметно уснуть. Через час видеомагнитофон сам выключится. У него была бутылка пива и пачка пельменей. И неприятный осадок на душе. Надо бы все это быстренько перемешать, и в целом получится сносно. Так он и сделал. И тут зазвонил телефон. Леонидов подумал было, что снова звонит настырный Михин, но ошибся.
