- Им и не пришлось особо искать,- усмехнулся сэр Фредерик.- В пруду.
- О боже!- вырвалось у меня, так как я тут же вспомнил, как мы сидели с Эвелин на каменной скамье, и надо же... оказывается, все это время под пеленой из круглых листьев, погрузившись в ил, покоился кольт. По крайней мере, я очень живо это себе представил.- Какое он странное выбрал место!
- И чем же вас не устраивает этот милый пруд?- спросил сэр Фредерик, облокачиваясь на каминную полку и размахивая перед моей физиономией моноклем, примерно так обычно размахивают морковкой перед мордой слишком медлительного осла.- А вы сами разве не выбрали бы это место, если бы вам нужно было срочно избавиться от револьвера?
Я с опаской посмотрел на профессора, но увидел, что он улыбается.
- Нет, конечно. Во-первых, я бы сообразил, что искать будут в первую очередь именно в пруду,- начал я, но, уловив лукавую искорку в его глазах, спешно добавил: - но не исключено, что убийца сделал это нарочно, он хотел, чтобы револьвер был найден.
- Верно!- сэр Фредерик одобрительно кивнул, как экзаменатор, наконец сумевший добиться от тупого студента хоть одного правильного ответа.
- И к тому же это имело смысл лишь в том случае,- медленно проговорил я,- если известен владелец револьвера, чтобы все подозрения пали на него.
Сэр Фредерик снова удовлетворенно кивнул.
- Владельцем его был отец Джима, следовательно, самое логичное предположение таково: теперь этот револьвер принадлежит...
- Джиму!- заорал я, пораженный тем, что все пути в конце концов ведут именно к нему.
- Джим уверяет, что совершенно не умеет им пользоваться, и тут же проговаривается, что от скуки все-таки несколько раз стрелял из него в мишень в их домашнем тире, который был устроен наверху в галерее.
- И он это признал?!
- Сначала, конечно, отпирался. Потом стал говорить, что ему трудно сейчас вспомнить, может, и попробовал пару раз стрельнуть, что вообще-то он предпочитает дробовики и охотничьи ружья. И все показания примерно в таком же духе... поэтому я и сказал, что он произвел на полицию очень неважное впечатление.
- А на вас, сэр?- спросил я.- На вас он тоже произвел неважное впечатление?
Сэр Фредерик призадумался.
- Хороший вопрос,- похвалил меня он,- но ответить на него не так-то просто... м-да. Мне показалось, что он испытывает неловкость, оттого что я стал свидетелем его нелепого поведения. Но что заставляло его так себя вести: страх перед разоблачением или природная застенчивость, ей-богу, мне судить трудно.
- Вы говорили, что пуля - американская. Про пулю что-нибудь еще стало известно?
Сэр Фредерик покачал головой.
- По моим сведениям - ничего. Коробку с неиспользованными патронами не нашли. Джим уверяет, что тоже ничего про них не знает. Полиция, конечно, пытается установить, так сказать, возможный источник, но... Вся штука в том, что в этом доме живут заядлые путешественники. Практически все они хоть раз да побывали в Америке: и Джим, и Урсула, и тетушка с дядюшкой, и Пармур. Все, кроме мисс Росс. Впрочем, это не так уж важно, патрон убийца мог и позаимствовать. Для некоторых калибров не так уж важно, чье производство, американское или отечественное.
- Пуля у стрелявшего была своя,- сказал я,- потому что хватать ее где-то сгоряча - это же сильный риск, полиция тут же набредет на след. Вот только зачем она ему понадобилась? А что, если совсем не для того, чтобы застрелить Хьюго?
- Ну да, возможно, он собирался застрелить кого-то еще,- согласился сэр Фредерик,- или пустить эту пулю в свой собственный лоб. Остается только гадать...
Я все раздумывал о прудике с лилиями.
- Действительно, почему револьвер он бросил в пруд?- продолжал рассуждать я.- Это же опасно. Представьте: выстрелив, убийца бежит по газону, ярко освещенному луной, оставляя следы на траве, рискуя быть замеченным, ведь в любой момент из дома мог кто-нибудь выйти. Между прочим, Марсель выходил в ту ночь. Нам известно, что он хотел встретиться с Хьюго. Если он выходил из парадной двери, то наверняка мог заметить человека, бегущего к пруду. Впрочем, Марсель мог выйти чуть раньше или чуть позже этого момента... Но в любом случае, как же убийца мог на такое решиться?
- А, возможно, он и не решился,- предположил сэр Фредерик.- Он мог избавиться от кольта позже, скажем на следующий день.
- Но это еще более рискованно, ведь в доме уже была полиция!
- Ну и что? Была и была. Они же не наблюдали за каждым каждую минуту. В любом случае, у стрелявшего было время, пока изучали место преступления и проводили первые опросы. И уж наверняка полицейским и в голову не могло прийти, что убийца осмелится спрятать оружие под одежду. Вот вы сами решились бы? Думаю, едва ли. И я тоже нет. Но будь вы или я убийцей, разумеется умным и хладнокровным, то воспользовались бы этой уловкой. Проходишь спокойно мимо полицейского, спрятав кольт под пиджак, а потом, улучив момент, когда у пруда никого нет, зашвыриваешь его в воду. А если кто-то даже увидит это со стороны, то подумает, что человек приманивает хлебом золотую рыбку. Разумеется, я просто рассуждаю, это только теория.
- Разумеется,- подхватил я.
- Вы ведь провели некоторое время у пруда в то роковое утро, мм?
Я отчаянно покраснел.
- Да, провел,- с вызовом произнес я, раздосадованный тем, что мне опять приходится оправдываться и защищаться.- Мы разговаривали с мисс Росс все это время. И она вам сразу подтвердит, что я ничего в воду не бросал.
Сэр Фредерик расхохотался.
- Вот видите, Сиборн, как просто стать обличителем? На самом деле я спросил без всякой задней мысли. Просто хотел узнать, не заметили ли вы тогда на воде чего-нибудь необычного? Скажем, какое-нибудь зияние среди листьев, покрывающих водную поверхность? Впрочем, после того, как револьвер пошел на дно, листья могли тут же снова сомкнуться. И все же, какой-нибудь надломленный стебелек или оторванный краешек листа.
- Даже если бы и заметил,- произнес я, сначала мысленно проверив свои воспоминания и не найдя ничего примечательного,- револьвер-то уже все равно найден.
- Тогда мы могли бы сообщить полиции, что револьвер бросили в воду до того, как вы пришли на пруд,- между прочим, это важная деталь, которая помогла бы полицейским быстрее сориентироваться, когда они начнут сопоставлять данные о хронометраже: кто где находился, и когда. Впрочем, я что-то опять слишком увлекся. Кто я? Просто сторонний наблюдатель. Мои предположения могут быть вполне дельными, но это всего лишь предположения. Спокойной ночи, Сиборн.
На этот раз он действительно удалился, больше ни единым словом не обмолвившись о подарке Марселя, словно уже забыл о нашем с ним споре. Ну ясно, подумал тогда я, он уверен, что сумел меня одолеть, вправить мне мозги.
Я потом еще долго торчал в библиотеке, втайне грустя о том, что только что лопнул этот изумительный мыльный пузырь: моя мечта о высоком положении в обществе, о благополучии, позволяющем не работать, о власти и бесконечном безделье, о возможности быть чьим-то благодетелем и вести удобно добродетельную жизнь. Нет, это все не для меня. Сэр Фредерик прав: такие самоеды, как я, никогда не избавятся от комплекса вины и угрызений совести, какими бы щедрыми пожертвованиями они ни заглаживали потом свой грех, то, что позарились на чужое... Нет, мне уготовано иное: еще три года студенчества, то есть никаких денег, а потом пятьдесят лет службы за деньги весьма умеренные. Такова судьба большинства практикующих врачей. Станет Эвелин ждать, когда я более или менее встану на ноги? Вот что меня мучило. Она тоже еще совсем молодая, и вроде бы отнеслась к моим словам серьезно. Имею я моральное право спросить ее? Что ж, попробую.
Но прежде всего следовало найти Марселя и внушить ему, что он напрасно старается, все равно я передарю его подарок... Только вот кому? Во всяком случае, Урсуле - точно, решил я. Если так и не сумею заставить себя вписать в дарственную и ее милого братца.
Я со вздохом поднялся и потянулся. От долгого сидения затекли все мышцы, а брюки на коленях вытянулись еще больше. Решение было принято, окончательное решение. Я обязан выполнить свой долг, подумал я, с досадой обнаружив, что благие намерения не вызвали в моей душе восторга. Ни малейшего.
Глава 18
Приняв решение, хоть важное, хоть не очень, я не успокаиваюсь до тех пор, пока не доведу дело до конца. Особенно, если дело предстоит малоприятное, скажем, поход к зубному врачу. На данный момент таких дел было два: отловить Марселя и сказать ему, что ни при каких обстоятельствах не приму его подарочек, а если он не откажется от своей блажи, то немедленно верну поместье его теперешним владельцам. Второе дело было более трудным объяснение с Эвелин по поводу моего окончательного решения.
Почему-то предстоящий разговор с Эвелин страшил меня гораздо сильнее, чем разговор с Марселем. Я предчувствовал, что Эвелин, возможно, из-за привязанности ко мне (так хотелось в нее верить!), не сможет отнестись к моему решению объективно. Вместо благородного самопожертвования она воспримет мой отказ как обыкновенную глупость, и даже трусость. Думать и гадать не имело смысла: надо было объясниться напрямик, а после - будь что будет...
