— Понимаю, — чтобы более не смущать ее, кивнула я.
— Девки кончились. Тогда-то он про ребенка и вспомнил. Ко мне приходил, спрашивал, может ли усыновить дочь. А моя дочь как раз — адвокат, так я у нее консультировалась. Оказалось, что через столько лет сделать это совсем непросто.
— И чем все закончилось? — полюбопытствовала я вновь, надеясь, что меня просветят и в этом вопросе.
Увы, женщина только пожала плечами и добавила:
— Не знаю. Вроде встречается с какой-то девчонкой, подарки ей покупает. Больше не знаю ничего.
— Что ж, тогда еще один вопрос, — немного подумав, сказала я. — Вы знаете имя дочери Иванникова и фамилию ее матери?
— Имя девочки знаю, — кивнула соседка. — Катя ее зовут. Мать — то ли Надя, то ли Настя. Фамилии не помню, хоть и слышала. Но зато знаю, где живут, кстати, в нашем районе.
— Описать сможете? — сразу спросила я.
Соседка опять кивнула и принялась мне объяснять, как найти квартиру, где живет дочь Иванникова. Я молча выслушала ее, поблагодарила за помощь и поспешила в свою машину. В голове у меня крутилась масса различных мыслей, причем большинство из них были обращены на решение одного вопроса: может ли быть заказчицей дочь Иванникова? Если да, то что такого могла ей сделать Прокопчук или Дрягель, чтобы девушка пошла на убийство?
Между тем, в два счета добравшись до нужного дома, я на лифте поднялась на пятый этаж, надавила на дверной звонок и, решив положиться на случай, стала ждать, когда мне откроют.
Очень скоро из квартиры донеслись шаги, а затем и вопрос:
— Кто там?
— Милиция, — коротко ответила я.
На минуту воцарилась тишина.
— Открывайте, — приказным тоном произнесла я. — Разговор есть.
На этот раз дверь все же открыли, и я столкнулась взглядом с совсем юной девицей. В мужской клетчатой рубашке и темно-синих джинсах, на ногах — мягкие белые кроссовки. Видимо, девушка собралась куда-то выйти. Волосы у девчушки были коротко стрижены и просто зачесаны назад, хотя при ее широком лбе это противопоказано. В целом же она производила довольно приятное впечатление.
— Ты — Катя? — я решила обращаться к девушке на "ты".
— Ну я, а что? — вызывающе глядя на меня, поинтересовалась та.
— Я бы хотела поговорить с тобой о твоем отце, — внимательно следя за реакцией девушки на мои слова, произнесла я. — Его только что задержали по подозрению в убийстве.
— Ну и что? — видимо, не находя в сказанном ничего страшного для себя, язвительно переспросила девчушка. — Мы с ним никогда не жили и жить не собираемся.
— Неужели вам совсем не жаль его? — удивилась такому цинизму я.
— Ничуть, — так же равнодушно ответила девица.
Я решила огорошить ее неожиданным вопросом, дабы выбить из колеи и понаблюдать за реакцией. Вдруг что и выйдет из этого?
— Вы знаете Евдокию Владимировну Дрягель?
— Я? — почему-то растерялась девица, и на щеках ее появился легкий румянец. Такого вопроса вот так, с ходу, девушка никак не ожидала.
— Ну не я же, — усмехнулась я, мысленно отметив про себя, что, услышь Катя это имя впервые, она так бы не отреагировала. Следовательно, можно предположить, что Дрягель она знает. Интересно, сознается ли в этом.
— Ну так что, знаете или нет? — внимательно глядя на девушку, повторила свой вопрос я.
— Нет, не знаю, — встряхнувшись, ответила та.
Я ей, понятно, не поверила, а потому спросила:
— Хотите, прямо сейчас позвоню ей и проверю?
Поняв, что обмануть меня ей не удалось, Катя недовольно сморщила свой маленький носик и нервно забегала глазками по сторонам, не зная, как поступить. Я же продолжила психологическое воздействие.
— Какие у вас с ней отношения? И что вас вообще связывает?
Вместо ответа на эти мои, в общем-то, спонтанные вопросы девица натянуто улыбнулась и, отстраняясь от двери, предложила заискивающим тоном:
— Вы бы прошли. Неудобно разговаривать вот так, на пороге.
Я, как последняя дура, клюнула на эту ее уловку и, ничего не подозревая, проследовала в квартиру, ожидая, что Катя войдет следом. Но не тут-то было: девица и не собиралась заходить. Наоборот, пулей выскочила из квартиры и со всех ног кинулась вниз.
— Черт! — поняв свою оплошность, выругалась я и бросилась ее догонять.
Мы выбежали из дома и помчались по улице. Катя то и дело оборачивалась, не зная, как от меня отвязаться. Затем, видимо, решила свернуть туда, где легче скрыться, но ошиблась и сама загнала себя в тупик, точнее, в маленький дворик с единственным выходом. Тут я уже притормозила и победно улыбнулась бросающей на меня убийственные взгляды девушке.
— Все равно не поймаешь, — огрызнулась девица, доставая маленький складной ножичек.
— Не дури, — выставив руку вперед, предостерегла я. — Это может плохо кончиться для тебя самой.
— Это мы еще посмотрим, — огрызнулась Катя, видимо, уверенная в своем превосходстве.
Она даже рискнула напасть на меня первой, и благодаря изворотливости и изящности телосложения ей удалось избежать моего ответного удара, хотя и не получилось задеть меня лезвием. Не давая девочке возможности сориентироваться, я решила наконец взять ситуацию в свои руки. Быстро извернувшись, нанесла удар ногой по кисти руки девушки, в которой та держала нож. Лезвие с лязгом упало на асфальт.
Таким образом, мы оказались на равных. Впрочем, девицу это нисколько не смутило: она лишь злобно покосилась на меня, а потом, сделав вид, что собирается нападать, в последний момент поменяла тактику и шмыгнула мимо, в сторону выхода.
Все во мне закипело — какая-то малявка заставляет бегать за собой по всему городу. Окончательно разозлившись, я кинулась вдогонку, теперь уже зная, что непременно ее настигну — в те моменты, когда я выхожу из себя, шутки со мной плохи.
Оказавшись вновь на улице, Катя хотела тормознуть машину, но неудачно. Девица вынуждена была спасаться при помощи собственных ног. Бежала она очень быстро, однако чувствовалось, что девушка устала. Скоро она начнет сдавать позиции. Этим я и воспользовалась — намеренно не давала ей сбавить скорость. Через пару минут Катя окончательно запыхалась. Вот тут-то я ее и поймала, схватила сзади за руку и резко потянула на себя.
Зная, что от девочки можно ожидать всего, что угодно, я тут же подтолкнула Катю к забору и прижала ее к нему спиной. Девушка потеряла возможность пошевелить рукой или ногой, а я слегка расслабилась и перевела дыхание. Катерина же, сделав пару попыток высвободиться, но поняв, что это бесполезно, на минуту притихла, а потом смачно плюнула мне в лицо. Окончательно выйдя из себя, я не стерпела и так врезала ей по лицу, что из носа девочки потекла кровь. Но Катя лишь отвернулась в сторону и, будто она, а не я, одержала победу, усмехнулась.
Тем временем я одной рукой стянула с себя ремень и принялась связывать им руки девушки. Та покорно стояла, не издавая ни звука. Когда же Катя наконец оказалась связанной, я на пару шагов отошла от нее, взяла за плечо и дала знак, чтобы она следовала вперед. Необходимо было отвести ее к машине, доставить в отделение милиции к Кире и уже там допросить.
В общем-то можно сказать, что мне повезло: девица кинулась бежать из квартиры и тем самым выдала себя. У меня уже не оставалось сомнений, что она имеет какое-то отношение к преступлению. Но какие именно мысли ее посетили и заставили так прореагировать? Пока это оставалось загадкой.
Приняв решение отвести девицу к машине, я повернулась к Кате и внимательно посмотрела в юное лицо, пытаясь понять, о чем думает девушка. Она стояла с гордо поднятой головой, выпрямив спину.
Столкнувшись же с моим взглядом, девушка злобно прищурилась, но, долго не выдержав, опустила глаза, прекрасно поняв, что я разгадала ее планы. Теперь сопротивление было бесполезно. Я подтолкнула Катю к выходу из дворика. Мы быстро и беспрепятственно преодолели путь до моей машины, я усадила девушку на сиденье, на всякий случай прицепила наручниками к дверце и села сама.
Почти в ту же минуту я услышала тяжелый стон.
Повернув голову в сторону девочки, я увидела, что она плачет. Причем не так, как это обычно делает попавший в безнадежную ситуацию человек, а как сильный мужчина, всеми силами сдерживающий эмоции, которые, независимо от его воли, все же берут верх. Катя не хотела плакать, она противилась этому, но слезы все равно катились из глаз и крупными каплями капали ей на колени. Стыдясь их, девочка пыталась спрятать лицо, но я все же повернула его к себе и, посмотрев в глаза девушке, сказала:
— Вот это уже хорошо — человек должен плакать. Особенно, когда это позволяет сбросить груз с плеч и души. Не стесняйся, увидишь, это поможет.
Но словно назло мне, Катя еще пару раз хмыкнула, и уже в следующую минуту ее глаза были совершенно сухими, а взгляд — прямым и злобным.
