– Извини, что по телефону не стал говорить. Дело оказалось серьезным. Ты говорила, у твоего Солдатенкова племянник есть?
У меня все похолодело внутри. Неужели Андрей все-таки рассказал кому-то о том, кто сварил его в колодце?
– Есть. Он сейчас лежит в ожоговом центре в реанимации.
Ярцев покивал опущенной головой.
– Уже не лежит, – тихо сказал он.
– Как? – не поняла я. – В каком смысле? В обычную палату перевели?
Антон поднял голову и посмотрел на меня.
– Перевели. В морг.
Я почувствовала, как у меня внутри все не только похолодело, но и покрылось инеем.
– Лютиков умер? Вот черт!.. Отчего? Еще вчера он был жив. Врачи говорили, что состояние его стабильно-тяжелое. Ему, кажется, даже стало лучше. Во всяком случае, сначала он был без сознания, а потом, кажется, пришел в себя и даже начал говорить. Что же случилось, Антон?
– Кто-то ввел ему... я забыл, как называется препарат. Какой-то сложный... Похоже на иприт. Нитрит... гидрит... судьфид... Нет. Одним словом, яд. Прямо в капельницу ввели. Произошло, как говорят медики, угнетение дыхательной функции.
– Что за бред?! И менты подозревают его дядю, то есть Солдатенкова?
Антон пожал плечами:
– Похоже, что так. А кого еще они могут подозревать? Ему, как говорится, выгоднее всего. У них общая жилплощадь, и теперь, когда Андрей умер, его дядя остается единственным хозяином роскошной двухкомнатной квартиры в центре. Ведь так?
– Вообще-то да, но...
– Что «но»? Мотив, как говорится, налицо! И еще перстенек, который нехило стоит. В общем, вот... все, что мог...
– Спасибо, конечно, тебе, Антон. Только Солдатенков к этому убийству никоим образом не причастен. Когда мы узнали о пропаже перстня, я была рядом с ним. Это я заставила его вызвать ментов. А насчет способа... Солдатенков не врач, а простой мастер на стройке. Откуда у него может быть яд?
– Понятия не имею. Но, говорят, он вчера был в больнице. Медперсонал показал, что они видели его.
– А если и был, ну и что? Он – родственник и имеет полное право посещать племянника. Это ведь не значит, что он обязательно его убил! Не все посетители убивают своих больных родственников.
– Ну вот видишь. Он же был там.
– И убил своего племянника практически в открытую, чтобы на него не подумали? Бред, Антон! То, что Солдатенков был в больнице, говорит как раз о том, что он не убивал своего племянника. Тот, кто подстроил все это, как раз и рассчитывал на то, что подумают на Николая.
– Полин, эти вопросы не ко мне. Сама понимаешь, я не в теме. Мне завтра свою статью сдавать, голова только этим и забита... Кстати, о перстне. Не знаю, поможет это тебе или нет, но лет пятнадцать назад был в нашем районе один народный целитель. Я почему о нем помню – я тогда подростком был, а у меня с детства уши болели. И вот когда в очередной раз они воспалились и я, что называется, от боли полез на стену, бабушка, свято верившая в народную медицину, повезла меня к этому целителю в какую-то деревню. Звали этого народного умельца Степан Веревкин. Он мои уши посмотрел, велел ждать, а сам начал какой-то отвар из трав готовить. Я, помню, сижу за ширмой на стуле, а к моему лекарю пришел еще один мужик и что-то ему показал. Я не видел, что именно, только слышал их разговор. Тот мужик просит Веревкина взглянуть на какой-то перстень. Спрашивает, мол, посмотри, это тот самый или нет? Веревкин, похоже, долго рассматривал, а через некоторое время говорит, мол, нет, не тот. Помню, они еще заспорили. Мужик уверял, что перстень ему подарила одна ведьма и он должен быть настоящий, а целитель уверял, что перстень – подделка, что камень вообще другой, а золото низкой пробы. А если бы, говорит, перстень был настоящий, вряд ли бы ведьма тебе его отдала. Они, ведьмы, такими вещами, мол, не разбрасываются.
– Ну-ну, и что потом?
– А что потом? Ничего. Мужичонка тот ушел, а Веревкин приготовил для меня отвар, закапал мне в уши и бабушке моей еще в пузырьке остаток дал. Велел дома закапывать, пока не пройдет.
Я внимательно посмотрела на Ярцева.
– И зачем ты мне все это рассказал?
– Видишь ли, Полина, этот целитель одно время, что называется, гремел по всей округе. Люди к нему валом валили, лечил он им всякие хворобы – от гепатита до геморроя. А потом куда-то пропал.
– В каком смысле?
– В прямом. Что-то о нем больше не стало слышно. Моя бабушка жалуется: ноги у нее очень болят, врачи только руками разводят, говорят, возрастное, мол, и ничего сделать нельзя. А вот Веревкин, как уверяет моя бабуля, лет пятнадцать назад ноги ей превосходно вылечил. Она тогда несколько лет как молодая бегала. Потом, конечно, опять заболели... А про целителя этого больше никто не слышал. Как-то он тихо так растворился.
– Зато вместо него появилась целая армия других магов-целителей-ворожителей, – усмехнулась я, – газеты так и пестрят объявлениями! «Приворожу, отворожу, омоложу... Превращу вашу соперницу в бабу-ягу, а вас – в Василису Прекрасную...»
– Вот-вот... Я к тому и веду. Я не так давно был на одной тусовке знаменитостей, ну там художники, музыканты-композиторы, поэты-писатели. Среди всех прочих были и местные Ванги. Так вот что я хочу сказать. Мне один мужик показался знакомым. Просто очень знакомым. И не на внешность, нет. Внешность как раз мне ни о чем не говорила, а вот походка, движения рук, голос, наконец...
– Антон, что ты хочешь сказать?
– Что этот целитель сильно смахивает на Степана Веревкина. И, подчеркиваю, не внешностью! И в Веревкине, и в том экстрасенсе была какая-то харизма... Богатырская мощь, если хочешь.
– Он был крупный?
– Да. Солидный. Степенный... А еще, мне кажется, он меня тоже узнал.
– В чем это выражалось?
– Когда мы случайно встретились глазами, он задержал на мне взгляд. Знаешь, как будто вспоминал, где мы виделись. Это длилось буквально пару-тройку секунд, но я это четко прочувствовал. Потом, словно опомнившись, он быстро отвел глаза в сторону.
– Ты утверждаешь, что Степан Веревкин и Дармир Заворожный – одно и то же лицо?
– Полин, я этим вопросом вплотную не занимался и потому утверждать пока ничего не могу, но, во всяком случае, все это показалось мне очень подозрительным. Сейчас я закончил статью и уже подумываю: не заняться ли мне выяснением, кто такой Дармир Заворожный и откуда он вообще появился? Согласись, как-то непохоже, чтобы это было настоящее имя человека. Дар-мир. Дар, подарок мира. Заворожный – от слова завораживать, я так понимаю.
– Псевдоним?
– Ага, творческий!
– Тогда, Антон, у меня к тебе просьба: если что нароешь интересного, завораживающего, сообщи, пожалуйста, мне. А я тебе тоже кое-какой материальчик подброшу. Идет?
– Само собой! Проведем, так сказать, обмен информацией.
– А сейчас мне пора. Время позднее, так что au revoir, как говорит мой дедуля.
Я встала и направилась к двери.
– Тебя проводить? – Антон поднялся со своего вертящегося кресла.
– Не надо, где выход, я и так знаю. Работай, а то время позднее. Тебе же завтра статью сдавать.
– Да я, собственно, ее почти закончил.
У самой двери я обернулась и спросила:
– Антон, а уши-то прошли?
Ярцев усмехнулся:
– А ты знаешь, как ни странно, прошли! Во всяком случае, больше я ими не мучился.
* * *
Я села в свой «Мини Купер». Куда мне сейчас? Домой, отдыхать? Время позднее. Но нет, поспать – это мы всегда успеем. Съезжу-ка я лучше к Эвелине. Посмотрю, как там чувствует себя дамочка, спровадившая своего бывшего возлюбленного в КПЗ.
И еще, кажется, пришло время в очередной раз потревожить дядю Сережу. Без него я ничего не узнаю про Степана Веревкина и Дармира Заворожного. Надо бы выяснить: это действительно одно и то же лицо? Может быть, Ярцев просто ошибся? Мало ли похожих людей на земле!
Я взяла мобильник и набрала номер дяди Сережи. Он ответил практически сразу:
– Да, Полина! Слушаю.
– Добрый вечер, дядя Сережа. Я не очень поздно?
– Нет, все в порядке, я пока даже не собираюсь ложиться. Только что приехал с работы...
– Значит, вы устали, и я не буду вас задерживать. Мне нужно знать только одно: кто такой Дармир Заворожный?
– Это тот маг-целитель-экстрасенс, который постоянно дает объявления в прессе?
– Да. Есть подозрение, что раньше этот человек был Степаном Веревкиным, но потом чудодейственным образом перевоплотился в Заворожного.
– Что ж, чудес на свете много. Хорошо, Полина, я это выясню, но, как ты понимаешь, позвонить тебе смогу только завтра.
– Конечно, конечно! До завтра, дядя Сережа! Отдыхайте...
Я бросила телефон обратно в сумку и завела машину.
* * *
Я поставила свой «Мини Купер» под окнами Эвелины Раневич и привычным жестом включила «прослушку». И очень вовремя это сделала! Наша любвеобильная дамочка, похоже, с кем-то выясняла отношения. Я затаила дыхание и занесла руку над кнопкой «включение записи».
– ...Все равно, Капа, не надо было этого делать...
