Ознакомительная версия.
Секретарь ушел. Граф Ростопчин вздохнул и посмотрел
на нас с нескрываемым неудовольствием. С директором Высшей воинской полиции они не ладили с давних времен, а на меня Федор Васильевич держал обиду за ночное вторжение к его жене и подозрения относительно нее. С горечью я сознавал: за то, что тайком выяснял участие супруги генерал-губернатора в шпионской деятельности, прощения мне не будет. Отношения с графом и графиней Ростопчиными, отношения добрые и сердечные, испытанные десятком лет, разрушились в одночасье.
Менее суток назад в этом самом доме Федор Васильевич брал меня под локоть, называл «дружище», подводил к столу. А отныне, если и пустит когда-нибудь на порог, то разве что по служебной необходимости.
— Мы обнаружили нового французского связного, — сообщил генерал-губернатору де Санглен. — Актриса императорского театра Софи Мариньи. Проживала по соседству с мадам Обер-Шальме.
—А! Что я вам говорил! — отозвался генерал-губернатор, бросив торжествующий взгляд на меня. — И эта обер-шельмиха тут как тут!
— Право, не понимаю, при чем здесь мадам Обер-Шальме, — промолвил я.
Но никто не обратил внимания на мои слова, поскольку одновременно со мною заговорил Яков Иванович.
— Мы, конечно же, поработаем с труппой театра, — сказал он. — Но их чересчур много. Они отвлекут много сил, будет печально, если напрасно.
— А вы что думаете? — спросил меня граф Ростопчин.
—Я позволю себе напомнить, что государь император ограничил меня во времени. Сегодня уже девятнадцатое августа. По высочайшему повелению, не позднее двадцать пятого числа сего месяца мне надлежит направить рапорт его величеству о том, что шпион изобличен и арестован, — ответил я.
— Нечего тут церемониться! — сказал Ростопчин. — Всех этих актеришек скопом на телеги и отправить куда подальше.
— Это больше похоже на военную кампанию, а не на выявление французского агента, — возразил де Санглен.
— А как прикажете поступать, милостивый государь, если ваши потуги не дают результатов? — язвительно заметил Ростопчин. — Андрей Васильевич, а может, и вам отправиться вместе с театральной труппой? По пути допросите их, ну и доложите в срок его величеству, если кого изобличить сумеете.
— У Андрея Васильевича имеется куда более важный подозреваемый здесь, — произнес де Санглен, глядя на место, где только что сидел Александр Яковлевич Булгаков.
—Кого на этот раз вы имеете в виду? — Ростопчин все больше сердился.
Я понимал, что только усугублю обиду Федора Васильевича, но молчать, полагаясь на Якова Ивановича, не имело смысла.
— Ваше сиятельство, я совершил ошибку, — промолвил я. — Однако же прошу заметить, что моими усилиями была изобличена мадам Арнье. Остается вопрос, если она помогала наполеоновскому агенту, то кто предоставлял сведения ей, мадам Арнье? Осмелюсь доложить, ваше сиятельство, вчера после обеда я видел, как мадам Арнье беседовала с вашим секретарем господином Булгаковым. Выглядели они при этом крайне доверительно…
Граф Ростопчин стиснул руки так, что хрустнули суставы.
— Так что же вы дали ему уйти?! — с издевкой воскликнул он. Лицо его налилось кровью. Тяжелым голосом, сдерживая гнев, он продолжил: — Мадам Арнье разговаривала со многими в моем доме. Женщина она charmant[39], конечно же, в разговоре с такой каждому хотелось взять доверительный тон. — Генерал-губернатор смерил меня взглядом, и я почувствовал, что краснею. — За Александра Яковлевича Булгакова я ручаюсь, как ручаюсь и за каждого, кто работает со мною. И не позволю оскорблять преданных людей нелепыми подозрениями, а тем более допросами.
Признаться, после предложения отправиться в ссылку с французской труппой, иного ответа я не ожидал. И потому слова графа не сильно меня расстроили. В конце концов, ведомство Якова Ивановича де Санглена на то и существует, чтобы проверить негласно подозрения относительно любого чиновника, если есть на то весомые причины.
Куда больше меня занимал вопрос, что делать с актерской труппой. Софи Мариньи наверняка не единственная актриса, сочувствовавшая Бонапарту. Но как в короткое время вывести на чистую воду других, особенно учитывая намерение генерал-губернатора скопом изгнать их из Первопрестольной?
И тут я вспомнил рассказ Косынкина о плывущей по Москва-реке барке, и неожиданный план сложился в моей голове.
—Ваше сиятельство, — обратился я к графу Ростопчину, — вашего ручательства вполне достаточно…
— Надо же! С каких это пор?! — перебил он меня. — А давеча вы, кажется, тайком ночные горшки в моем доме проверить хотели!
Я пропустил его колкости мимо ушей и продолжил:
—Ваше сиятельство, прошу вас, выслушайте меня, мы радеем за общее дело. Должно признать, что ваше решение выдворить из Москвы артистическую труппу более всего соответствует нашей задаче изловить шпиона.
Де Санглен взглянул на меня с недоумением, но я подал ему знак рукою, чтобы он доверился мне и не возражал. Граф Ростопчин с нетерпением поднялся из-за стола, показывая, что до конца аудиенции остались считаные секунды.
— Только позвольте сделать небольшое предложение по этому вопросу, — сказал я. — Артистов следует отправить не на телегах, а на барке. Я прошу вас, ваше сиятельство, выделите для них барку, и отправим их речным путем.
— Барку так барку, — раздраженно бросил генерал-губернатор. — Какая, в сущности, разница?! А заодно вместе с ними и весь Кузнецкий мост нужно сплавить. Я дам распоряжение Дурасову, чтобы гнал этих французов. Как только все будет готово к отправке, пришлю к вам титулярного советника Вороненко. Вы свободны, господа.
* * *— Объясните же, что это за идея с баркой? — спросил де Санглен, когда мы покинули резиденцию генерал-губернатора.
— Тут Вячеслав Сергеевич интересную историю рассказал.
Косынкин удивился, но на всякий случай приосанился, довольный тем, что разговор зашел о нем.
— И что за история? — спросил директор Высшей воинской полиции.
—Вспомни, Вячеслав, ты проезжал по берегу Москва- реки около Трех Гор и оказался свидетелем, как отплывает барка.
—Было дело, — подтвердил он.
—И что? — повторил Яков Иванович.
—А сегодня утром господин Косынкин оказался ниже по течению, у Новодевичьего монастыря, и увидел барку, ту самую, что отчалила накануне от Трех Гор.
—Решительно так! — подтвердил Вячеслав.
— Что-то я не улавливаю ход ваших мыслей, — нахмурился де Санглен.
—Позвольте договорить. Я хочу сказать, что барка движется по Москва-реке крайне медленно. Вячеслав успел переделать кучу дел на суше и даже переночевать, а судно достигло только Новодевичьего. При желании можно дюжину раз навестить плывущего на барке, встречая ее на разных участках речного пути. Именно так будут вынуждены поступать агенты, оставшиеся на суше, если кто-то из их братии окажется на барке.
— К чему вы клоните? — спросил де Санглен с явной досадой оттого, что никак не поймет мой замысел.
— Если в театре имеются французские агенты, а мы всем скопом посадим актерскую труппу на барку, то нам останется только выследить и проверить тех, кто помчится на свидания с плывущими на судне. Понимаете, если главный шпион окажется на барке, его подручные поспешат к нему, чтобы получить указания, как быть и что делать в его отсутствие.
Яков Иванович хмыкнул и на некоторое время погрузился в раздумья, заложив руки на затылок.
— Хорошая идея, — сказал Ривофиннолли, одобрительно кивая.
— Превосходная идея, — промолвил Косынкин голосом, в котором угадывалась досада из-за обманутого ожидания.
—Идея принадлежит исключительно Вячеславу Сергеевичу. Если бы не твоя наблюдательность, Вячеслав, я бы сам не додумался до такого.
— Да что я, — улыбнулся польщенный Косынкин.
— Что ж! — Яков Иванович обратился к итальянцу: — Возьмешь лошадей и пару надежных помощников. Будете сопровождать барку посуху, задерживать и допрашивать всех, кто вступит в сношения с актеришками.
Ривофиннолли насупился: исполнять это задание лично ему не хотелось.
Ознакомительная версия.
