громче мальчишки:
– Ты что же это делаешь, бескультурник? Ты чего к ребенку пристаешь среди бела дня? Люди добрые, поглядите на него! Да я же тебя сейчас в полицию сдам!
Вот интересно, бабка на пару с этим мальчишкой работает или сама по себе?
Капитан Семибратов, надо сказать, был мужчина опытный. Он не стал признаваться старухе, что он сам из полиции, а, помня, что он на работе, просто отправил мальчишку хорошим пасом во двор, закинув туда и самокат. Старуха убралась сама, но я этого уже не видела, потому что успела проскочить в дверь компании «Виночерпий».
Охранник на входе удивленно приподнялся мне навстречу. Он еще только открыл рот, чтобы что-то спросить, но я опередила его, выпалив одним духом:
– Я только что была у Натальи Сергеевны и забыла у нее телефон!
Не слушая его ответ, взбежала на третий этаж.
В коридоре перед кабинетом Кожемякиной возила шваброй пожилая уборщица, до глаз закутанная в темный платок. Я обогнула ее и ворвалась в кабинет.
Там за длинным столом сидели несколько человек, они внимательно слушали Наталью Сергеевну.
Кожемякина посмотрела на меня и нахмурилась:
– В чем дело? Вы что-то забыли? Мы же с вами, кажется, обо всем договорились!
– Я вам должна сообщить что-то очень важное, важное и срочное! – выпалила я. – Относительно дяди!
– Вашего дяди?
– Нет, вашего! И бюро в его кабинете!
– Что? – Наталья Сергеевна привстала, оглядела окружающих и проговорила: – Совещание закончено. Позже я вас еще раз приглашу!
Все вышли, удивленно переговариваясь.
– Так в чем дело? – осведомилась Наталья Сергеевна сухо. – Что вы знаете о дядином бюро?
– Извините, Наталья Сергеевна, я сказала это, чтобы вы меня выслушали один на один. То, что я вам на самом деле скажу, не предназначено для чужих ушей.
– Да что это такое?!
– Вас сейчас придут арестовывать.
– Что?! Вы с ума сошли!
– Ничуть! Вы ведь знаете капитана Семибратова?
– Ну, допустим…
– Он как раз сейчас стоит внизу, ждет опергруппу, чтобы провести арест и обыск.
– Но с какой стати?
– Он считает, что вы убили риелтора Сыроедова.
– Бред какой! У него ничего нет, кроме домыслов…
– Вчера не было, а сегодня есть. Есть серьезная улика.
– Ерунда!.. И… простите, но кто вы такая? Вы не Лещинская? Вы не от Ивана Петровича? Я ведь могу позвонить ему и…
– Неужели это для вас сейчас самое важное? – перебила я. – Да послушайте! Они нашли на ноже следы элитного вина, то есть посчитали это уликой против вас!
– Но… этого не может быть… – она побледнела до синевы, – я не…
– Сейчас не время это обсуждать! Через несколько минут здесь будет опергруппа! А потом, когда вас арестуют, будет поздно что-то доказывать… Так что соберитесь уже!
– Вы правы… – Кожемякина села на стуле прямо. – Значит, вы говорите, Семибратов внизу?
– Да… у вас ведь есть запасной выход?
– Да, конечно…
– Но они и там могут вас поджидать…
– Что же делать?
Я выглянула в коридор.
Там все еще прибиралась уборщица.
– Можно вас на секунду?! – проговорила я озабоченно.
Уборщица подхватила ведро и швабру, вошла в кабинет и проговорила озабоченно:
– Я здесь всегда после шести убираю…
– Не в этом дело! – прервала я ее. – Можно одолжить у вас платок и швабру?
Кожемякина поняла мою мысль и подхватила:
– Да, Зульфия, пожалуйста!
Уборщица удивленно пожала плечами, но ничего не сказала и сняла платок.
Наталья Сергеевна намотала его на голову.
– Не так! – поморщилась уборщица. – Кто ж так повязывает!
Она подошла к хозяйке и ловко обмотала ее платком, оставив на виду только глаза.
– Вот теперь правильно!
– Посидите здесь полчаса! – попросила ее Кожемякина и переглянулась со мной.
– Нам сюда!
Мы перешли в маленькую комнатку, примыкавшую к кабинету. Здесь было что-то вроде кухоньки и санузла.
Кожемякина уверенно направилась к душевой кабинке, задернутой голубой шторкой с изображением резвящихся дельфинов.
– Вы решили перед уходом принять душ? – осведомилась я. – По-моему, не самое подходящее время…
– Не болтайте ерунды! – бросила Наталья Сергеевна, и отдернула шторку.
За ней и правда была скромная душевая кабинка, а сзади – еще одна пластиковая шторка. Наталья Сергеевна отдернула ее и шагнула в образовавшийся проем.
Я последовала за ней.
Мы прошли по узкому темному коридору, спустились по лестнице, открыли тяжелую дверь – и оказались в мрачном подвале со сводчатым потолком.
По сторонам от прохода, по которому мы шли, были стеллажи.
Я уже видела такие стеллажи и знала, что на них уложены рядами винные бутылки.
Навстречу нам по проходу шел невысокий хромой человек средних лет.
– Зульфия! – окликнул он замотанную в платок Кожемякину. – Ты хозяйку не видела? Ее тут ищут какие-то…
Кожемякина в ответ пробурчала что-то нечленораздельное.
– Чего? – переспросил мужчина.
– У себя она, в кабинете! – перевела я.
Он кивнул и прошел мимо.
Мы прошли до конца подвала. Там Кожемякина открыла своим ключом маленькую дверку.
И мы оказались еще в одном подвале – самом обычном, в меру грязном, в меру темном. С одной стороны он был отгорожен хлипкой стеночкой, где были дверцы, такие же хлипкие, на которых выцветшей краской были написаны цифры от одного до двадцати.
– Это раньше жильцы здесь разные вещи хранили, – пояснила Наталья, – когда еще замки что-то значили. Сейчас, конечно, хоть какой замок подвесь – все одно сорвут.
И верно, дверь одной кладовки была приоткрыта, там валялись какие-то коробки и ломаные ящики. Из другой кладовки слышался жуткий храп, там на рваном матрасе расположился здоровенный бомж, до глаз заросший бородой. И пахнуло оттуда таким духом, что мы с Натальей бегом пробежали оставшееся расстояние до двери. Дверь тоже была не заперта, а когда мы поднялись в подъезд, то встретили только того самого мальчишку уже без самоката.
– Прибавить бы надо, – протянул он, окинув нас нахальным взглядом.
– Обойдешься, вымогатель малолетний! – всерьез рассердилась я, но Наталья протянула ему купюру, прошептав что-то на ухо.
Мальчишка исчез, и вернулся вскоре.
– Дохлое дело, – сказал он, – возле машины вашей какой-то козел ошивается. Придется вам на метро, тут дворами близко.
Наталья посмотрела на него удивленно. Ясно, подумала я, небось забыла уже, что в нашем городе метро есть.
Однако держалась Наталья стойко. Сняла платок, позаимствованный у уборщицы, накинула его в виде шарфа, чтобы прикрыть дорогущую сумку, надела темные очки и решительно шагнула во двор.
До станции метро мы дошли быстро, никто нас не остановил, мальчишка показал верную дорогу.
– Что теперь делать? – спросила я.
– Не представляю, – вздохнула Наталья, и тут у нее зазвонил мобильник.
– Выключи! – как-то незаметно мы перешли на «ты».
– Это с работы, – вздохнула она, – представляю, какой
