Ознакомительная версия.
Приготовить под маринадом можно любую рыбу — осетрину, судака, щуку, навагу, корюшку и др. Рыба подготовляется так же, как указано во вступительной части к этому разделу. Крупную рыбу (например, судака, осетрину) нужно нарезать кусками, мелкую (корюшку, навагу и др.) оставить целой. Подготовленную рыбу посолить, посыпать перцем, обвалять в муке, поджарить на растительном масле, охладить и залить маринадом. Для приготовления маринада очистить и вымыть 2–3 моркови, 1 петрушку, 2–3 луковицы, нарезать их тонкими ломтиками или соломкой, сложить в кастрюлю, добавить 3–4 ложки растительного масла и слегка поджарить (в течение 10–15 минут). Затем прибавить в кастрюлю стакан томатного пюре и пряности — лавровый лист, перец, 3–5 шт. гвоздики, кусочек корицы, накрыть крышкой и тушить 15–20 минут. После этого влить в кастрюлю 1/2 стакана некрепкого уксуса, 1–1 1/2 стакана бульона или воды, прокипятить, заправить солью, сахаром и охладить.
Подавать рыбу под маринадом следует в салатнике или в глубоком блюде».
С утра Савелий позволил себе поваляться в постели с книжкой. Сегодня он перечитывал «Заповедник» Довлатова. Читать любимых писателей — это как много раз подряд входить в одну и ту же воду. В привычном удовольствии остроты не меньше, чем в непривычном, а может, даже и больше, потому что человек заранее настраивается на удовольствие. К тому же при перечитывании по-настоящему хороших книг всякий раз открываются новые смыслы, отыскиваются новые оттенки.
Ровно в одиннадцать, когда Савелий уже собирался вставать, позвонила Ирина.
— Знаешь, — не поздоровавшись, начала она, — а у нас новое убийство. Убили кладовщика. Задушили прямо на складе… Я в понедельник беру больничный и отправляю Высоцкому заказным письмом заявление об увольнении. И трудовую книжку попрошу мне выслать на дом. На складе я больше не появлюсь, гори он синим огнем! Такой ужас… Я больше не могу этого выносить…
Сорвавшись в плач, Ирина долго не могла успокоиться. Рыдала в трубку, не слушала того, что ей говорил Савелий, постоянно повторяла слова «ужас» и «не могу». В конце концов Савелий понял, что по телефону ничего не добьется, и сказал:
— Я через час буду у тебя! Продержись это время, пожалуйста.
— Да со мной… все… нормально… — перемежая слова всхлипами, ответила Ирина. — Только… на этот склад… проклятый… я больше… не пойду… ни за что…
— Не ходи, — согласился Савелий. — Никто тебя туда не гонит. Можешь выписать на мое имя у нотариуса доверенность, и я подам твое заявление об уходе и заберу трудовую книжку. Думаю, что и больничный брать не придется, Высоцкий отпустит тебя сразу, без отработки. Он же не дурак, понимает, почему весь сыр-бор!
— Больничный мне нужен для поправки здоровья! — возразила Ирина.
Она уже не всхлипывала, только голос дрожал.
— Ты заболела?
— И ты еще спрашиваешь? — удивилась Ирина. — У меня нервы ни к черту…
— Ну так давай, делай их еще хуже, — предложил Савелий. — Бери больничный, садись дома в четырех стенах, постоянно думай о плохом, накручивай себя, жалей и скоро точно станешь законченной психопаткой.
— И это говоришь ты? Врач? Дал бы совет какой…
— Я дал тебе больше, чем совет. — С учетом того, что Ирина его не видела, Савелий позволил себе улыбнуться. — Я провел тебе краткий сеанс психотерапии и сейчас выезжаю для проведения более длительного. Потом мы отправимся на экскурсию по букинистическим магазинам, а когда нам надоест — пойдем в кино. Выберем самый веселый фильм… Или, может, ты предпочитаешь ужастики? По принципу «клин клином вышибают»?
— Я предпочитаю фильмы, в которых сначала все идет хорошо, а в конце становится еще лучше. — Голос Ирины перестал дрожать.
— Такие фильмы смотреть неинтересно, в них нет интриги.
— Зато приятно. — Савелию почему-то показалось, что Ирина сейчас улыбается. — Ты не торопись, приезжай к часу, как и договаривались. Я уже в порядке, почти успокоилась… вот кому сейчас нужна медицинская помощь, так это Галине Даниловне. Она мне позвонила рассказать о том, что случилось, а у самой давление двести и зубы об трубку стучат. Как же все-таки страшно…
— Думай о хорошем! — посоветовал Савелий. — До встречи.
Банальный, в сущности, совет, но другого в подобной ситуации и не дашь. Что еще можно сказать?
«Если бы я был волшебником, то дал бы каждому человеку возможность перезапуска своей жизни с начала или с какого-то момента, — подумал Савелий, выезжая со двора. — Один-единственный раз. Больше — нельзя, тогда никто не станет серьезно относиться к жизни. Но один раз нужен…»
Сам он, возможно, тоже с какого-нибудь момента перезапустил бы свою жизнь. Эх, если бы было можно… Но плохие парни в фильмах так любят говорить своими хриплыми голосами: «Это жизнь, детка! Рестарта не будет!» Потом обычно стреляют, в себя или в кого-то другого.
Кстати о фильмах. Савелий вдруг подумал, что по канонам Голливуда серийным убийцей просто обязана оказаться Ирина. И по правилу Агаты Кристи тоже. Виновен тот, кого совсем не подозреваешь, кого никак нельзя заподозрить. Старушке Агате однажды удалось обвести Савелия вокруг пальца. Читая «Убийство Роджера Экройда», он так и не заподозрил рассказчика, доктора Джеймса Шеппарда, от лица которого велось произведение. Шеппарда просто невозможно было заподозрить, как нельзя было заподозрить доктора Ватсона. Однако же авторская фантазия пошла дальше устоявшихся клише и негласных табу. Потом, конечно, Савелий перечитал повесть и даже нашел несколько намеков-подсказок, но это было потом. Задним умом все мы крепки, ой как крепки.
«А что? — подумал Савелий, понемногу втягиваясь в процесс. — Ирина вполне может оказаться внебрачной дочерью Вергуна, о которой он и сам не знал. Но генетическая экспертиза может подтвердить родство, и для наследования этого вполне достаточно. Что же тогда может получиться? А вот что. Допустим, Ирина — тайная внебрачная дочь одного из совладельцев складского комплекса, мечтающая прибрать к рукам столь перспективную недвижимость. Законных детей у Вергуна нет. Она убивает „папашу“, убивает наследника другого совладельца, попутно совершает „дополнительные“, если так можно выразиться, убийства, и теперь следующим на очереди должен оказаться Высоцкий-старший…»
Савелий не верил в то, о чем думал, но почему бы не занять голову составлением и решением логических задач, чтобы не скучать в пути?
После того как будет убит Высоцкий-старший, акции предприятия окажутся в руках двух вдов. Жене Вергуна придется «покончить с собой», будучи не в силах пережить смерть мужа, после чего Ирина может объявить о своем родстве, чтобы получить пятьдесят процентов акций. Может? Может! Получит? Конечно, получит. А потом скупит по дешевке акции у вдовы Высоцкого или не совсем по дешевке, но, в общем, выгодно. Женщина, потерявшая, можно сказать, разом сына и мужа, вряд ли будет вникать в вопросы управления складским комплексом и вообще…
«Неплохо у меня получается, — решил Савелий, сворачивая к Ирининому дому. — Чушь полнейшая, но складно и вроде как живенько. Может, сценарии на досуге начать писать? Интересно, это вообще доходное дело? Или так себе? А то можно бы было. Снимут потом блокбастер какой-нибудь. „Склад шести мертвецов“ или „Смерть, любовь и Кулинар“. Любви не хватает? Будет и любовь-морковь… А в конце — непременно взрыв, чтобы складской комплекс взлетел на воздух за спинами положительных героев, которые будут в замедленном режиме убегать от пламени…»
— Проверь почту, — издевательски посоветовал самому себе Савелий. — Там должны быть письма от Тарантино, Спилберга, Джексона, Скорсезе и Джеймса Кэмерона, которые спят и видят во сне, как бы им заполучить такого креативщика…
Но материал вообще-то ценный — все эти убийства на складском комплексе. Рано или поздно кто-нибудь да заинтересуется…
Ирина уже расхаживала взад-вперед по тротуару. Бодренько так расхаживала, энергично, только разворачивалась чересчур резко, явно продолжала нервничать, но старалась удержать себя в руках. Оделась она не совсем по погоде — светло-серые брюки, блузка, белая куртка с длинными рукавами, легкая на вид, но явно лишняя при двадцати пяти градусах тепла. «Или в озноб кидает на нервной почве, или длинные рукава — это подсознательная попытка защититься», — решил Савелий, чувствуя, как сердце защемило от сострадания. Пронзительно так защемило, что едва не перехватило дыхание. Бедная Ирина. Валить прочь с этого проклятого склада, валить подальше, странно, что Олег Михайлович еще не выставил его на продажу. Впрочем, разве кто захочет купить недвижимость с таким вот «анамнезом»? Если так пойдет и дальше, то очень скоро склады встанут, комплекс прекратит работу, потому что желающих работать не останется. Ни одного. И таинственный Кулинар, чтоб ему провалиться, тоже уйдет в общей массе увольняющихся сотрудников. Уйдет безнаказанным. Уйдет и продолжит свои черные дела где-то еще. Непременно продолжит. Или под влиянием своей навязчивой идеи или для того, чтобы добиться чего-то посредством новых убийств. Он же теперь опытный, да и самоуверенность небось зашкаливает. Колобок хренов, от бабушки ушел, от дедушки ушел, а от полиции и подавно уйдет.
Ознакомительная версия.
