— Во что нам обошелся пожар? — спросил Росси.
— В подвале было порошка на пол миллиона долларов, — сообщил Сильвестри, вытирая пот, выступивший на лбу. — На улицах такая партия ушла бы за два с половиной. Уличные толкачи могут ждать не более двух дней, и за это время, до четверга, мы должны поставить им новую партию.
— Значит, мы попали на три миллиона, — подытожил Росси ледяным голосом, от которого по спине Сильвестри побежали мурашки. — И все из–за того, что один — повторяю, ОДИН! — коп знает, где и когда нанести удар. У него есть осведомитель в моем окружении, и я хочу знать имя этого человека.
— Он наступал нам на хвост и в Нью—Йорке, и в Неаполе, но все наши усилия по поиску его источников среди приближенных к тебе людей не принесли результатов. На мой взгляд, это вообще невозможно.
— Значит, твой взгляд не туда смотрит! — ответил Росси, вставая и принимаясь расхаживать по палубе, слегка покачивающейся от ударов боковых волн. — Этому копу явно нашептывает кто–то из наших, и шептуна нужно найти.
— Я займусь этим сразу же после того, как мы причалим, — пообещал упавшим голосом Сильвестри. Меньше всего ему хотелось браться за заведомо невыполнимое задание.
Организационная структура каморры напоминала собой гигантского кальмара. Каждое из щупалец действовало автономно, но все они были накрепко прикреплены к огромной, находившейся посередине голове. Это давало возможность всем предприятиям, приносившим многомиллионные прибыли, действовать, не опасаясь вмешательства боссов со стороны. Если мафия — итальянский аналог каморры — нередко оказывалась на грани катастрофы только из–за того, что полицейским информаторам было известно все о ее деятельности, то у каморры на протяжении всей ее долгой истории такие провалы случались крайне редко. Каждый ее член, вне зависимости от своего статуса и ранга, знал ровно столько, сколько было необходимо знать для выполнения поставленной перед ним конкретной задачи, и не более того. Благодаря этому вся полнота власти и исчерпывающая информация всегда находились в руках правящего в данный момент крестного отца, а эта публика привыкла никому не доверять. Молчание было главным оружием каморры. Еще никогда и никому из противников не удалось внедрить своего агента в высшие круги организации.
— Что там у нас с девочкой? — спросил Росси. Он выключил моторы, бросил якорь, и теперь яхта покачивалась на волнах в трех милях от побережья Лонг—Айленда.
— Ей удалось добраться до станции метро «Северная», — ответил Сильвестри, вытащив сигарету из полупустой пачки, лежавшей в нагрудном кармане его рубашки. — То ли было слишком поздно, то ли девчонке просто повезло, но у нее никто даже не спросил билет. Наши ребята успели погрузиться в тот же поезд и поехали вместе с ней в центр.
— Она пыталась связаться с дядей? — осведомился Росси, открыв холодильник и достав оттуда запотевшую бутылку воды «Олений парк».
— Пока нет. Провела ночь на скамейке станции «Гранд—Сентрал», а когда начался час пик, встала и принялась ходить по перрону.
— Наши по–прежнему пасут ее? — спросил Росси, сделав три больших глотка и поставив затем бутылку в углубление на ручке кресла.
— Да. Стонут, жалуются, но продолжают пасти.
Они не выпустили ее из виду ни разу с тех пор, как она смылась из дома.
— Пусть все так и остается, — приказал Росси, выдернув незажженную сигарету изо рта Сильвестри и щелчком отправив ее за борт. — И позаботься о том, чтобы, когда мы начнем разбираться с дядей, ее не было поблизости. Я хочу, чтобы закопали копа, а не девочку.
— Ребята прицепились к ней намертво. Куда девчонка, туда и они.
— Пусть они докладывают о своих передвижениях кому–нибудь другому, а ты вплотную займись Ло Манто. Возвращайся к себе и покопайся в его прошлом. Выясни о нем все, что можно, начиная с того момента, как он появился на свет.
— У нас на него и без того исчерпывающее досье, — попытался возразить Сильвестри, — с первого года его обучения в средней школе. Я знаю об этом типе больше, чем о собственной жене.
— И все же мы что–то упустили, — настаивал Росси. — В этой колоде обязательно должна быть карта, которую мы не заметили, уж больно крепко он в нас вцепился. Это может быть связано с тем, что случилось с его отцом. Для некоторых людей это становится причиной, чтобы посвятить всю свою жизнь мести, и, возможно, он один из них. Я думаю, на кону нечто большое, и чем раньше мы выясним, что это такое, тем раньше сможем его прихлопнуть.
— Ты хочешь, чтобы я использовал уже имеющуюся у нас информацию, или начал все с чистого листа? — спросил Сильвестри.
— Поработай над базовыми данными, а затем постарайся взглянуть шире. Этот человек — великолепный коп и никогда не действует вслепую. Но таких — много. Возможно, не такого высокого класса, но близко к этому. Он должен иметь или знать что–то, что дает ему дополнительные преимущества перед всеми остальными, позволяет предвидеть наши действия и узнавать о них еще до того, как мы к ним приступаем.
— Выяснить это будет не так–то просто, — почесал в затылке Сильвестри, — учитывая, что мы даже не знаем, что искать.
— Если бы это было просто, мы бы сейчас об этом не толковали. Тот факт, что нам об этом до сих пор неизвестно, свидетельствует лишь об одном: это «что–то» надежно укрыто от посторонних глаз.
— Я позвоню в Неаполь, — сказал Сильвестри, — и узнаю, можно ли получить какую–то дополнительную информацию оттуда. Возможно, удастся найти там кого–то — другого копа, друга или даже родственника, — кто сообщит нам то, чего мы еще не знаем.
— Насколько близко мы можем подобраться к его семье? — задал вопрос Сильвестри. Подтекст был ясен и страшен.
— Его племянница уже у нас, — сказал Росси. — Если будет нужно нагадить его сестре, то это удобнее всего сделать через ее мужа. Их с Ло Манто не связывают узы кровного родства, поэтому он, возможно, согласится поделиться кое–какой информацией в обмен на то, что ему сообщат о судьбе дочки.
— А что с его матерью? — поинтересовался Сильвестри. — Из Неаполя мне сообщили, что они очень близки. Она предпочитает не распространяться о своей жизни в Нью—Йорке, а он и не спрашивает. По крайней мере, они хотят, чтобы мы думали именно так. Готов поспорить, старуха знает гораздо больше, чем
говорит. Думаю, имеет смысл поближе подобраться и к ней.
— Только сделайте это чисто, — велел Росси, — не напрямую. Вероятно, от ее подруг можно будет узнать не меньше, чем от нее самой. И, главное, чтобы бабка не пронюхала о ваших, гм, изысканиях. Я не хочу, чтобы она настучала об этом своему сынуле.
— В середине недели нам должна поступить новая партия товара, — сообщил Сильвестри. — Можно придержать ее на несколько дней, пока не уляжется шум и не будет решен вопрос с этим копом.
— Как вести бизнес, будем решать мы, а не какой–то там итальянский легавый, вцепившийся нам в хвост, — отрезал Росси, зажмурившись то ли от яркого солнца, то ли от злости. — Кроме того, если ему и впрямь известен каждый наш шаг, он заподозрит неладное. Пусть все идет своим чередом, а ты сделай все, чтобы как можно скорее вырвать у него зубы.
— Он проявляет подозрительное спокойствие в том, что касается судьбы его племянницы, — проговорил Сильвестри, отводя глаза в сторону и наблюдая за брызгами от волн, бьющих в борт яхты. — Это меня беспокоит. Вместо того чтобы трясти своих информаторов относительно наших сделок, коп должен был выжимать из них любую информацию относительно девочки, но он этого не делает. Как ты думаешь, почему?
— Возможно, он приставил к ней соглядатаев, о которых нам неизвестно, — предположил Росси. — Но даже для него это было бы слишком круто. Может, ему просто наплевать? Впрочем, нет, это тоже не катит.
— И что нам тогда остается? — спросил Сильвестри.
— Поскорее найти ответы на вопросы. Иначе мне придется закопать не его, а кое–кого другого, — со зловещей многозначительностью в голосе ответил Росси.
* * *Паула медленно шла по переполненному пассажирами вокзалу «Гранд—Сентрал», разглядывая величественные потолки с нарисованными на них звездами и планетами, которые, казалось, парили в воздухе сами по себе. Она проголодалась и устала, хотя ночь, проведенная в зале ожидания, прошла достаточно спокойно. Больше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы это неприятное приключение поскорее закончилось. Мысленно проклиная тех, по чьей милости она не имела возможности почистить зубы и принять душ с тех пор, как выбралась из запертой комнаты, Паула подошла к круглой информационной кабинке, возле которой уже успела выстроиться длинная очередь. Люди задавали вопросы относительно наиболее удобных маршрутов и мест пересадки, и служащие справочной службы, сидящие за толстым пуленепробиваемым стеклом, отвечали на них равнодушными голосами роботов, которые невозможно было бы услышать, если бы не микрофоны возле их губ. Паула посмотрела на скопившуюся на перроне толпу пассажиров, готовых отдать свою жизнь, чтобы только втиснуться в очередной прибывающий поезд. Затем она двинулась к расположенным в конце зала закусочным, выискивая глазами свободное место.
