Андре Нортон - ЧИХНЁШЬ В ВОСКРЕСЕНЬЕ...

—  Но почему Марджи сразу не рассказала?

—  Не знаю. Филиппина сейчас ничего сообщить не может, поэтому я говорю предположительно. Но мне кажется, что она чем-то держала девочку. Может, даже сказала, что пойдёт в полицию со своей историей, и ей поверят скорее, чем Марджи. Филиппина, вероятно, при­грозила, что расскажет, будто застала Марджи в лаборатории со шкатулкой, и обвинит её в убийстве. Как она позже и сделала в своём рассказе вам. Всем была известна страстная ненависть Марджи к Кэтрин. А Фи­липпины — нет.

—  Боже! Если бы только мы знали. Питер, как я виню себя!

—  Вы виноваты не больше остальных, — с горечью возразил Питер, но выпустил ладонь Фредерики и сжал ручки кресла. — Ужасен способ, которым она убила девочку. Наверно, если бы мы, как и она, видели нацис­тов за работой в лагерях, нам бы не показалось это таким дьявольским...

Он замолчал, и немного погодя Фредерика негромко проговорила:

—   Питер, пожалуйста, расскажите, что она сделала. Я... иначе я не выдержу...

—  Она, должно быть, сочинила историю, что наконец отыскала средство от её угрей. Марджи безоговорочно ей поверила: Филиппина, с её травами и настойками, навер­няка казалась девочке колдуньей. А на самом деле Филиппина установила, что один из её травяных ядов действует через кожу... Признаю, пока это только догад­ка, но химики Тэйна скоро подтвердят...—  О, Питер, нет!

— Да, Фредерика, да! — мрачно ответил Питер. — Вы понимаете, какой это дьявольски коварный план. Яд, которым она убила девочку, одновременно использовал­ся как взятка, чтобы она молчала, пока он её не убьёт. Трудность состояла только в том, что яд действует мед­ленно. Филиппина пообещала Марджи, что сотворит чудо, если та будет молчать. Марджи свою часть договора выполнила...

—  Не могу поверить, что Филиппина оказалась на это способна, Питер. Просто не могу поверить, — Фредерика задумчиво помолчала, потом спросила: — А почему она не могла быстро убить девочку, как Кэтрин?

—  Хм... Её могли поймать, а она не собиралась быть пойманной. Когда её план выдать смерть Кэтрин за случайную небрежность с наркотиками не удался, она поняла, что жёлтый жасмин неизбежно приведёт нас в её лабораторию. Она также знала, что подозреваемых, с нашей точки зрения, будет очень мало. Но она обладала также здравым смыслом и понимала, что без доказа­тельств мы бессильны, а доказательств у нас не было. Если бы она убила Марджи обычным быстрым способом, мы бы сразу вышли на неё. Конечно, мы глаз не спускали с бутылочки с жёлтым жасмином, но поворот дела с кремом для лица совершенно застал нас врасплох... Фи­липпина оказалась для нас слишком умной. Боже... как мы охраняли еду и питьё девочки! Наверное, Филиппина немало потешалась над этим.

—   Но, Питер, вы не объяснили, почему она хотела убить меня. Ещё два часа назад у меня никакого ключа не было...

—  Был — и отличный. Вы просто этого не понимали. Флакон с ядовитым кремом для лица. Это было един­ственное известное ей неопровержимое доказательство. Но добраться до него она не могла, как и до капсул после смерти Кэтрин.

—   И когда я рассказала ей об убежище Марджи в теплице и о косметике, она поняла, где крем?—  Да, она умела соображать быстро. Я думаю, она в тот вечер пришла в магазин, чтобы найти крем, но определённого плана у неё не было.

—  Да, теперь я вспомнила. Когда она приходила за страховкой Марджи и её вещами, мне показалось, что она что-то ищет. В сущности она даже подтвердила это. Теперь, конечно, понятна истиннаяю причина.

—  Если бы мы знали тогда...

—  Но тогда я ничего не подозревала.

Питер тяжело вздохнул и продолжал чуть медленнее:

—  К воскресному вечеру, когда умерла Марджи, Филиппина была вне себя от беспокойства. Она обыскала всю Ферму и, как вы говорите, искала и в магазине мисс Хартвел. Но сразу поняла, что должна поискать ещё. Поэтому, думая только о необходимости найти крем и избавиться от него, она оставила Джеймса и пришла к вам.

—   Понятно. И обстоятельства сыграли ей на руку. Джим Браун рвался пойти домой к жене и ребёнку. Но когда он ушёл, я бы на её месте решила, что стоит подождать, пока я не усну, и только потом начать искать.

—  Наверное, она так и собиралась сделать, но потом вы практически сказали ей, где крем. И она решила не рисковать. Вдруг вы проснётесь и увидите, как она избав­ляется от него. Я думаю, она к этому времени почти обезумела. И придумала этот невероятный план: убить вас и симулировать нападение на себя.

—  У неё почти получилось

—  Да — почти.

—   А если бы у неё получилось, вы бы, конечно, заподозрили её, но у вас не было бы доказательств.

—  Теоретически да. Но если бы она вас убила, мы бы всё равно до неё добрались.

Фредерике неожиданно стало холодно.

—  Я бы предпочла, чтобы до этого не дошло, — со слабой попыткой рассмеяться пробормотала она.

— Да, я тоже. Но я мог уберечь вас от всего этого, если  бы у меня была хоть крупица здравого смысла. Я её неодооценивал — непростительный грех в моей профес­сии, — полковник помолчал и неожиданно заявил: — А теперь я смертельно измучен, и вы тоже. Завтра мы сможем спать спокойно, мы оба. Завтра будет новый день. Я попытаюсь вытащить вас из этой норы. Конни хочет поработать вашей нянькой и помощником в мага­зине, пока вы сами не сможете управляться, как краб, боком.

—  Но, Питер! Пожалуйста, не уходите! Вы мне ещё многого не рассказали. Я знаю с ваших слов, что вы поймали Филиппину. но   к а к?   И   где?

—   Не хотелось рассказывать сегодня вечером, но, вероятно, придётся, даже если у вас и будут кошмары. Вы были хорошим Ватсоном и заслужили рассказ, — он провёл рукой по волосам и посидел молча, словно подыс­кивая слова.

Чувствуя его усталость и подавленность, Фредерика заставила себя предложить:

—   Послушайте, Питер, я подожду до завтра, если нужно. Я знаю, вы устали. Вероятно, это нечестно.

—  Нет. Давайте покончим с этим. Но история непри­ятная. Слава Богу, вас там не было.

Фредерика хотела бы там присутствовать, но не реши­лась сказать. Она откинулась на подушки и терпеливо ждала, пока полковник закуривал новую сигарету.

Потом очень просто Питер пересказал свои приключе­ния с того момента, как он ушёл от Фредерики. Когда он рассказывал о своих поисках в тайнике Марджи, Фреде­рика неожиданно прервала его:

—   Ну, конечно. В ту ночь Марджи меня до смерти перепугала. Вероятно, просто заходила, как обычно, в своё убежище.

—  Нет, теперь я так не думаю. Я считаю, что это была Филиппина. Вы помните, это была ночь сразу после убийства. Марджи была тогда слишком испугана. Мы были глупы, считая, что это она. —  А Филиппина снова искала серебряную табакерку?

— Да... я так считаю. И опять вы помешали её планам. После того как вы её обнаружили, она не могла там оставаться. И всё свалила на Марджи.

—  Понятно.

—   А вещи Марджи в теплице для нас ничего не значили — тайное детское убежище... поэтому мы всё так и оставили. Ведь совершенно естественно, что Марджи флакон с волшебной мазью унесла к себе в убежище. Я уверен, она ходила туда и мазалась, пока не заболела. К тому времени, конечно, мазь уже сделала своё дело.

—  И вот вы посидели, поговорили с Крисом и подума­ли... — поторопила его Фредерика.

— Да. И увидел свет. Избавившись от вас, Филиппина должна была найти то, что искала, прежде чем изобра­жать нападение на себя. Поэтому она столкнула вас в колодец, закрыла сверху досками и пошла в теплицу. Там она нашла сокровище, которое искала. И что же она с ним сделала?

—  Бросила ко мне в колодец?

—  Ватсон, вы ошибаетесь. Подумайте! Мы вас найдём — а мы обязательно должны были вас найти, потому что она расскажет нам о двойном нападении, — тогда найдём и крем. Нет, лучше всего было закопать крем. А какой-нибудь следующей ночью она могла бы прийти, откопать его и окончательно уничтожить.

—  Понятно, — медленно проговорила Фредерика. И так как Питер молчал, добавила: — Пожалуйста, продол­жайте. Я постараюсь больше не прерывать.

Питер закурил новую сигарету и продолжил рассказ. Когда он наконец замолчал, Фредерика сразу спросила:

—  Как Маргарет?

—  Выживет. Доктор Скотт говорит, что задето только плечо. А вот с собой Филиппина справилась лучше. Джип и мой форд буквально скрутились в один клубок. Джим вытащил её из огня. Она жива, но с Фермы перевозить её нельзя. Думаю, она так и не придёт в себя. И, наверно, это к лучшему. —   О, Питер! — это было всё, что могла сказать Фредерика.

— А теперь, — устало спросил он, — можно мне пойти домой? — он медленно встал и сверху вниз посмотрел на встревоженное лицо Фредерики. — Не волнуйтесь. Боль­ше не из-за чего волноваться. В Южный Саттон вернулся мир. Конечно, не стоило вам получать по голове и падать в колодец. Но лучшего Ватсона у меня никогда не было. Я, конечно, устал, но всё равно рад, что вы заставили меня рассказать. Теперь я свободен и — слава Богу — могу уснуть. Спасибо вам, Фредерика, и надеюсь, вы тоже будете спать, — он взял её здоровую руку в свои, наклонился и поцеловал. И ушёл.