Я обслужил первого клиента: заправил машину бензином и маслом, проверил покрышки, протер стекла. Пока я работал, Джонсон стоял у двери и смотрел за тем, как я это делаю.
Водитель машины был толстым и старым. Пока я занимался машиной, он сидел и ковырял спичкой в зубах. Я подумал, что неплохо бы уговорить его поесть.
— Направляетесь в Тропика-Спрингс?
— Да.
— Это займет около трех часов. Вы приедете не раньше десяти. Не хотите ли поесть? У нас лучший биф-хаш в округе.
Он заморгал.
— Биф-хаш? — и посмотрел на часы. — Нет, думаю, это долго. Я тороплюсь.
— У нас все горяченькое. И есть еще отличные фруктовые пироги.
— Вот как? — он заинтересовался. — Что-ж, о’кей. Раз все готово, я попробую.
Водитель вышел из машины.
— Куда идти?
Я указал на закусочную.
— Вы проверили прерыватель?
— Я смогу это сделать, пока вы будете есть.
Он скрылся в доме, а ко мне, улыбаясь от уха до уха, подошел Джонсон.
— Хорошо, Джек. Ты умница. Я помогу тебе с прерывателем.
Пока мы возились, подъехал черный «кадиллак». Я подошел к нему, чтобы заправить бензином. В машине сидели мужчина и женщина, запыленные и усталые.
— Нельзя ли здесь умыться? — спросил мужчина, вылезая из машины.
— Конечно можно, идите налево. Если вы хотите поесть, то телятина и спагетти ждут вас. Итальянская кухня! Вы не найдете ничего лучшего и в Тропика-Спрингс.
Мужчина поднял брови.
— Держу пари, что это будет старая лошадь и веревка.
— Напрасно вы так думаете, — сказал я весело. — Вам не попасть в Тропика-Спрингс раньше десяти часов. А спагетти у нас настоящие.
— Я умираю с голоду, — сказала женщина, вылезая из машины. — Почему бы нам не поесть, милый?
— Как хочешь. Я и сам не прочь.
Через десять минут подъехали два больших черных «бьюика» с компанией в десять человек. Я занимался машинами и одновременно в поэтических выражениях описывал жареного цыпленка. Последнее обстоятельство проезжающих сильно взволновало.
Видя такой оборот, Джонсон направился в закусочную помочь жене.
Подъехала пара грузовиков. Оба шофера пошли в закусочную за ветчиной с яйцами. Потом появился ягуар с парнем и девушкой. Я рассказал им о спагетти и напомнил, как долго они будут еще голодны. Клюнули!
Прибежал Джонсон:
— Джек, телятина кончилась. Остался только цыпленок, так что не перебарщивай, предлагая еду.
Я уставился на него.
— Вы хотите сказать, что еда кончается?
— Вот именно. Обычно мы продаем не больше трех-четырех обедов за вечер. Но с твоим умением зазывать клиентов ушло уже пятнадцать обедов.
— Это плохо?
— Это замечательно, — Джонсон хлопнул меня по плечу, — просто я не ожидал, что кто-нибудь будет так активно рекламировать мои закуски. Завтра я приготовлюсь. Мы с Лолой поедем в Вентворт и отоваримся. — Он дружески подмигнул мне. — У нас осталось много ветчины и яиц. Посмотрим, что можно с этим сделать.
И вернулся в закусочную.
Легковых машин поубавилось, зато стали подъезжать грузовые. Предлагать еду шоферам грузовиков не имело смысла: они и так знали, что им было нужно. Наконец часам к десяти движение успокоилось. Я зашел в закусочную. Двое шоферов ели пироги у стойки, Джонсон мыл и вытирал посуду. Бренчал музыкальный аппарат. Лолы нигде не было, но я слышал ее возню на кухне.
— Могу я чем-нибудь помочь?
Джонсон покачал головой.
— Все в порядке, ты и так сделал достаточно. Иди спать, Джек. Сегодня мой черед дежурить. Твой — завтра.
Он указал в сторону кухни и сморщил нос:
— Жена все еще дуется, но это скоро пройдет. Завтра начнешь в восемь часов, о’кей?
— Конечно.
— Завтракать приходи сюда. И знаешь, Джек, я бы хотел, чтобы ты так же был доволен своей работой, как и своей.
— Мне здесь все очень нравится, мистер Джонсон. Ладно, если дел нет, пойду и завалюсь спать.
Я порядком устал, но мой мозг работал слишком активно и не давал уснуть. Я все время думал о миссис Джонсон. Я понимал, что это нехорошо, но никак не мог выкинуть ее из своей головы. Кровать стояла как раз напротив окна, и с того места, где я лежал, мне открывался вид на бунгало.
Прошел час, я силился заснуть, и вдруг в одном из окон зажегся свет. Я увидел ее, стоявшую посреди комнаты. Она курила сигарету, выпуская дым через нос. Постояв так некоторое время, быстрым движением швырнула окурок на пол. Потом вытащила шпильки, и густая волна рыжих волос покрыла плечи. Это было восхитительно. Я сел, подавшись вперед и не сводя с женщины взгляда. Мое сердце колотилось. Лола была в двадцати ярдах…
Она села за туалетный столик и расчесала волосы. Подошла к кровати, откинула одеяло. Потом задвинула штору.
Мой рот пересох. Света в доме напротив уже не было, но я еще долго сидел, глядя на бунгало. Только тогда, когда на заправку подъехал чей-то грузовик и Джонсон вышел к нему, я снова лег спать. Я немного спал в эту ночь…
Когда утром, в 7.45, я вошел в закусочную, Лола возилась у стойки. На ней были алые шорты и что-то наподобие желтого лифчика. В этой одежде она выглядела просто здорово.
— Доброе утро, миссис Джонсон, — сказал я, — не могу ли вам я помочь?
— Когда я захочу, чтобы вы помогли, я скажу об этом сама, — отрезала она.
— Конечно, — согласился я. — Я не хотел вас обидеть.
— Если вам хочется есть, идите на кухню.
Она наклонилась над прилавком, вытирая пыль. Я видел глубокую впадинку между ее грудей. Лола подняла глаза.
— На что это вы так смотрите?
— Не знаю…
Я запнулся и, обойдя стойку, направился на кухню.
Джонсон сидел за столом. Перед ним лежали кучки банкнотов и монет, стояла кофейная чашка; тарелку и нож он отодвинул.
— Входи, Джек, — кивнул мне хозяин. — Хочешь яиц с ветчиной?
— Только кофе, — и взялся за кофейник, стоящий на плите.
— Как только соберемся, мы с Лолой поедем в Вентворт. Вчера у нас был самый удачный день за все время: пятнадцать обедов! Джек, я тебе добавлю пять процентов от ресторанных чеков. Что ты на это скажешь?
— Прекрасно, мистер Джонсон.
— В Вентворте я куплю тебе комбинезон для работы. Нужно что-нибудь еще?
— Да, кое-что из одежды, но я думаю, что лучше сделать покупки самому.
— Завтра можешь взять машину и съездить в город. Я дам тебе аванс в счет ресторанных денег. Ну как?
Он прямо светился.
— Это было бы отлично. Огромное спасибо.
Джонсон выложил передо мной пять купюр по двадцать долларов.
— Итак, завтра ты едешь в Вентворт, — он откинулся на спинку стула. — Как ты думаешь, нельзя ли что-нибудь сделать с этим генератором, который мы вчера привезли? Мне кажется, он смог бы еще поработать.
— Я взгляну.
— Мы поедем через час и вернемся в середине дня. Справишься один?
— Почему бы и нет.
Я выпил кофе, закурил сигарету и вышел из закусочной. Лола накрывала пироги стеклянными крышками. Она стояла ко мне спиной. Эти плечи, эти волосы, узкая талия и бедра… Во мне закипала кровь. Лола, должно быть, знала, что я смотрю на нее, но не оглядывалась.
Я вышел на утреннее солнце, взял метлу и стал подметать вокруг бензоколонок. Два грузовика остановились для заправки. Я долго уговаривал шоферов позавтракать, но они спешили.
Закончив с уборкой, я занялся генератором. На полке нашел банку со средством против ржавчины и принялся за работу.
Через час пришел Джонсон.
— Мы уезжаем, Джек.
— Не беспокойтесь, мистер Джонсон, все будет в порядке.
— Как генератор?
— Дел тут много, но генератор, похоже, заработает.
Я вышел вслед за ним из сарая.
Рыжеволосая Лола любила все зеленое. Сейчас она была в плотно натянутом на груди ослепительно изумрудном платье. Я уставился на нее и не мог оторваться.
Джонсон подтолкнул меня.
— Выглядит, как настоящая леди! Сколько стиля, а?
— Вы правы.
— Ну что же, пока.
Я смотрел, как они отъехали. Потом закурил сигарету и постоял, озираясь. Местечко подходящее, как раз для меня. А Лола — именно та женщина, с которой я бы хотел делить его.
Я вернулся в сарай и продолжил работу. Но перед глазами стояла Лола в желтом лифчике и шортах, и эта картина мешала мне сосредоточиться.
Я трудился около часа, пока прямо к сараю не подъехала машина — старый запыленный «шевроле». Из него вышел высокий худой мужчина в годах. К ногам его жалась собака с печальными глазами. На мужчине были поношенные брюки с пузырями на коленях, вокруг грязной шеи краснел платок, затянутый на груди узлом, на голове красовалась соломенная шляпа, выгоревшая на солнце. У него был длинный нос и тонкие губы. Но глаза под серыми кустистыми бровями смотрели твердо и проницательно. Что-то в нем не понравилось мне. Недоверчивый, подозрительный взгляд вызвал в моей памяти полицейских… Мы долго смотрели друг на друга.
