— Почему же?
— Мы обнаружили некоторые дополнительные факты, до сих пор нам не известные, связанные с исчезновением Франклина Тора.
— Какие?
— Например, чек, выданный на имя Роднея Френча, может оказаться подделкой.
Мейсон откинулся в кресле, скрестил длинные ноги и с невозмутимым видом сказал:
— Олл-райт, в таком случае поговорим на эту тему.
— Я, со своей стороны, был бы очень рад выслушать ваше мнение по данному вопросу.
— Начнем с того, что Франклин Тор сам лично подтвердил своему счетоводу, что он выдаст такой чек и именно на сумму в десять тысяч долларов на имя Роднея Френча. Это неопровержимо доказывает правомочность данного чека. Допустим, что чек действительно был подделан. По сроку давности это событие в настоящее время потеряло всякое значение. Так что в настоящий момент эта история с чеком, с точки зрения существующих в стране законов, утратила совершенно свое первоначальное значение.
— Но чек же мог явиться мотивом.
— Для чего?
— Для убийства.
— Говорите. Я слушаю.
— Если бы мы имели возможность связаться с этим Ланком вчера ночью, мы бы, по всей вероятности, добыли весьма ценные сведения, которые пролили бы свет на многие неизвестные нам факты.
— Может быть вы будете говорить конкретнее?
— Я считаю, что мы смогли бы найти Франклина Тора.
— И вы по этим соображениям обвиняете меня в том, что я не дал вам возможности своевременно связаться с Ланком?
— Точно.
— Ну что ж, я сразу же докажу вам несостоятельность вашей теории. Первое, что я сделал, это отвез Ланка в больницу к миссис Тор. Именно туда он и стремился попасть. И вот я, только прошу это понять, Бюргер, потому что это очень важно с точки зрения закона, повез его в больницу, хотя и прекрасно знал, что Матильда Тор находится там под полицейским надзором. Я назвал двум дежурившим в больнице полицейским свое имя, а также сообщил им, кто такой Ланк. После того как они категорически отказали нам в свидании с миссис Тор, я сказал им, то есть предупредил их, что Ланк хочет дать важные показания, которые, возможно, окажутся решающими для всего дальнейшего хода расследования по данному делу, и что лейтенант Трегг, по всей вероятности, обязательно захочет его видеть. Но они не обратили абсолютно никакого внимания на мое предупреждение и попросту выставили нас вон из больницы. Скажите, что же в таком случае можно еще требовать от меня?
Бюргер кивнул.
— Да, это еще один блестящий пример вашей предусмотрительности, Мейсон. Этим сверх-умным ходом вы обеспечили себе неприкосновенность и полностью избавились от уголовной ответственности. Так что вы совершенно смело можете сделать подобное заявление перед любым составом жюри. А между тем, я прекрасно знаю, что вы специально возили этого Ланка в больницу, зная наперед, что может так получиться и офицеры вас обязательно выставят оттуда и не допустят повидаться с миссис Тор, не обратив внимания на ваше предупреждение и тем самым развяжут вам руки.
Мейсон усмехнулся.
— Но разве я виноват, что вы заполонили полицейский аппарат безмозглыми тупицами, не разбирающимися даже в самых простых вещах? Я привожу к ним Ланка, говорю, кто это такой и что он может дать важные показания, необходимые лейтенанту Треггу, а они взашей выталкивают нас в лифт и не велят больше даже приближаться к больнице. Ведь это же кретинизм в чистейшем виде!
— Все предельно ясно, — с трудом сдерживаясь заметил Бюргер. — А теперь разрешите все же обратить ваше внимание на один факт. По существующему закону любой человек, который преднамеренно мешает или отговаривает другое лицо, являющееся свидетелем в расследуемом деле или могущее им стать, от дачи показаний, виновен в преступлении против закона.
— Продолжайте, все это очень интересно, — с насмешливым видом сказал Мейсон.
— При этом вовсе не обязательно, — продолжал прокурор, — чтобы свидетель был похищен в полном смысле слова или чтобы эта попытка похитить его увенчалась успехом.
Мало того, в одном из соседних с нашей страной государств даже особо оговорен тот случай, когда специально «накачивают» допьяна свидетеля, так что он не может дать необходимые показания. Или дают ему взятку. Все эти случаи отражены в законе.
— Поскольку я никому не давал никакой взятки, никого не похищал и даже не спаивал, то никак не могу взять в толк, по какому поводу все эти длинные речи?
— Ланк, вне всякого сомнения, очень настроен против полиции. Он абсолютно ничего не желает нам рассказывать. Однако, как видно, он не слишком-то умен. И я не сомневаюсь, что, разобравшись в его психологии, вы поспешили соответствующим образом обработать его и вытянуть из него все, что необходимо для вас.
— Дальше, дальше, господин прокурор. Что вы еще инкриминируете бедному адвокату?
— И все же Ланк рассказал нам достаточно для того, чтобы мы поняли, что Франклин Тор побывал в его доме, а ваша секретарша поехала туда и спугнула его. А лейтенант Трегг лично предупредил вас, что он желает, чтобы Франклин Тор явился в суд в качестве свидетеля.
— Валяйте, заканчивайте свое выступление, а потом уж я выскажу свое мнение.
— Вы хотите получить последнее слово, вернее, чтобы это слово осталось за вами?
Мейсон усмехнулся.
— А разве вы еще не привыкли к этому? Ведь так всегда и бывает.
— Но я вас все же предупреждал, что нанесу вам болезненный, очень болезненный удар, мистер Мейсон.
— Задержав мою секретаршу, как я полагаю?
— Это вы втравили ее в эту историю. Вы намеренно задержали Ланка, пока она на такси съездила к нему домой, вытащила Франклина Тора из постели, предупредила его, чтобы он немедленно убирался восвояси, и приняла все необходимые меры, чтобы он вовремя скрылся.
— Я полагаю, что все это вы сумеете доказать? — подчеркнул свои слова адвокат, сделав ударение на слове «доказать».
— Да, конечно, я располагаю для этого достаточными косвенными уликами. Мы, конечно, понимаем, Мейсон, что вам очень хотелось поговорить с Франклином Тором до того, как это успеет сделать полиция. Вот ради этого-то вы и отправили к нему мисс Стрит.
— Она вам так сказала?
— Нет, разумеется. Она никогда не посмеет признать такую вещь, и мы это прекрасно понимаем. Но в полиции все же не одни кретины, как вы изволили выразиться. И мы сумеем все это доказать.
— Говоря «доказать», что вы имеете в виду?
— Убедить присяжных.
— Простите, — сказал адвокат, — но я в это не верю.
— Конечно, мы располагаем всего лишь косвенными доказательствами, но их у нас зато предостаточное количество.
— Ну, ну, господин прокурор, у вас их столько же, сколько у меня королевских сокровищ. Вы совершенно напрасно тешите себя надеждой. Бюргер. В действительности, у вас ничего нет, кроме страстного желания иметь все это, чтобы посадить меня в галошу!
Гамильтон Бюргер с нескрываемым вызовом посмотрел в глаза Перри Мейсона.
— В прошлом, — сказал он, — я сочувствовал кое-чему, что вы делали, Мейсон. Я был слишком заворожен быстротой ваших действий и полученными результатами и даже не учитывал, что недопустимость и порочность ваших методов перекрывает все ваши достижения в этой области. Сейчас же я, не стесняясь, говорю, что я поставил своей целью обнажить истинное ваше лицо и ваши методы, которые не должны дольше поощряться законом.
— Каким же образом вы собираетесь все это проделать? — спросил адвокат с невозмутимым видом.
— Я докажу, что ваша секретарша умышленно вспугнула главного свидетеля обвинения, предъявлю вам обвинение в соучастии и даже подстрекательстве ее к подобным действиям и, на основании имеющихся у нас улик, непременно добьюсь, что вас лишат адвокатского звания. Я не сомневаюсь, что вы уже настрочили обвинение или соответствующее заявление, основанное на Габиус Корпус акте. Ну, давайте же его сюда. Я вовсе не собираюсь быть несправедливо жестоким по отношению к мисс Стрит и совершенно не имею намерений держать ее в тюрьме. Пусть внесет соответствующий залог. Но от ответственности за совершенное ею преступление ей все равно не отвертеться. Если она будет просить взять ее на поруки, — на здоровье. Я, разумеется, не стану возражать.
Я буду откровенен с вами до конца: моя цель состоит в том, чтобы запретить вам раз и навсегда заниматься адвокатской деятельностью, совсем несовместимой в данном случае со званием адвоката, и исключить вас из адвокатской коллегии.
Бюргер резко отодвинул назад свое кресло и поднялся, тем самым как бы давая понять Мейсону, что разговор окончен.
— Вот и получается, мистер Мейсон, — сказал он, — что заготовленное вами заявление о неправильном, незаконном задержании вашей секретарши мисс Стрит потеряло весь свой драматический эффект. Так что совершенно напрасно вы пугали меня своим последним словом.
