– Дело в том, Норд, что, даже если мы сейчас отдадим флешку, это не гарантирует нам безопасности. – Билли-Рей вздохнул: – Это лишь будет означать, что мы стали им бесполезны и одновременно опасны, потому что знаем и о флешке, и о них самих.
– Но мы ничего ни о ком не знаем, мы даже таблицы не рассмотрели толком!
– Паола, дорогая, вот лично я вам верю, потому что знаю, как ты мыслишь, и примерно понимаю, как мыслит Норд. Конечно, вы ничего не поняли и не знаете, но дело в том, что люди, которые гоняются за этой флешкой, не знают вас так, как я, и будут считать угрозой. И меня тоже, за компанию. Пока флешка у нас, вот ровно до тех пор мы живы, как только отдадим, не имея внятного плана спасения, – не продержимся и суток.
– А что им мешает сейчас грохнуть нас?
– Норд, они ведь не знают точно, у нас ли флешка или мы ее спрятали. А она им нужна, к тому же им нужно знать, кто еще в курсе этой ситуации. И задавать вопросы эти люди отлично умеют. Так что нам полезнее для здоровья придумать, как их оставить с носом.
– Но почему? Норд прав: отдадим – и все.
– Вы не понимаете, да? – Билли-Рей покачал головой, словно удивляясь нашей наивности. – Эту флешку ищут те, кто уже предал и команду, и наше дело. На флешке счета и движения по счетам, и можно выяснить, кто эти движения осуществлял. Это для них вопрос жизни и смерти. Ну ладно, я – отставной козы барабанщик, живу вне конторы, иногда выполняя кое-какие работы по старой памяти, и контора идет мне навстречу в случаях, когда по роду моей деятельности всплывает кто-то, кто несет угрозу моему клиенту, разрешая мне решить проблему так, как я считаю нужным. В моей лояльности никто не сомневается, как и я всецело доверяю тем, с кем имею дело. В нашей работе доверие – это важнейший элемент, потому что сами принципы работы конторы отличаются от заявленных официально. И до сегодняшнего дня я был уверен в тех, с кем выходил на связь, был уверен в их ответной ко мне лояльности. А теперь оказалось, что система, мягко говоря, прогнила, в ней завелись предатели, и эти предатели по сей день работают, и скорее всего, ни начальство, ни их коллеги не знают, что тот, кто должен прикрывать тебе спину, на самом деле уже работает на другую сторону. Подобные деньги в нашей работе – штука опасная, потому что такие суммы в одиночку не вывозятся, замараны члены какой-то группы, может быть, весь основной состав, а может, и резервный, но мы не знаем точно, кто именно и кто из начальства это прикрывает. Как только эти люди получат флешку, всех нас ликвидируют – просто на всякий случай. Это международное агентство, с очень большими полномочиями – и огромными возможностями. И люди, работающие там, – лучшие в своем деле. И сейчас они хотят, во-первых, оставаться неназванными. А во-вторых, вернуть эти деньги.
– Я с ума сойду сейчас. – Мне очень хочется уснуть и проснуться через год. – Все это началось с того, что мы послали строчку таблицы Фионе?
– Нет, все началось с убийства Папаши. Вас всех, кто был в квартире Алекса, просеяли через густое сито и выяснили, чем ты занимаешься в свободное от Форума время. И сообразили, кто побывал в квартире у Папаши. – Билли-Рей потрепал меня по руке, пытаясь ободрить. – Это выяснили даже без Папашиных досье, заметь. Вы просто ускорили процесс, и это отчасти хорошо, потому что сейчас с вами я, что существенно увеличивает ваши шансы на выживание. Ладно, разбрелись по койкам, вам обоим нужно восстановиться в рекордные сроки, потому что дело может повернуться так, что нам отсюда линять придется уже завтра.
Я ухожу в гостиную, Норд идет за мной. Он, конечно, уже видел и трюмо, и секретер. Ну, буду импровизировать, что ж.
– Я так понимаю, это не твоя квартира.
– Теперь моя. – Ну, я знаю, что солгала тебе. Все лгут. – Всего пару дней.
– И трюмо ты это имела в виду? – Норд кивает в сторону спальни. – Там был тайник?
– Да. Но там, кроме писем и того кольца, ничего не было.
– А должно было быть. – Норд прав, я об этом даже не подумала. – Ведь в письмах ясно сказано: старуха сильно переживала из-за трюмо и секретера. И тут либо сама Лиза что-то сообразила и вытащила цацки, забрав их с собой, либо братец Михаил это дело осознал и нашел.
– Это если в трюмо нет еще одного тайника.
– Ну да. – Норд кивнул на секретер: – А это ты осмотрела?
– Да. Там ничего нет.
– Так ты нашла тайник?!
– Да, смотри. – Я отрываю и закрываю ящик, одновременно утопив корону, и, взявшись за кругляш, задаю движение механизму: один раз по часовой стрелке, два – против, и тайник открывается. – Пусто. Видимо, ты прав: либо сама Лиза, либо Михаил сообразили, что там спрятаны их фамильные ценности, особенно после того, как Полина сообщила о зашитых в подоле бриллиантах. Ну, вот и обнаружили.
– Жаль. – Норд вздохнул. – Ты пойми, Паола, не ради этих цацек, а просто ради интереса. Вот ты правильно сказала: мы прочитали несколько писем и уже прониклись симпатией к этим людям, которых давно в живых нет. А в письмах они – вот, руку протяни. Нет, я обязательно выясню все что можно об этой семье, особенно о братце.
– Да, интересно получится.
Лгать Норду мне мучительно, а только я не скажу ему о коробке – не потому, что такая жадная и не хочу делиться, а потому, что я не знаю, кому он это расскажет, особенно не по своей воле. Любого можно заставить, мне ли не знать.
– А не могла хозяйка квартиры найти ценности?
– Ты на этот клоповник посмотри и скажи, так ли живут люди, у которых в заначке килограмм бриллиантов.
– Это да. Интересно, откуда у нее эта мебель? Отсюда до флигеля в доме Грабовских расстояние изрядное, да и сам дом построен значительно позже, чем тот флигель и особняк. Так каким же образом мебель перекочевала сюда, кем была хозяйка квартиры? – Норд огляделся. – Остались фотографии, какие-то письма?
– Да, я видела нечто такое в коробке, возьми в шкафу.
– Я поизучаю. – Норд открыл шкаф. – Черт, не могу наклониться… Погоди, тебе тоже не надо, ты же…
– Что это вы тут затеяли?
Билли-Рей возник в дверях как статуя Командора. Вот у кого есть способность появляться неожиданно и именно там, где самый кипеш.
– Тут Паола нашла любопытную вещь. – Норд кивнул на трюмо: – Вот здесь обнаружился тайник, а в нем пачка старых писем, где было указание на некий клад. Ты понимаешь, я начал копать и уже обнаружил интересную информацию, и я сейчас хочу взять бумаги, оставшиеся от прежней хозяйки, и выяснить, кем она была и как к ней эта мебель попала, потому что…
В этом весь Норд. Он совершенно не способен хранить никаких тайн, его фонтан заткнуть невозможно. И это его неприятное свойство я обнаружила только вчера, когда он на Форуме выболтал, где он и с кем, и это стоило мне ужасного спуска с небоскреба и ушибленного тела. Не говоря уже о том, что нас обстреляли. То есть он в принципе не понимает, что можно что-то оставить при себе и не раскрывать свою варежку, выворачиваясь наизнанку и не задумываясь о последствиях своих поступков. Такая, знаете, детская непосредственность и незамутненность, которая граничит с инфантильностью, и меня это уже бесит. Хорошо, что Билли-Рей отобрал у него всю электронику, потому что, сдается мне, сейчас бы нас атаковали полчища убийц – а все благодаря хронической неспособности Норда держать язык за зубами.
И я понимаю, зачем он это делает. Он хочет признания, внимания, ощущения причастности и значимости. Ему этого отчего-то не хватает в жизни, вот он и лезет во все дыры, а потом болтает без умолку. На Форуме это не выглядело так неприятно, а в реале просто бесит, и хочется стукнуть его, чтоб он заткнулся. Но бить Норда я не могу по многим причинам. Я втянула его в неприятную и опасную историю, из-за чего он был ранен и, что еще хуже, отлучен от Форума и вообще от Интернета, и, как любого интернет-зависимого, его сейчас ломает. Откуда я знаю? Да потому, что меня саму тоже ломает.
– Тайник, значит. – Билли-Рей смотрит на меня с непередаваемой миной. Да, тебе я тоже солгала, все лгут. – И где сейчас кольцо?
– А вот с печаткой перстень. – Норд демонстрирует Билли-Рею кольцо. – Я хотел найти в Интернете, что это за кольцо, но ты же все забрал, а потому я покопаюсь в бумагах.
– И это лучшее, что ты можешь сделать. – Билли-Рей явно веселится, глядя на нас. – А тайник-то как открывается?
– Да вот же.
Норд покрутил корону, и секретер вывернул перед нами пустое брюхо.
– А как открывается трюмо, я не знаю. Паола, как?
Чтоб ты пропал, болтун! Хуже нет, чем когда мужик болтливый, а если он еще и дурак, то вообще беда. Норд вроде бы и не дурак, но по его поступкам этого не скажешь.
– Паола!
– Никак.
Я развернулась и вышла. Хотят – пусть открывают сами, два идиота, а я не стану им помогать.
– Что это с ней?
Голос у Норда озадаченный, и я позлорадствовала: сейчас Билли-Рей расскажет ему, что болтун – находка для шпиона.
– Ничего, кроме того, что она разозлилась на тебя за то, что ты за секунду выболтал мне тайну, которую она тебе доверила. – Голос Билли-Рея насмешливый, но не по-доброму насмешливый. – Нордиш, тебе никогда не приходило в голову, что не нужно болтать обо всем, что ты видишь или узнаешь?
