— Разве я говорил, что дело закрыто?
— Ну вы же сказали, что убийца пойман. А насколько мне известно, в таких случаях дела прекращают.
— Да, пожалуй, вы правы. — Виноградов встал со стула. — Спасибо, что уделили мне время.
— Ну что вы, что вы. — Полосов тоже поднялся. — Такая трагедия.
На улицу Георгий вынес какое-то гадкое ощущение. Федор Никитич Полосов ему определенно не понравился.
«Скользкий человек, — подумал Виноградов. — Как он там сказал про наркоманов, мать родную не пожалеют? В таком случае у вас, уважаемый Федор Никитич, все задатки наркомана».
Для того чтобы попасть на прием к заместителю начальника ГУВД Москвы Цезарю Аркадьевичу Матвееву, Виноградову пришлось почти полтора часа просидеть в приемной, ожидая, пока большой милицейский начальник освободится.
Впрочем, сам Цезарь Аркадьевич принял Георгия весьма радушно.
— Знаменательный момент, — провозгласил он, не поднимаясь при этом из своего просторного кресла. — Теория встречается с практикой. Чем обязан знакомству?
Беседа начиналась столь непринужденно, как будто и не сидел Георгий в приемной полтора часа, хотя ему и было назначено на определенное время. Что же тут поделаешь? Хозяин, как говорится, барин.
Выслушав Виноградова, Цезарь Аркадьевич нахмурился:
— Так вы считаете, что расследование было проведено с нарушениями?
— Я считаю, что никакого расследования вообще не было, — отрезал Виноградов и пристально посмотрел на Матвеева. — Оперативники просто схватили первого попавшегося и навесили на него это убийство. Хотя совершенно очевидно, что убийство Дмитрия Корякина носит заказной характер.
— А что дает вам основания так считать? — спросил Матвеев, делая в своем блокноте какие-то пометки. — И, простите меня бога ради, можно еще раз ваше имя-отчество?
— Виноградов Георгий Анатольевич, старший научный сотрудник НИИ Прокуратуры и по совместительству доцент Юридической академии. Дело в том, что убитый Дмитрий Корякин был журналистом и по заказу журнала «Пламя» вел журналистское расследование ситуации, сложившейся на отечественном пиратском рынке. Как мне удалось выяснить, он довел до конца свое расследование и уже должен был сдавать материал в редакцию, но его убили. Никаких материалов при нем обнаружено не было. Я считаю, что целью преступников были именно эти материалы, а не что-то еще.
— Так, значит, все материалы были похищены? — переспросил Цезарь Аркадьевич.
— По крайней мере, при нем никаких материалов обнаружено не было, — ответил Виноградов. — Но я постараюсь восстановить их.
Матвеев оторвался от своего блокнота и внимательно посмотрел на Георгия:
— Каким же образом вы сможете их восстановить?
— Дело в том, — начал объяснять Георгий, — что Дмитрий Корякин был не только журналистом, но еще и моим аспирантом. До того как заняться своим расследованием, он помогал мне в работе над моим собственным исследованием. За это время я познакомился с принципом его работы. Кроме этого, я знаком с его отцом, который также считает, что официальное следствие было проведено небрежно, и хочет восстановить справедливость. Так что, я думаю, у меня будет полный доступ к Диминым бумагам, и я смогу узнать, что он раскопал.
— А это очень дельная мысль, — одобрительно кивнул головой Цезарь Аркадьевич. — Если вам удастся восстановить эти материалы, то я думаю, дело примет совсем иной оборот. Так что занимайтесь этим. А я в свою очередь затребую это дело из архива и тщательно его изучу. Боюсь, что в данном случае без повторного расследования нам не обойтись.
— Спасибо, Цезарь Аркадьевич. Я был уверен, что встречу понимание.
— Ну что вы, — улыбнулся Матвеев, — это мои прямые обязанности. А кстати, Георгий Анатольевич, вы упомянули о каком-то своем исследовании. Извините за любопытство, а что у вас за тема?
— Я пишу книгу о милицейских злоупотреблениях. Если точнее о широко распространенной практике выбивания чистосердечного признания. Теперь боюсь, что в книге появится дополнительная иллюстрация.
— Ну что же, творческих, как говорится, успехов. Тема, которую вы выбрали, безусловно очень актуальна, — кивнул Цезарь Аркадьевич.
Матвеев поднялся из кресла, давая понять, что аудиенция окончена, и Виноградов только сейчас смог заметить, насколько у него короткие ноги. Проводив Георгия до двери и еще раз пообещав немедленно затребовать дело Корякина из архива, Цезарь Аркадьевич вернулся за свой стол налил рюмку коньяку и набрал на мобильном номер.
— Игорь Иванович? Здравствуй. Это Цезарь Аркадьевич Матвеев тебя беспокоит, помнишь такого? Игорь Иванович, встретиться нам с тобой надо. Да, чем быстрее, тем лучше. Давай в баню, что ли, съездим? Ну давай, добро.
Положив трубку, Цезарь Аркадьевич залпом выпил коньяк и, подойдя к окну, слегка отодвинул штору. Из подъезда как раз вышел Виноградов. Оглядевшись по сторонам, он достал из кармана телефон и начал с кем-то разговаривать.
— Творческих, как говорится, успехов, — повторил вслух Матвеев и вернул шторе прежнее положение.
Заместитель начальника ГУВД Москвы генерал-майор Цезарь Аркадьевич Матвеев был в Краснопресненских банях завсегдатаем. Потому и встречали его здесь как дорогого гостя. Подобное внимание очень льстило натуре генерал-майора. А с другой стороны, как же его еще должны встречать? Титул римских императоров вместо имени, наполеоновская коротконогость вкупе с генеральскими погонами на плечах вполне позволяли Цезарю Аркадьевичу считать себя одним из тех, кто вершит судьбы этого мира. Пускай, как говорится, хотя бы и у себя в деревне. Впрочем, Москва не деревня, а если и деревня, то очень большая и зажиточная. Надо просто хорошо представлять себе, где что лежит и с кем по этому поводу имеет смысл общаться. И тогда ты будешь всегда и везде чувствовать себя комфортно. Цезарь Аркадьевич в этом плане был, что называется, дока, посему чувствовал себя в мире весьма уютно, и жаловаться на судьбу не было абсолютно никаких причин.
Жаловаться на судьбу — удел дураков, считал Цезарь Аркадьевич. А умный человек всегда найдет способ обеспечить себя по полной программе. Надо только не разевать рот и не пропускать то, что само идет в руки.
В данный момент в руки Цезарю Аркадьевичу Матвееву, а точнее, навстречу ему пружинящей, спортивной походкой шел очень крупный бизнесмен, а по совместительству председатель Комитета по авторскому праву Игорь Иванович Донской. Рядом с ним двигался его личный телохранитель, бывший морской пехотинец Антон, на лице которого, казалось, раз и навсегда застыло туповатое выражение. И если бы Цезарь Аркадьевич однажды собственными глазами не наблюдал способность Антона метать ножи одновременно с двух рук, он бы мог решить, что Игорь Иванович сплоховал при выборе собственного телохранителя.
Хотя чтобы Донской мог в чем-то сплоховать, такого случая Цезарь Аркадьевич не припоминал.
«Ишь вышагивает, теннисист хренов», — подумал Цезарь Аркадьевич, с завистью глядя на спортивную фигуру Донского, делавшую его лет на двадцать моложе.
Но вслух, естественно, он этого не сказал, а лишь широко улыбнулся и развел руки в стороны:
— Игорь Иванович, дорогой. Давненько мы с тобой не встречались. А ты как всегда в прекрасной форме. Все теннисом балуешься?
— И теннисом, и плаваю каждый день, — улыбнулся в ответ Донской. — И тебе советовать не перестану. Здоровье — оно один раз на всю жизнь дается, о нем заботиться надо, если хочешь прожить долго. А ты как, маршала еще не получил?
— Да нет, — сделал печальное лицо Цезарь Аркадьевич. — Все как сирота казанская в генерал-майорах хожу.
И Матвеев засмеялся, довольный собственной шуткой.
Донской легонько хлопнул Цезаря Аркадьевича по животу:
— А что, нехило в наше время быть сиротой казанской.
Так, слегка подтрунивая друг над другом, как старые добрые друзья, они прошли в отдельные апартаменты, где уже стоял великолепно сервированный стол, а в бассейне весело плескались две юные девицы, при виде которых у Цезаря Аркадьевича призывно забурчало в животе. С каким бы удовольствием он сейчас, даже не снимая своего генеральского кителя, плюхнулся бы в бассейн к этим двум нимфам! Но сначала еще нужно было разговаривать о деле, о чем Игорь Иванович Донской не преминул ему напомнить.
— Что пить будете, товарищ генерал-майор? Коньяк, водка, виски?
— Виски буду. — Не отрывая взгляда от девушек, Матвеев уселся в кресло.
«Вот ведь кобелина старый! — усмехнулся про себя Донской, проследив за его взглядом. — Уже стоит-то через раз, и то на совсем юных, а он все не угомонится».
— Так, девочки, давайте пока временно брысь отсюда. Когда надо, вас позовут.
