Он пожал плечами.
— Вот где на сцене появляюсь я. И вот где началась путаница, принявшая такой драматический характер.
Было одно затруднение. Дебора давно уехала из Штатов, она уехала, когда была совсем ребенком. И она совсем не знала меня в лицо. Единственное, что она обо мне знала, это то, что я недавно женился на мексиканке. Я решил — хотя это оказалось совершенно бесполезным — взять Люп с собой, частично для того, чтобы помочь Деборе опознать меня, частично для того, чтобы вся моя поездка приобрела характер невинных каникул. Я приехал в Мериду вовремя. Мы с женой были на аэродроме до того, как туда прибыл самолет Деборы из Бальбоа. И тут произошло первое недоразумение. Я никогда не видел Лиддона и не имел ни малейшего представления, как он выглядит. Конечно, версия об умирающем брате была самая настоящая липа. Это именно Лиддона послали вслед за Деборой. Он тоже был на аэродроме в Мериде, чтобы воспрепятствовать Деборе лететь дальше.
Теперь мне все стало совершенно ясно. Я уже догадывался об этом, как только он начал свой рассказ.
— Лиддон, — сказал я, — Холлидей?
Уильям С. Бранд кивнул.
— Я могу только предполагать, что случилось дальше. Но все совершенно ясно. Возможно, Лиддон откуда-то узнал, как я выгляжу. Во всяком случае он узнал меня на аэродроме и понял, что Джозефу известно о его предательстве и поэтому он связался со мной.
Как только Дебора сошла с самолета, он перехватил ее раньше, чем я успел представиться ей. Поскольку она абсолютно доверяла ему, как старому другу своего отца, ему очень легко было рассказать любую фальшивую историю. Вероятно, он сказал ей, что Джозеф Бранд послал его вдогонку, чтобы предупредить ее, что ее собирается похитить человек, который выдает себя за ее дядю. Возможно, он рекомендовал ей для большей безопасности скрыться на время в Чичен-Ица, пока он не разделается с самозванцем. Его план преследовал цель отвезти ее в такое место, где ему будет легче убить ее.
Я видел его затуманенные печалью голубые мальчишеские глаза. Теперь мне все было ясно. Дебору обманом заставили убежать от человека, который пришел, чтобы спасти ее. Дебора подсела ко мне в машину и боялась любой машины, ехавшей вслед за нами. Она обратилась ко мне за защитой от воображаемой опасности, в то время как над ней безжалостно нависла подлинная неминуемая опасность.
— Об остальном вы можете догадаться сами, мистер Дьюлет. Я упустил ее в аэропоту, но мне удалось настигнуть ее в Чичен-Ица. К этому времени она уже совершенно безнадежно боялась меня. Она не дала ни мне, ни моей жене никакой возможности хотя бы на минуту остаться с ней наедине.
Он развел руками.
— И до того, как я осознал, что ей угрожает непосредственная опасность, Лиддон столкнул ее в сенот.
Начиная с этого момента все остальное мне было известно лучше, чем ему. Человеческая фигура под окном Деборы был Лиддон-Холлидей. Очевидно, он назначил ей свидание у сенота. Возможно, он уверял ее, что отец хочет, чтобы она через него вернула отцу и книгу, и образец руды, поскольку слишком велика была опасность для такой юной девушки. Но ему не удалось убедить ее. Во всяком случае, не вполне. Потому что она оставила баночку с мазью у меня на столе и потому что в последнюю минуту она решила отдать мне и книгу. Да, так оно все и было. Дебора оказалась более умной, чем предполагал Лиддон, она начала подозревать его. Она была достаточно умна, чтобы не передать ему сведения, касающиеся руды, до тех пор, пока у нее не будет окончательной уверенности в нем, но недостаточно умна, чтобы спасти собственную жизнь.
Спокойный голос Бранда продолжал:
— Вероятно, вы считаете меня простофилей. Но сначала в Чичен-Ица я никак не мог подозревать убийство. Я думал, это несчастный случай. Только немного позднее я начал догадываться, что человек, который называет себя Холлидеем, вероятно, на самом деле Лиддон. О вас я совсем не думал. Я никак не мог предположить, что Дебора отдала вам и книгу и руду. Я был уверен, что их взял Холлидей. И я понял, что для моей жены создалась слишком опасная ситуация. Я отослал ее домой. Когда миссис Снуд увидела меня в «Реформе», я выдумал эту историю насчет госпиталя. Поскольку мы выдавали себя за молодоженов, путешествующих в свой медовый месяц, я не мог сказать правду. В Мехико я предпринимал всяческие уловки, чтобы забрать у Холлидея книгу и руду. Стоит ли говорить о том, что он меня перехитрил. И вот вчера я прочитал в газете, что им все-таки удалось похитить Джозефа в Перу. Я знал, что они сделают все, чтобы выжать из него нужную информацию, поэтому не было никакого смысла продолжать действовать в одиночку. Дело приняло слишком серьезный оборот. Я вернулся сюда и рассказал обо всем соответствующим властям.
— Значит, теперь правительству все известно?
Бранд улыбнулся своей милой обезоруживающей улыбкой.
— Да, мистер Дьюлет. Наконец-то дело находится в более компетентных руках, чем мои. Они уже связались с перуанским правительством, и скоро все будет закончено.
Улыбка исчезла с его лица.
— Надеюсь, они успеют спасти Джозефа.
— Да, но все еще остается Холлидей, — сказал я. Я чуть не упомянул имя Веры тоже. Однако воздержался.
Уильям С. Бранд покачал головой.
— Вам нечего о нем беспокоиться. Вчера вечером, когда приземлился самолет, прямо на аэродроме его забрали федеральные власти.
Итак, значит, Холлидею конец. Опасность, которую я считал неминуемой со времени моего приезда в Новый Орлеан, существовала только в моем воображении. Я вспомнил Веру, которая лежала сейчас в ванной, связанная, и мне стало немного жаль ее. Если она пыталась связаться с Холлидеем по телефону, ей это не удалось. И в последний момент, когда она была так близка к успеху, она, оказывается, уже действовала в одиночку.
Все закончено. Я ужаснулся при мысли о размерах противоречий, которые скрывались за этой «перестрелкой, погоней и грабежом» в Мексике. И меня начали больше волновать мысли о себе самом. Может быть, я им больше не нужен? Может быть, я все-таки смогу попасть на десятичасовой самолет, чтобы сегодня же улететь к Айрис?
Бранд сказал:
— Ну, вот и все. Вероятно, вы пережили несколько удивительных волнующих дней, мистер Дьюлет. Мне бы хотелось послушать, что произошло за эти дни с вами. Но прежде всего скажите: вы теперь доверяете мне настолько, чтобы вручить мне образец руды?
Я сам был очень рад наконец-то отделаться от него. Чем скорее он попадет в правительственную лабораторию, тем лучше. Я рассказал ему об обмене саквояжами и позвонил в аэропорт. Клерк сообщил мне, что, к счастью, мой саквояж еще не отправили в бюро находок в Атланту. Владелец того чемодана, который забрал я, поднял ужасную шумиху, они открыли мой саквояж, нашли в нем мое имя, и так как они знали, что я высадился в Новом Орлеане, они послали его в городское бюро находок, а сами начали лихорадочно разыскивать меня по всем отелям. Когда они узнали, что чужой саквояж при мне, они сказали, что немедленно же вышлют ко мне посыльного с моим саквояжем.
В ожидании посыльного я дал мистеру Бранду подробный отчет о том, что произошло со мной в Мехико-сити. Я еще не успел закончить свой рассказ, как раздался звонок. Мы поспешили к двери. На лестнице стоял посыльный с моим габардиновым саквояжем. Я отдал ему другой.
Мы с Брандом вернулись в гостиную. Я поставил саквояж на письменный стол, открыл его, достал баночку с мазью от загара и извлек из нее маленький твердый комочек.
Дрожащими от волнения руками Бранд взял его у меня, поспешил в свою мастерскую и обмыл его под водопроводом. Когда он потом показал его мне, для меня это был просто маленький кусочек блестящей руды, нечто абсолютно не стоящее всех тех убийств и волнений, которые он вызвал. Но мистер Бранд впал в исследовательский транс. Я чувствовал, что его пальцы так и рвутся, чтобы или расколоть молоточком, или раздробить в ступке, или нагреть в пробирке, или что они там с ним делают, эти минералоги.
Я тоже рвался. Рвался поскорее уйти отсюда. Я выполнил свое безмолвное обязательство в отношении Деборы. Не оставалось ничего, что могло бы продлить мое участие в этой маленькой частной войне, в которой теперь участвуют гораздо более компетентные люди, чем я. И странно. Хотя волнения в связи с предстоящей встречей с Айрис должны были занимать в моих чувствах первое место, однако образ Веры властвовал над всеми моими мыслями.
Она обманывала и предавала меня всеми возможными способами. Она была, как и Холлидей, столь же опасна и враждебна моим идеям о том, каким должен быть мир. И сейчас она целиком в моей власти. Все, что мне надо было сделать, это сказать о ней пару слов, и о ней позаботятся так же, как о Холлидее.
Но мне не хотелось говорить о ней Бранду. Я и сам сейчас не знал, что я, собственно, буду с ней делать. Я только знал, что хочу как можно скорее вернуться в свою комнату в отель.
