– У Ирмы был любовник? – спросила я наконец.
– Не знаю, она мне не докладывала.
– Ты не знаешь среди ее знакомых некоего Альберта?
– Нет, не слышал никогда это имя.
– Когда ты видел сестру в последний раз? – перешла я к конкретным вопросам.
– Давно, с месяц тому назад, наверное. Когда отец мне позвонил и сказал про шкатулку.
– Ты был позже у нее дома?
– Ну да. А она сказала – с отцом, мол, разговаривай, я вам уже рассказывал об этом. А как с ним разговаривать, если он трубку не берет! – вновь разозлился Михаил. – Если он не хотел мне денег дать, зачем же обещать? Вот я и думаю, что никто ее не убивал, а она просто сбежала с этими денежками и решила зажить припеваючи!
– Зачем же ей сбегать? Разве она их получила незаконно?
– А отец тогда где? Почему он от меня скрывается? – громко так, что даже пожилой булочник обратил на нас внимание, вопросил Михаил.
– Ваш отец в больнице, – тихо проговорила я. – И уже давно. У него очень плохо со здоровьем.
Михаил осекся и даже отпрянул от меня. Некоторое время он сидел тихо, как мышь, потом решился поднять глаза.
– Да? – переспросил он. – А почему же эта… ничего мне не сказала?
– Если вы имеете в виду его нынешнюю супругу, то, видимо, она категорически против того, чтобы герр Линдгардт общался со своими детьми. Она этого, кажется, и не скрывает.
– Вот дрянь, а! – злобно произнес Михаил. – Ведь я же звонил ей, много раз звонил! А она молчала! Пришлось мне ехать сюда, деньги занимать!
– На что ты рассчитывал, собираясь в Германию? – спросила я.
– Я хотел найти отца и поговорить с ним по-человечески. Объяснить, что так нечестно, пусть Ирма поделится со мной половиной этих драгоценностей! А потом, когда она пропала, у меня что только в голове ни крутилось! И что ее убили, и я уже ничего не получу. И что она в Германию уехала и теперь живет у отца…
– Словом, четкого плана у тебя не было, – заключила я.
– Не было, – согласился Михаил. – Но я чувствовал, что с отцом мне поговорить нужно, очень.
– С мужем Ирмы ты больше не беседовал, после того, как твоя сестра пропала?
– Я приходил к нему на днях, но его дома не было. И я решил, что все равно, сперва нужно с отцом поговорить. Может, Ирма мужу и не рассказывала про шкатулку, решила все себе оставить?.. В какой больнице лежит мой отец? Я вам все рассказал, вы обещали мне помочь!
– Мы поедем туда вместе, – сказала я. – Только я поговорю с ним первой. Это – мое условие.
– Ладно, как хотите, – немного подумав, кивнул Михаил, и мы вышли из кондитерской.
* * *
Присутствие Михаила очень выручило меня по прибытии в городскую больницу, куда мы добрались на такси. В отличие от меня, Линдгардт-младший неплохо владел немецким языком, поскольку отец с ним разговаривал на нем в детстве. Во всяком случае, с персоналом клиники Михаил общался довольно-таки бойко, и вскоре я получила возможность пройти в палату кардиологического отделения, которую занимал герр Генрих Линдгардт.
Если бы я не знала, что ему лишь около шестидесяти лет, то вполне могла бы решить, что ему уже под восемьдесят. На кровати лежал, как мне показалось, глубокий старик: седой, со впалыми щеками. Честно говоря, я всю дорогу ломала голову над тем, как мне выстроить свою беседу с ним, чтобы не взволновать отца из-за исчезновения дочери. Собственно, мне уже и узнавать у него было нечего, требовалось всего лишь задать ему несколько вопросов.
Когда я вошла, он приоткрыл веки и посмотрел на меня довольно-таки равнодушно.
– Здравствуйте, герр Линдгардт, – поприветствовала я его, присаживаясь на краешек стула. – Я приехала к вам из России, мне нужно задать вам несколько вопросов, связанных с…
Линдгард спокойно смотрел на меня. Я мысленно вздохнула. Нет, ничего не получается! Если не сказать правду, у меня мало шансов на нормальную беседу. Линдгардт же – не дурак, он моментально насторожится… Неизвестная дамочка расспрашивает о его дочери, особо интересуясь ценным подарком, присланным ей отцом из Германии! Он моментально решит, что я мошенница – это раз, и все мои личные вопросы об Ирме вообще окажутся неуместными – это два. Вранье о том, что я пришла якобы с целью уладить какие-то юридические моменты, связанные с оформлением подарка, тоже не прокатит. Линдгардт работал в адвокатской конторе, следовательно, он расколет меня в три секунды. Он-то наверняка позаботился о том, чтобы все оформить без сучка без задоринки! И опять же, с какой стати в этом случае я стану задавать ему вопросы на личные темы?
Видимо, придется сказать ему правду…
– Мне нужно поговорить с вами о вашей дочери – об Ирме, – решилась я. – Только не волнуйтесь… но несколько дней тому назад Ирма куда-то пропала. Ее мама наняла меня, чтобы я выяснила, куда она могла подеваться. Я – частный детектив, и вот я вышла на вас. Оказывается, вы общались с Ирмой в последнее время?
Лицо Генриха Линдгардта приобрело какой-то сероватый оттенок.
– Это все из-за меня, – вдруг тихо произнес он.
– Что – из-за вас? Вы знаете, что случилось?
– Все из-за этой шкатулки… – не слушая меня, продолжал Линдгардт. – Если бы мне не взбрело в голову подарить эти цацки Ирме, ничего бы не произошло! Нужно было просто открыть денежный счет в банке на ее имя, вот и все! А тут… Моментально налетели, как стервятники!
– Простите, кого вы имеете в виду? – взволнованно спросила я.
– Кого угодно, – хрипло проговорил Линдгардт, глубоко дыша. – Такие вещи всегда кружат голову, не дают людям жить спокойно… Драгоценности, сокровища – извечный мотив для преступлений. Мне нужно было тысячу раз подумать, прежде чем подвергать девчонку такому риску, вешать на нее этот груз!
– Вы считаете, что у Ирмы похитили эти драгоценности?
– Плевать мне на драгоценности! – с горечью произнес Линдгардт. – Хотел сделать добро на старости лет… Совесть меня замучила… Я же почти не помогал им – Ирме и Мише.
– Простите, а с вашим сыном Михаилом вы не общались в последнее время?
– Нет, я… – Линдгардту было тяжело говорить, и я была очень благодарна ему за то, что он все же согласился побеседовать со мной. – Я и здесь оплошал. Я обещал ему деньги и ничего не дал. Но я… не смог… Заболел, попал сюда. Кэт… Она ничего мне не говорит. А я хотел попросить у него прощения.
– Герр Линдгардт, ваш сын здесь, он ждет в коридоре, – сообщила я. – Он хочет с вами поговорить. Только я просила бы вас ответить буквально еще на два-три моих вопроса, и я перестану вас беспокоить.
– Спрашивайте, – кивнул Линдгардт, откидываясь на подушке.
– О личной жизни вашей дочери вам что-нибудь известно?
– Какая личная жизнь? Она же замужем…
– Она не собиралась приехать сюда к вам?
– Говорила, что очень хочет приехать… летом.
– С мужем?
– Не знаю… Это мы не обсуждали. Она все равно хотела остановиться у Адель.
– У нее не было знакомого по имени Альберт?
– Может быть, и был, не знаю.
– Она не заговаривала о том, чтобы перебраться в Германию насовсем?
– Нет… Она очень держалась за свою работу и свой город.
– Когда вы последний раз общались с ней по телефону?
Линдгардт поднял глаза к потолку:
– Полтора месяца тому назад. Она поблагодарила меня за посылку. Потом я попал в больницу. Может быть, она и звонила еще, не знаю.
– Спасибо, я не стану вас больше тревожить, – я поднялась со стула. – Сейчас я позову вашего сына. Выздоравливайте, герр Линдгардт!
Михаил расхаживал взад-вперед по коридору. Я вкратце пересказала ему мою беседу с его отцом, добавив:
– Если ты сейчас вздумаешь предъявлять отцу какие-то материальные претензии, я лично добьюсь, чтобы охрана выкинула тебя отсюда и больше не пускала!
– Ладно, не надо, а? – Михаил поморщился. – Сам не дурак!
В палате он пробыл минут тридцать. Все это время я терпеливо ждала у двери. Наконец Михаил появился. Вид у парня был какой-то сумрачный, он стал тихим и грустным. Опустился в кожаное кресло и сидел так несколько минут, подперев голову рукой. Наконец я тронула его за рукав:
– Нужно ехать. Скоро твой самолет.
Михаил рассеянно кивнул.
– Ты можешь навестить отца позже, – мягко сказала я. – Будем надеяться, что его выпишут, и все будет хорошо.
Михаил вдруг поднялся и решительно направился по коридору к кабинету врача. Отсутствовал он еще минут двадцать, после чего подошел ко мне и заявил:
– Я остаюсь!
– Что такое? Что случилось? – обеспокоилась я.
Михаил тяжело вздохнул:
– Отцу нужна операция!
– И в чем же дело? Нет денег?
– Да есть деньги! Просто, оказывается, эта стерва, его супруга, не хочет платить! А отец не в состоянии самостоятельно передвигаться по городу. А делать операцию нужно срочно, он может умереть! Ей-то наплевать, ей это даже на руку – остаться вдовой и прибрать к рукам все его имущество!
– Подожди, подожди… – остановила его я. – Не нужно пороть горячку. Как это – ты останешься здесь? У тебя нет денег, тебе даже жить негде!
