— Ну думаю, рано или поздно об этом все узнают, — рассудительно сказал Найджел. — Но если вы не хотите, чтобы Шривенхем до поры до времени что-то узнал, я легко могу расспросить его о Сириле Рэттери, не упоминая вашего имени. Если вы только представите меня ему.
— Хорошо. Когда вы думаете туда отправиться?
— Наверное, завтра.
И снова наступило молчание — тяжелое, гнетущее, как перед грозой, которая проходит мимо, не разразившись, но грозит снова вернуться. Джорджия видела, что Феликс весь дрожит. Наконец, покрывшись болезненным румянцем и неестественно повысив голос, как любовник, в конце концов вынудивший себя признаться в любви, он заговорил:
— Блаунт… он собирается меня арестовать? Я больше не могу выносить эту неопределенность. — Он то сжимал, то отпускал края своего стула. — Скоро я начну признаваться в том, чего не совершал, только чтобы покончить с этим.
— Неплохая мысль, — задумчиво сказал Найджел. — Признайтесь, и, поскольку вы этого не делали, Блаунт разнесет ваше признание на части и таким образом убедится, что вы не убийца.
— Ради бога, Найджел, ты говоришь об этом так хладнокровно! — воскликнула Джорджия.
— Для него это просто игра… игра в бирюльки, — усмехнулся Феликс.
Казалось, он снова взял себя в руки. Найджел устыдился: ему необходимо вылечиться от своей дурацкой привычки размышлять вслух. Он сказал:
— Сомневаюсь, чтобы Блаунт думал сейчас об аресте. Он очень усердный полицейский и предпочитает действовать наверняка. Помните, что полицейскому не позволят забыть, что он арестовал невиновного — так что это не принесет ему ничего хорошего.
— Что ж, надеюсь, когда он придет к определенной точке зрения, вы дадите знак, и тогда я смогу сбрить бороду, проберусь сквозь полицейские кордоны и сяду на пароход, отплывающий в Южную Америку — туда обычно направляются сбежавшие преступники в детективных романах.
Джорджия почувствовала, как слезы обжигают ей глаза: было что-то невыносимо трогательное в том, как Феликс подшучивал над своим безвыходным положением. И вместе с тем нечто смущавшее. Он обладал храбростью, но не отвагой, необходимой для подобных шуток: это было слишком близко к сердцу, и он выдал, что чувствует это. Феликс отчаянно нуждался в утешении. Почему Найджел отказывает ему в этом? Это ведь так мало стоит. По ассоциации Джорджия сказала:
— Феликс, а почему вы сегодня не пригласили Лену? Я разговаривала с ней… сегодня. Знаете, ведь она в вас верит. Она вас любит и просто измучилась от желания помочь вам.
— Я не могу иметь с ней ничего общего, пока нахожусь под подозрением в убийстве. Это было бы несправедливо по отношению к ней, — упрямо и отчужденно сказал Феликс.
— Но думаю, это ее дело решать, что справедливо, а что нет. Ей все равно, убили вы Рэттери или нет, она просто хочет быть рядом с вами, и честно говоря — вы ужасно обижаете ее, ей не нужно ваше благородство, ей нужны вы сами.
Пока она говорила, Феликс вертел головой из стороны в сторону, словно его тело было привязано к стулу, а ее слова, словно градом камней, ударяли его по лицу. Но он никогда бы не признался, как сильно они его ранили. Он замкнулся, отрывисто бросив:
— Боюсь, я не могу это обсуждать.
Джорджия кинула на Найджела умоляющий взгляд. Но в этот момент на гравийной дорожке послышались чьи-то шаги, и все трое посмотрели туда, в глубине души радуясь перерыву. К ним приближались инспектор Блаунт и шедший рядом с ним Фил.
«Слава богу, — подумала Джорджия, — здесь Фил; он Давид, способный смягчить мрачное настроение нашего Саула».
Найджел подумал, зачем это Блаунт привел Фила. Это должна была сделать Вайолет Рэттери. Не означает ли это, что Блаунт что-то выяснил о Вайолет?
Феликс подумал: «Фил… что с ним делает этот полицейский? Господи! Неужели он арестовал Фила? Не будь идиотом, конечно нет, иначе он не привел бы его сюда. Но одного взгляда на них достаточно, чтобы… я сойду с ума, если это еще продлится».
14
— У меня состоялся очень интересный разговор с миссис Рэттери, — сказал Блаунт, когда они с Найджелом остались наедине.
— С Вайолет? И что она сказала?
— Ну, сначала я спросил ее о той ссоре с мужем. Она была полностью откровенна — по крайней мере, у меня создалось такое впечатление. Оказывается, они ругались из-за мистера Карфакса.
Блаунт выдержал драматическую паузу. Найджел внимательно изучал кончик своей сигареты.
— Миссис Рэттери просила мужа отказаться от своей связи с Роудой Карфакс. Согласно ее словам, она подчеркивала не столько свои собственные чувства, сколько вред, который эта связь наносит Филу, который, кажется, знал, что происходит, хотя, конечно, не все понимал. Тогда Рэттери решительно спросил, не хочет ли она развестись. Вайолет Рэттери, так она говорит, недавно прочла роман о двух детях, чьи родители развелись, — я бы сказал, она очень серьезно относится к вымыслу, такое ведь встречается, не так ли? Во всяком случае, эти дети — из романа, о котором я говорю, — очень страдали в результате развода своих родителей; один из них был маленьким мальчиком, который напоминал ей Фила. Поэтому она сказала мужу, что ни в коем случае не согласится на развод.
Блаунт перевел дух. Найджел терпеливо ждал: он слишком хорошо понимал, что, будучи шотландцем, Блаунт перескажет все доскональнейшим образом, не оставив его в недоумении.
— Это отношение миссис Рэттери вызвало в ее муже новый взрыв, на этот раз очень резкий. Особенно в отношении Фила. Несомненно, его возмущало, что вся привязанность мальчика отдана Вайолет. Но я подозреваю, что еще больше его бесил тот факт, что Фил был так непохож на него — из более тонкого теста, если можно так выразиться. Он хотел избить Вайолет, но понял, что может больнее ее уязвить через Фила. Поэтому он вдруг объявил, что решил не направлять Фила в школу, а устроить его в гараж, как только закончится официальный период его образования. Действительно ли Рэттери собирался это осуществить, не знаю, но его жена восприняла это серьезно, и вот тогда и началась настоящая ссора. В какой-то момент она сказала, что скорее увидит его мертвым, чем позволит, чтобы он испортил Филу жизнь, — наверняка именно эту фразу и подслушала старая миссис Рэттери. В любом случае, разразилась настоящая ссора, и в конце концов Рэттери потерял самообладание и начал колотить жену. Фил услышал ее крики, ворвался в комнату и попытался остановить отца. Начался страшный гвалт. Вот так, — бесстрастно закончил Блаунт.
— Значит, мы еще можем подозревать и Вайолет?
— Нет, я бы не сказал. Видите ли, дело обстоит так. После той сцены она обратилась к старой миссис Рэттери с просьбой убедить Рэттери не направлять Фила в гараж. Старуха некоторым образом страшный сноб, как, видимо, вы заметили, так что на этот раз она оказалась заодно с Вайолет. Я спросил ее, и она сказала, что заставила Джорджа обещать, что он даст Филу закончить образование. Так что этот повод для убийства у Вайолет отпал сам собой.
— И вряд ли у нее был повод убивать его из ревности к миссис Карфакс, потому что в таком случае она скорее отравила бы ее, а не Джорджа.
— Это так, хотя, конечно, это только предположение, — важно продолжал Блаунт. — Во время допроса Вайолет мне в руки попала еще одна информация. Я спросил ее о субботе. Оказывается, после своего разговора со старой миссис Рэттери Карфакс перекинулся несколькими словами с Вайолет, и она сама проводила его до дверей. Так что у него не было возможности отравить тоник Рэттери.
— Тогда зачем он так опрометчиво солгал нам, заявив, что сразу же покинул их дом?
— Собственно, он этого не делал. Помните, он сказал: «Если вы хотите сказать, бродил ли я по дому с целью подложить стрихнин в лекарство Рэттери, мой ответ будет отрицательным».
— Но это игра слов.
— Да, согласен. Но полагаю, он уклонился от прямого ответа, чтобы не стало известно о его коротком разговоре с Вайолет Рэттери.
Найджел насторожился. Наконец-то они куда-то продвинулись.
— И о чем же был этот разговор? — спросил он.
Прежде чем ответить, Блаунт выразительно помедлил. Затем с суровым, как у судьи, лицом он сообщил:
— О благосостоянии ребенка.
— Вы имеете в виду, о благосостоянии Фила? — озадаченно спросил Найджел.
— Нет. Я имею в виду благосостояние ребенка. Именно так. — Глаза Блаунта озорно сверкнули. У него было не так много возможностей морочить голову Найджелу, тем более, получив ее, он старался как можно больше потешиться этим. — Согласно показаниям Вайолет Рэттери — а я считаю, что у нас нет оснований не верить ей, — существует план основать здесь Центр детского благосостояния. Местные власти предоставили для этого ссуду, а остальные деньги будут собраны через частные пожертвования. Миссис Рэттери входит в комитет, образованный для сбора этих взносов, и мистер Карфакс решил сказать ей, что хочет внести значительную сумму анонимно. Он из тех людей, у кого правая рука не знает, что делает левая. Вот почему он хранил молчание о своем разговоре с Вайолет Рэттери.
