Король с Герцогом так и не пришли. И мы, и Джим, конечно, расстроились, но подумали: ничего страшного — они, наверное, напились, устроили драку, и их забрали в каталажку, а завтра они появятся. Ну, мы спрятали деньги и пошли на рыбалку.
На другой день решили, что суд будет через три недели.
И снова ни Короля, ни Герцога.
Мы решили: подождем еще денек и, если они не появятся, отправимся в Сент-Луис, пойдем в каталажку и узнаем, сколько им еще осталось сидеть.
Они не появились. Пришлось нам ехать в Сент-Луис. И ей-богу, оказалось, что в каталажке их нет и не было!
Дела были хуже некуда. Том даже стоять не мог — пришлось ему сесть.
Мы не знали, что теперь делать: где ж этим жуликам еще быть, кроме каталажки?
Тогда мы пошли в следственную тюрьму. Никакого толку — там их тоже не было.
Нам с Томом стало страшно. Но надо было не сидеть сложа руки, а что-то делать. Город большой, просто огромный — говорят, в нем народу шестьдесят тысяч, а может, это и вранье. Но мы все равно за четыре дня обшарили его вдоль и поперек, особенно самые лихие места. Но Короля с Герцогом так и не нашли — их как ветром сдуло.
Мы совсем приуныли — ничегошеньки у нас не получается! Наверняка с ними что-то случилось — неизвестно что, но, ясное дело, не пустяк какой-нибудь. И если так дальше пойдет, то и Джиму несдобровать. Я решил, что они умерли, но Тому ничего не сказал — ему бы от этого легче не стало.
Пришлось возвращаться домой с пустыми руками. Мы почти всю дорогу молчали — говорить было не о чем, зато было о чем подумать. Самое главное — что мы скажем Джиму и как сделать, чтобы он не терял надежду.
В тюрьму мы ходили каждый день, и делали вид, что ничего не случилось, и притворялись веселыми. Старались мы как могли, но получалось у нас из рук вон плохо — никто бы на такое не поддался, кроме старика Джима, который нам верил. Держались мы две недели с лишним, и в жизни не было у нас дела трудней и печальней. И каждый раз мы повторяли, что все будет хорошо, но к концу у нас уже не получалось сказать это твердо и от души, и Джим почуял неладное, и сам принялся нас подбадривать и утешать. Мы едва могли это вынести: значит, он понял, что мы сами не верим по-настоящему, и от жалости к нам даже за себя перестал бояться, но был такой час, когда мы к тюрьме и близко не подходили, — когда прибывал пароход. Каждый раз мы его встречали и смотрели, кто сходит на берег. Вначале, бывало, подходит пароход к пристани, и кажется мне: вон эти два жулика, в толпе на полубаке. Толкаю Тома локтем и говорю: «Вон они!» — а потом оказывается, что обознался. И в конце мы уже ходили туда по привычке, пассажиров оглядывали безо всякого интереса, а как все сойдут на берег, разворачивались и шли прочь. Странное дело: месяц назад я все бы отдал, чтобы избавиться от Короля с Герцогом, а сейчас я бы им обрадовался, как родной маме!
Том побледнел, потерял аппетит, спал плохо, ходил мрачный и все больше молчал. Тетя Полли так беспокоилась за него, что чуть с ума не сошла. Она думала, это Сыны Свободы так напугали Тома своими листовками и рогом, что тот заболел. Каждый день она пичкала Тома всеми лекарствами, что под руку попадутся, а когда подглядывала за ним в замочную скважину, Том, вместо того чтобы скармливать лекарства кошке, ел их сам. От этого тетя Полли еще пуще перепугалась, а еще сказала: попадись мне этот Сын Свободы, что развесил листовки, ей-богу, кости ему переломаю!
Мы с Томом были свидетелями, а защищать Джима должен был молодой такой адвокат — он приехал в город совсем недавно и сидел без работы, а больше никто не взялся защищать свободного негра, хотя мы обещали хорошо заплатить. Им не хотелось подводить Тома, но ведь им тут на жизнь зарабатывать, а вольных негров у нас не любят. Том все понимал — он бы и сам не стал защищать свободного негра, кроме Джима.
ГЛАВА 10
Наутро тетя Полли не хотела пускать Тома в суд. Говорила, что мальчишкам там делать нечего, да нас и не пропустят — весь город туда собирается, и нам места не хватит. А Том и отвечает:
— Для нас с Геком место найдется. Мы будем свидетелями.
Тетя Полли ушам своим не поверила. Сдвинула очки на лоб и говорит:
— Свидетелями? Вам-то что об этом известно, хотела бы я знать?
Но мы не стали тратить время на разговоры и поскорее удрали. А тетя Полли пусть спокойно прихорашивается — она ведь тоже идет туда вместе со всеми.
В суде было не протолкнуться. И женщин было очень много — целых семь или восемь скамеек. И тетя Полли, и вдова Дуглас, и мисс Уотсон, и миссис Лоусон — все сидели рядом. И Тэтчеры, и еще очень многие позади них — все из высшего общества. И Джим был там, и шериф.
Вошел судья, сел с торжественным видом и открыл заседание. Мистер Лоусон произнес речь и сказал, что сейчас с помощью двух свидетелей докажет, что Джим виновен и что у него был мотив. Тому, ясное дело, было не очень-то приятно это слышать.
Молоденький адвокат в своей речи сказал, что с помощью двух свидетелей докажет алиби и что убийца не Джим, а неизвестный. Все заулыбались, а мне стало жаль беднягу: он так волновался, робел и знал, что у него по правде нет никаких доказательств, вот и не мог говорить так же твердо и уверенно, как мистер Лоусон. А еще знал, что над ним все смеются и не очень-то уважают — ведь он адвокат вольного негра, не бог весть какая птица.
Вышел Флэкер и стал рассказывать, как, по его мнению, было дело. Разложил все по полочкам, разобрал улики, а все слушали не дыша и только удивлялись, как это у него все выходит так просто и ясно и как он до всего дошел одним лишь своим умом — и ничем больше.
Вслед за ним капитан Хейнс и Бак Фишер рассказали, как поймали Джима на месте преступления и как бедняга Крот лежал мертвый, а Джим как раз поднимался на ноги после того, как проломил ему голову мушкетом, поскользнулся и упал.
И тут показали мушкет, на стволе была ржавчина и волосы — и все вздрогнули от ужаса. А когда показали окровавленную одежду, все опять задрожали.
Потом я рассказал все, что знал, и вернулся на свое место. Толку от этого не было — никто не поверил ни единому моему слову — почти у всех на лице это было написано.
Потом вызвали Тома Сойера. Вокруг меня зашушукались: «Конечно, без него и тут не обошлось. Да если б Том Сойер захворал и не смог распоряжаться, то и солнечных затмений бы не было!» А тетя Полли и другие женщины встрепенулись: интересно, чем Том может тут помочь и кому от этого будет польза.
— Томас Сойер, где вы были в ночь с субботы на воскресенье, когда было совершено убийство?
— Руководил заговором.
— Что? — переспросил судья, глядя на него сверху вниз.
— Руководил заговором, ваша честь.
— Такая откровенность может быть опасна. Расскажите нам вашу историю, но будьте осторожны, не раскрывайте ничего, что могло бы вам повредить.
Том и рассказал все без утайки: как мы устроили заговор и раскрутили его на совесть. Полковник Элдер и капитан Сэм сидели пристыженные и злые, потому что все вокруг смеялись. А когда открылось, что Сыны Свободы — это мы и есть, и страшные листовки отпечатали и развесили на дверях тоже мы, а вовсе никакой не Беррел, как сказал Флэкер, все опять засмеялись, и пришел черед Флэкера краснеть от стыда.
Том стал рассказывать дальше — начистоту, без вранья, до того места, как Джим протрубил в рог, слез с дерева, и мы все вместе пошли в город — полюбоваться на переполох. И видно было, что все нам верят: ведь ясно, что мы не сочиняем. Все шло к тому, что алиби удастся доказать, и люди кивали головами, и на Джима теперь глядели дружелюбнее. А мистер Лоусон уже не был таким спокойным, как прежде. Но судья наконец спросил:
— Вы сказали, что обвиняемый должен был предупредить вашу тетушку, а потом догнать вас. В котором часу это было?
А Том, ей-богу, не знал. Мы не обратили внимания, который был час. Делать нечего, пришлось Тому говорить наугад, а в этом, сами понимаете, хорошего мало. По тому, как на нас смотрели люди, видно было, что дело плохо. А мистер Лоусон опять сделался спокойным.
— Зачем вы пошли к дому Брэдиша?
Тут Том рассказал и про эту часть заговора: как он хотел выдать себя за беглого негра, чтобы я сбыл его Брэдишу, а у Брэдиша уже был один беглый негр — ну и все такое прочее. И как Том ночью хотел рассмотреть негра повнимательнее, а это оказался вовсе никакой не негр. И как в ботинке у него оказался ключ, и Том подумал, что он готовит побег, и решил остаться, собрать улики и выследить негра, когда тот сбежит. И выходило у Тома складно, совсем как в книжке, а судья и все остальные слушали, затаив дыхание.
Том рассказал, как мы пришли туда днем, а Крот лежит мертвый, и Том послал меня за гробовщиком, а потом нашел следы Джима, позвал меня и говорит: все в порядке, Джим был здесь и, конечно, пошел рассказать об убийстве.
Многие заулыбались, а мистер Лоусон, так тот не выдержал и расхохотался.
