отпустить не могла. Она не жаловалась, а я знала, что ей плохо, чувствовала. Хотя не родная она мне.
– Как это?! – опешил в свою очередь Глеб.
– Берта – дочь Лапина и бывшей сиделки Осипа Макаровича. От ребенка она письменно отказалась еще до рождения, но в родах умерла. Я потому за Льва и согласилась выйти замуж, что девочку жалела. Да и выхода другого у меня не было. Возвращаться в Самару нельзя… Глеб, это – длинная история, я не готова сейчас говорить на эту тему, да и не нужно тебе…
– Нужно! – торопливо выдохнул он, сильнее сжимая ее плечи. – Мне все про тебя нужно! Твои проблемы, твоя боль, твои страхи. Все! Я хочу жить этим, разгребать, помогать, защищать от врагов!
– Каких… врагов?! – испуганно отодвинулась от него Аглая. – У меня есть враги?!
– Не знаю… но ты же кого-то боишься? Ваську, что ли? Ну, этот не сунется… А что ему нужно от тебя тогда было?
– Если бы я знала! – с отчаянием воскликнула Аглая.
Глеб задумался, вспоминая. А братец тогда, при встрече в ресторане, расспрашивал о Димке. Сказал, что знакомый его… и не в поселке ли он сейчас… Искал? Да, не иначе. Но Аглая-то к Димке с какого боку?
– Ты хорошо знала Маркова? – осторожно спросил он.
– Конечно, я же сиделкой у него работала. Осип Макарович, правда, уже почти не видел…
– Я его сына Дмитрия имел в виду.
– Да, мы были знакомы, – сухо ответила Аглая, повела плечами, сбрасывая его руки, и шагнула в сторону.
«Тайны… терпеть не могу эту недосказанность, но что делать? Черт, буду настаивать – замкнется в себе, стенку выстроит, не пробьешь. Знаю, сам такой. Нет уж, эта тема на сегодня закрыта, точка», – решил Голод, вновь обнимая Аглаю за плечи.
– Ты можешь мне ничего не рассказывать, это – твое прошлое, твои тайны, – шепнул он ей на ухо.
– Да нет уже никаких тайн, Глеб. – Аглая повернулась к нему. – Твой друг Мутерперель появился как черт из табакерки и разворошил всю эту старую историю. А я, в тему, еще и останки человека в саду откопала. Федор Николаевич думает, что это Дима, и убил его когда-то мой муж.
– А ты как думаешь?
– Мне казалось, что Лев не может убить равного себе. То есть обидеть более слабого, унизить – это запросто. Это я для Берты образ отца создала – смелый, честный, но муху не обидит. Она же его почти не помнит. На самом деле Лапина я плохо знала, сейчас понимаю. И все равно сомневаюсь – как смог? Если только Дима ему угрожал… Но Мутерперель так логично все расписал, что получается, что и некому больше убить было. Я даже на тебя в какой-то момент подумала…
– На меня?!
– Прости… Послушай, а Федор Николаевич не говорил тебе, почему именно сейчас вернулся в поселок? Не пять лет назад, не год, а сейчас? И так рьяно принялся копаться в прошлом?
– Я хорошо знаю Федьку, он душу из тебя вытрясет, а ты о нем так ничего и не узнаешь. Так у меня днем за обедом и произошло. – Глеб улыбнулся. – Я думал, вечером его точно разговорю, винцом домашним запасся. Полина ставила прошлой осенью… язык только так развязывает. А он, видишь, не пришел. Сам задавался этим вопросом. Решил для себя, что к старости ближе Мутерпереля на родину потянуло. Кстати, в паспорт его не додумался заглянуть, отдал медикам.
– А где ты его нашел?
– На столе в комнате. И удостоверение рядом лежало. Сунул в карман, вспомнил уже, когда сюда приехали. Странно… Федор в дом не заходил, похоже. Значит, тот, кто его ударил, документы вынул из куртки, посмотрел и аккуратно на стол положил? Может, бомж какой окопался в пустом доме?
– Ну да. И к нам в сад бомж залез, кусты подергал просто так и свалил? Нет, не сходится. Я думаю, бандит этот нашел то, что искал. В вашем детском тайнике под третьим кустом. Но перед этим раскопал штук пять ям.
– И это «что-то» положить туда мог только Марков. Потому что ни я, ни Федька этого не делали.
– Не факт. Федор вполне мог закопать, а кто-то выкопал! Кто знал, что он закопал… тьфу, запуталась я совсем. Что-то долго доктора не выходят.
– Так у Федора черепно-мозговая травма, вообще неизвестно, чем может закончиться.
– Смотри, капитан Канин приехал. Это ты сообщил в полицию? – Аглая смотрела в окно.
– Нет. Медики, наверное. Ты его знаешь?
– Он со следственной группой были сегодня в квартире Берты. Думаю, Берта позвонила в полицию. Или ему на сотовый. Ага, вот и она. – Аглая улыбнулась, увидев, как вслед за капитаном из машины выходит дочь.
Берта проснулась ровно в четверть восьмого, она уже давно не ставила будильник, доверяя своим «встроенным» биологическим часам. Вспомнив, как привычка все делать вовремя раздражала Олега, она глубоко вздохнула. Олега нет больше, шок от известия о его убийстве прошел, она даже чувствовала облегчение, что эта проблема, то есть бессовестный муж, решена. Равнодушно назвав себя циничной стервой, Берта встала на коврик у кровати. Комплексную утреннюю зарядку она придумала себе сама, учитывая свои способности и возможности, а не рекомендации лже-тренеров, тусующихся в интернете. Детская спортивная травма не осталась без последствий, позвонки «переклинивало» часто, особенно когда приходилось понервничать. Так что позволить она себе могла лишь малые нагрузки и аккуратные растяжки, а не силовые упражнения или сложные асаны йоги.
Берта прислушалась: ей показалось, что на первом этаже кто-то разговаривает, по меньшей мере двое. Мог раньше времени заявиться капитан, но голос собеседника матери был похож на голос Глеба Голода, если бы не необычные интонации, она бы так и подумала. Но с чего бы это вдруг чужому мужику втолковывать что-то матушке с такой откровенной нежностью? Тем более та вчера бросалась на него словно на врага. Да бог с ними, скорее всего, разобрались они в своих отношениях, взрослые же люди.
Берта вспомнила свои вчерашние метания по дому, свой страх, который появился вдруг, когда уехала в больницу мать. А косвенно виноват в этом был Глеб Голод. Это он посоветовал Берте, чтобы заперлись они на все замки. Тихо так сказал, чтобы не услышала матушка и не запаниковала. Берта всерьез его слова в тот момент не восприняла, а только после отъезда матери догадалась, чего он так боялся: преступник мог затаиться в темноте сада, переждать, пока увезут Мутерпереля, и наведаться к соседям. Только зачем?
