Рванув с места, «Волга» лихо обогнала неспешно ползущую «Тойоту» и, выскочив наперерез, закрыла той дорогу. Высунувшись из кабины, Костя заорал возмущенным голосом:
– Куда без очереди?! Вон, давайте в хвост! Нашлись тут умные!
Окно «японки» опустилось, и выглянувший из него гражданин средних лет – Костя мгновенно узнал в нем Тартымшина, – побагровев от злости, заорал в ответ:
– Пошел на… быдло! Прочь с дороги, козел! Иначе сейчас хлебало набок сворочу!
– А ху-ху не хо-хо?! – Костя высунул руку и показал ему «фак».
Судя по всему, это стало последней каплей в разгоревшемся конфликте. Из «Тойоты» выскочили два разъяренных мужика – Тартымшин и его спутник, высокий моложавый брюнет. Это был Ларидзе. Костя узнал и его, о чем тут же скороговоркой сообщил операм. С крепко сжатыми кулаками Тартымшин и Ларидзе подскочили к «Волге», как видно, намереваясь выкинуть Костю из кабины и отогнать машину в сторону. И тут… Из резко распахнувшихся задних дверей, подобно сказочным «двоим из ларца», выпрыгнули двое крепких граждан, у каждого из которых имелись настоящие боевые пистолеты.
Раздалась жесткая, хлестнувшая как бич команда:
– Руки вверх! Не двигаться!
Тартымшин ошарашенно обернулся к ним и с вытаращенными глазами и открытым ртом медленно поднял руки над головой. До него мгновенно дошло, что он проиграл соперникам куда более сильным – и физически, и духом.
Но Ларидзе, как видно, мнения был иного. Будучи физически сильным и хорошо подготовленным, он, видимо, считая недостойным сдаваться «задешево», внезапно выполнил кувырок в сторону Стаса, прекрасно понимая, что тот в окружении большого числа людей применять оружие не станет. Четко выполнив подбив опорной ноги опера, отчего Станислав на миг потерял равновесие и едва не упал, Ларидзе выхватил из своего кармана новенький «браунинг» и стремительно метнулся к ближайшему автомобилю. Резко распахнув его заднюю дверцу, он, как видно, намеревался захватить сидящих в ней в качестве заложников, чтобы этим перехватить инициативу и вынудить оперов отпустить его. Но… сесть в кабину он не успел. Громко щелкнул пистолетный выстрел, и Ларидзе, охнув, согнулся от жгучей боли в ягодице. Продолжая держать его на прицеле, Гуров сурово предупредил:
– А ну-ка, без фокусов! Брось оружие, иначе следующая пуля будет у тебя в голове. Живо!
Брюнет замер и, сникнув, разжал руку. Пистолет со стуком упал на дорогу. Подойдя к нему, Стас подобрал «браунинг», и на запястьях Ларидзе с отчетливым клацаньем защелкнулись наручники. Громко топая ногами, к месту происшествия подбежал старший лейтенант – начальник этого поста, с пистолетом на изготовку. Следом за ним подбежали и сержанты, успевшие взять с собой автоматы.
– Что здесь происходит? – отрывисто спросил он, переводя взгляд с одних участников конфликта на других.
– Главк угрозыска! – Гуров показал удостоверение. – Задержание особо опасных преступников.
– Как – преступников? – недоверчиво нахмурился старлей. – Нам только что позвонили из управления и сказали, что этих граждан нам надлежит пропустить по дипломатическому коридору.
– И кто это вам такое сказал? – рассмеявшись, спросил Крячко.
– Э-э-э… Помощник начальника управления, майор Старушкин. А вы хотите сказать, это… неправда? – уже заколебавшись, спросил пограничник.
– Можно даже сказать, наглая брехня! – Стас рассмеялся еще громче. – Верно, господин Ларидзе, он же Бачинадзе, он же Мгруния? – спросил он задержанного, прижимающего скованными руками носовой платок к простреленной ягодице.
Тот лишь понуро опустил голову, не ответив ни слова.
– Так, граждане задержанные, а где девочка? – переводя взгляд с брюнета на Тартымшина, строго спросил Гуров.
– В багажнике… – неохотно процедил Ларидзе.
– Что?!! В багажнике?! Да вас, уродов, за одно это расстрелять мало! Костя, этого делягу к тому пристегни, – кивнул он в сторону Тартымшина и поспешил к багажнику «Тойоты».
Вместе с пограничником они открыли багажный отсек и увидели в нем большую картонную коробку. В ней, свернувшись калачиком, лежала девочка, и было непонятно, жива она или нет – она будто вообще не дышала. Вытащив Наташу из коробки и подняв ее на руки, Гуров прикоснулся пальцами к шее девочки и с трудом ощутил биение сонной артерии. Окружившие их люди с тревогой смотрели и ждали ответа. Прибежали даже те, кто только что въехал с латвийской стороны. Слышались реплики на русском и латышском.
– Жива! – облегченно переводя дух, сообщил Лев. – Но ее нужно срочно к врачу. Стас, мы с Костей гоним в Лавры, а ты этих двоих вези следом на их «Тойоте». Упаковать этих «дипломатов» моему коллеге поможете, чтобы в дороге не надумали брыкаться?
– Да, конечно! – пообещал старший лейтенант, кивнув сержантам, чтобы те возвращались на пункт пропуска.
Собравшаяся толпа, на какой-то момент обрадованно загудевшая, почти тут же обрушилась градом обвинений на сникших беглецов. Особенно негодовали женщины:
– Подонки поганые! Как вы могли?..
– Твари уголовные, вас повесить мало!..
Не выдержав этого кипучего натиска, Ларидзе выкрикнул:
– Чего разорались? Это моя законная дочь! Ее у меня украли, и я хотел ее себе вернуть! Ясно?
Но понять его никто не захотел. Тут же послышались крики:
– И вез ее как ненужный хлам в багажнике! Как только бедное дитя не задохнулось?!..
Взревел мотор «Волги», и она помчалась по дороге в сторону села Лавры. Через несколько минут следом покатила «Тойота», унося несостоявшихся беглецов навстречу их не самой завидной судьбе.
Неделю спустя загорелые и отдохнувшие под крымским солнцем Гуров и Крячко ступили на порог своей «конторы». Впрочем, было бы наивно полагать, что этот недельный отдых стал подарком Петра Орлова за проведенное ими расследование. Щас! Просто подошел срок их планового отпуска и начальник главка, стеная и скрежеща зубами, подписал-таки приказ относительно того, что они и так должны были получить.
Но Петр не был бы самим собой, если бы и тут не ухитрился урвать своей служебной выгоды. Он дал «добро» на то, чтобы оба ведущих сотрудника главка ушли в отпуск одновременно, но… Только на неделю! Остальную часть отпуска они могли отгулять в конце осени, середине зимы и начале весны. Впрочем, приятели были довольны и этим. Понятное дело, они не могли не язвить по поводу скаредности своего друга-начальника, не прикалываться над его зацикленностью на службизме. Но если честно, то они и сами через неделю вдруг начали скучать по своей опасной, суматошной, беспросветной работе. Поэтому по завершении своего вояжа в Крым на следующее же утро заглянули в главк.
Петр их появлению был несказанно рад – столько работы накопилось! А уж крымские сувениры, в числе которых приятели привезли и знаменитое крымское вино, его привели в настоящий восторг.
– Хорошее винцо! – повертев в руке красивую фирменную бутылку, причмокнул Петр. – Может, сейчас слегка и продегустируем? А? По пять капель?
Подумав, Лев и Станислав согласились – вино легкое, а у них сейчас, хоть рабочая неделя начнется только завтра, все равно дел в своем кабинете будет невпроворот.
– А, наливай! – залихватски махнул рукой Крячко.
Откупорив бутылку и достав из холодильника фрукты, Орлов понемногу плеснул в бокалы и провозгласил тост «за неувядающую дружбу и верное товарищество». Вино и впрямь оказалось великолепным, в связи с чем Стас почти сразу же намекнул, что не худо было бы и повторить. Но Гуров его сразу же остудил:
– Я вот о чем подумал… Случись, сейчас к нам заглянет Саша Вольнов, а мы тут без него уже «напробовались». Неудобняк получится!
– Это твоя интуиция подсказывает? – уважительно хмыкнул Петр.
– Нет, все гораздо проще. Вчера он сам пообещал сюда заглянуть. Он мне вечером позвонил, мол, как вы там, какие планы? Ну, я и сказал, что утром будем у тебя… – поставив бокал на стол, окинул своих приятелей невинным взглядом Лев.
Хлопнув себя руками и громко фыркнув, Станислав некоторое время от возмущения не находил слов.
– Ну, темнила! Ну, темнила! – наконец разразился он гневной тирадой. – Нет бы сразу сказать, что ему звонил Вольнов, что он придет сюда… Туману тут напускает! А я уж было и в самом деле подумал: у-у-у, какой у нас ясновидящий Лева! У-у-у, как предугадывает будущее!..
Его возмущение выглядело столь потешным, что Гуров и Орлов не могли не рассмеяться. В этот момент раздался стук в дверь, и на пороге появился Вольнов собственной персоной. Теперь и до Стаса вдруг дошел комизм момента, и он тоже разразился громким смехом. Александр, невозмутимо улыбаясь, дождался, когда все угомонятся, и, поприветствовав присутствующих, удивленно отметил:
– Такое впечатление, что крымские виноделы свою продукцию начали на конопельке настаивать…
Это замечание еще больше рассмешило всю компанию. Петр достал еще один бокал, и теперь уже вчетвером они выпили под тост, который пришлось произнести Вольнову: за будущие отпуска и за то, чтобы они были еще более запоминающимися.
