У меня сразу же появились мысли по этому поводу, но я решила не объяснять их ход Кате Ломакиной. А Алекс Циммерман явно выстраивает многоходовую комбинацию. Ради полотна Леонардо да Винчи или с какой-то другой целью?
В общем, мы уехали от Кати ни с чем.
Я была откровенно удивлена, когда на один из моих мобильных позвонила неизвестная мне Виолетта Петровна и представилась подругой Алевтины Николаевны Леговских. Я уже не ожидала услышать Алевтину Николаевну, тем более кого-то из ее окружения. Признаться, я уже стала про нее забывать, а итальянец Леонардо да Винчи заслонил русского художника Ярослава Морозова. Хотя, может, стоит снова им заняться?
Или Алевтина Николаевна все-таки решила заслать ко мне гонца? Не молодого человека, услуги которого явно оплачивает ее муж, а свою собственную подругу. Но зачем?
– Я решила, что должна с вами поговорить, – объявила Виолетта Петровна. – Интервью я вам давать не буду. И требую меня не снимать! Но я просто обязана выполнить то, что считаю своим гражданским долгом!
– Что вы от меня хотите? – спокойно спросила я. – Вы понимаете, что у меня очень мало свободного времени, чтобы тратить его на пустые разговоры, тем более с незнакомыми людьми.
– Но вы же хотели…
– Уточнить у Алевтины Николаевны, смыла ли она уже краску с купленного ею полотна Ярослава Морозова. Теперь это не имеет значения, – сказала я, уже зная причину такого массового вандализма. Спасибо сестре погибшей Елены Георгиевны Свешниковой, которая, вместо того чтобы ехать в Америку и начинать новую жизнь, отправилась на кладбище в родном городе.
Мое показное равнодушие сработало.
– А что, кто-то уже нашел?!
– Я не уполномочена разглашать подобную информацию, – нейтральным тоном сказала я.
«Хочешь знать, не нашел ли кто-то указание на место, где спрятано полотно Леонардо да Винчи? – кричала я мысленно. – И что еще могло быть спрятано под краской?! Просто указание на клад?»
Кстати, а там изначально не мог быть Леонардо да Винчи? Ну ведь рисуют же одну картину поверх другой – например, чтобы вывезти за рубеж. Есть технологии, есть краски. Потом верхний слой снимается – и остается шедевр, вывезенный как дешевка.
Хотя какой Леонардо да Винчи? Ярослав Морозов умер до начала Второй мировой войны! А Леонардо в Россию привезли после ее окончания – если вообще привезли. И если мы говорим про ту картину Леонардо, которую ищет Алекс Циммерман. Значит, что-то другое.
– Хорошо, я к вам приеду, – сказала я Виолетте Петровне. Мало ли какую информацию удастся получить…
Вечером, оставив дневные съемки в холдинге, мы с оператором отправились в гости, правда, без подарков. Пашка остался с пивом в моей машине. Мало ли, вдруг понадобится срочно вызвать его наверх… Я была оснащена только диктофонами. Возможно, и они не понадобятся.
Дверь открыл крепкий молодой человек, но со мной только поздоровался. Никаких попыток меня обыскать не предпринял, содержимое сумки продемонстрировать не предлагал.
Виолетта Петровна, истинный возраст которой я не могла бы определить даже под дулом пистолета, встретила меня в небесно-голубом сари. Я бывала в разных домах, видела самых разных людей в самой разной обстановке, но мне еще никогда не доводилось никого видеть в сари живьем. В Индии я не была. По улицам у нас в сари не ходят. Ну а фильмы и телерепортажи… Вот по ним-то я и поняла, во что одета дама. На ногах были своеобразные туфли или тапки, золотистого цвета с красными полосами – я не знала точного названия этой обуви с загнутым кверху носом, на котором болтался колокольчик. То есть получалось два колокольчика, которые приятно позвякивали.
Но, увидев хозяйку в сари, я ожидала, что и квартира будет оформлена в индийском стиле. Ничего подобного. На стенах гостиной, в которую меня пригласили, висели охотничьи трофеи (явно добытые супругом), на полу валялась шкура белого медведя и шкура зебры. Головы на стенах тоже были из разных частей света. В живой природе все эти звери в одном месте вроде бы не встречаются. Гостиная в общем и целом напоминала гостиную владельца гарема Васи.
Столик был дубовый, скатертью не покрыт. На нем лежали пластиковые салфетки с изображением видов Парижа. Служанка (дама лет пятидесяти в белом передничке поверх темно-синего платья) принесла нам кофе и вазочку с маленькими печенюшками.
– Вы знаете, кто я? – спросила у меня в лоб Виолетта Петровна.
– Нет.
– У меня свой косметический салон. «Виолетта». Очень рекомендую. Вам было бы неплохо немного освежить лицо. Походить на массаж лица, поделать маски…
– Спасибо, но у меня нет на это времени.
– Потом будет поздно, милочка.
– Может, мы все-таки поговорим о деле? Какие отношения вас связывают с Алевтиной Николаевной? Вы давно знакомы?
– Большее количество лет, чем мне обычно дают. Знаете, сейчас пластику делают по новой технологии, на мышечном уровне. Не просто подтяжку, а…
– Виолетта Петровна!
– В общем, мы дружим с детства. Потом стали дружить семьями. То есть муж Алечки уходил ко мне, потом мой муж – кажется, второй, точно не помню, – был любовником этой разлучницы. А я после вживления бразильских растительных нитей – знаете, эффект потрясающий, но держится всего три года, и жуткие головные боли… Но после этих нитей я познакомилась с сыном Алечки… То есть я, конечно, его знала с детства, нянчила его на руках… Но после бразильских растительных нитей мы посмотрели друг на друга другими глазами…
– Так, я поняла, что с Алевтиной Николаевной вас связывают давние и тесные, почти семейные отношения, и вы знаете обо всем, что происходит в ее жизни. И она, вероятно, сказала вам, что я хотела с ней побеседовать.
– А она вам отказала. Я бы не отказала никогда! Я смотрю ваши передачи, читаю ваши статьи. Мне кажется, что я знакома с вами много лет. И вы делаете такую нужную людям работу. Откуда мы бы еще узнавали о происходящем в городе и с нашими знакомыми?
– Ну, вообще-то этим занимается весь наш холдинг и все другие СМИ.
– Но я про своих знакомых получаю наиболее полную информацию именно из ваших передач и статей.
Я не знала, плакать мне или смеяться.
– Вы собрали какую-нибудь информацию про мужа Алечки? Очень интересный мужчина. И любовник хороший. Рекомендую.
– Я знаю, чем он занимается.
– А про детей?
– Дочь в Америке…
– Этого достаточно, – оборвала меня Виолетта Петровна. – Вот она-то и вынудила Алечку свернуть с истинного пути!
– Что вы имеете в виду под этим выражением? – невозмутимо поинтересовалась я.
– Под каким?
– «Истинный путь».
– Алечка поперлась на аукцион, на которых отродясь не бывала! И все зря! Вы понимаете, что все зря! Она потратила деньги, которые муж выделил ей совсем на другое! Она могла бы потратить их в моем салоне! И вместо посещения косметологов – что Алечке в ее возрасте просто необходимо – она купила какую-то дрянь! А какой был скандал… Ах, какой был скандал…
– С кем?
– Ну, с мужем же, конечно! Мой последний муж сказал мужу Алечки, что тому тоже следовало купить Алечке какой-нибудь салон – чтобы занять ее в свободное время. Это так увлекает…
«И, наверное, собственный салон дает большую экономию на счетах от косметологов, – подумала я. – И еще отвлекает от постоянной слежки за мужем».
– Но дочь Алечки взяла вину на себя, – продолжала Виолетта Петровна. – Конечно, виновата она. Но муж сказал, что Алечка должна была думать своей головой, а не слушать ребенка. И вообще у них хватает денег. Но это мужикам хватает, а мне вечно не хватает… А кто нашел-то?
Виолетта Петровна вылупилась на меня. Глаза были по пять копеек (советских).
«Ты про что спрашиваешь?»
– Пока никто, – сказала я вслух. – Но картины испортили. И одну покупательницу уже убили. Но Алевтина Николаевна-то везде с телохранителями ходит… Они ее должны защитить.
Виолетта Петровна схватилась за сердце.
– А у Алевтины ковш украли, – вдруг сказала она через пару минут. – Если бы не я, она бы и не заметила. Я ее просила мне этот ковш на день рождения подарить, она пожалела. Есть все-таки Бог на свете!
Я моргнула. Она сумасшедшая?
– Ковш-то тут при чем?!
– Так холст украли и ковш.
– Алевтина Николаевна смыла или не смыла краску?
– Большую часть. Дальше смысла не было. И так понятно, что на ее картине ничего нет. Но холст с остатками краски сперли и ковш прихватили. А он шестнадцатого века! Стоит подороже какого-то Ярослава Морозова, о котором я отродясь не слышала!
– Но каким-то образом про него услышала Алевтина Николаевна, а вы от нее? – невозмутимо спросила я. – Иначе, наверное, Алевтина Николаевна не поехала бы на аукцион.
– Так дочь из Америки позвонила! Дура! Денег отца ей мало. Еще богатств захотелось! А ковш-то подороже будет! Куплен был за тридцать тысяч долларов! И дорожает с каждым годом, а то и месяцем! И она только сейчас обнаружила, что он пропал! То есть вчера. И мне позвонила. Я тут же к ней поехала – должна же я утешить подругу!
