Наталья Андреева - Попробуйте позвонить позднее

Ознакомительная версия.

— Ну, как дела? — заглянула к ней Валя. Было два часа дня.

— Нормально.

— Освоилась уже? В тетрадку пишешь? А у нас наверху кассы. И тебе скоро поставят. Мы ж теперь не рынок, мы — торговый центр!

— Я не умею работать на кассе, — испугалась Инна.

— Ничего, научишься. Машка, что до тебя здесь сидела, брыкалась, как могла, а тебе сам бог велел, ты умница. Хитрого здесь ничего нет. Приходи ко мне, я тебе покажу. Ты быстро научишься. Ну, все! Перерыв на обед! — весело сказала Валя, когда покупатель вышел. — Идем.

Инна повесила табличку «перерыв», и подруги поднялись наверх, на второй этаж.

— Поскольку ты у нас новенькая, надо бы проставиться, — по дороге сказала Валя. — Но лучше это сделать в воскресенье, и у нас, на втором этаже. Там народу меньше.

— А что скажет хозяйка?

— Традиции есть традиции, ничего не скажет. Закроешься на час раньше, в воскресенье вечером народ уже по домам сидит, телевизор смотрит. Готовится к новой рабочей неделе.

— А разве у меня в воскресенье не выходной?

— Бери в понедельник, — посоветовала Валя. — Народу меньше, выручка меньше.

— А разве моя зарплата зависит от выручки?

— Время покажет. Я ж говорю: освоишься — поймешь, как тебе лучше. Можно и на процент перейти, если дело пойдет. Машке, твоей предшественнице, выгодно было на окладе сидеть, хозяйке в убыток. А как тебе будет удобнее, время покажет. Условия у всех разные, это зависит от места, бойкое или нет, и от человека. Все, пришли.

У секции, где они остановились, красовались манекены в открытых купальниках. Инна отметила, что хоть и не Италия-Франция, но подобрано со вкусом. Особенно этот, красный с черным, плавки с широким поясом, отделан стразами. И тут же с грустью вспомнила, что на дворе лето. Обычно в это время они с мужем и Бельчонком…

— Что встала? Заходи! — слегка подтолкнула ее в спину Валя.

В секции сидела женщина внушительной комплекции, возраст которой определить было трудно. Волосы темно-русые, крашеные, морщинки тщательно замаскированы тональным кремом, а руки ухоженные, с аккуратным маникюром. Одета она была недорого, но со вкусом. Блуза стального цвета с открытым воротом, крупные бусы, такие же клипсы, а на запястье левой руки массивный браслет.

— Здравствуй, Мать, — сказала ей Валя. — Как дела?

— Лучше всех! — неожиданно подмигнула Инне женщина.

— А я к тебе новенькую привела. Знакомься: Инна Бояринова.

— Красавица! — улыбнулась женщина. — И фамилия у тебя королевская. Нет, что я говорю? Боярская! Ну, а я Катерина. Но зови Матерью, как все. Освоишься — поймешь. Все поймешь, деточка, — неожиданно мягко сказала она.

— Как насчет воскресенья? — спросила Валя.

— Проставиться? А как Инна?

— Ну, если надо…

— Э, нет, так не пойдет, — покачала головой Мать. — Это дело добровольное. От души должно идти, от сердца. Ты к нам как?

— Я? — слегка растерялась Инна. — Не совсем поняла вас.

— Вот что, Валя, ты иди, тебя клиент дожидается, а мы с Инной чаю попьем. Тебе чай или кофе? — спросила у нее Мать.

— Чай, наверное. Кофе вредно.

— Чай так чай.

Валя ушла. Женщина встала, чтобы закрыть павильон на обед, и Инна увидела, что она очень высокого роста. Пока Мать доставала чашки и бутерброды, Инна, чувствуя, что пауза затягивается, спросила:

— Значит, вы купальниками торгуете?

— Чем я только не торговала, — усмехнулась Мать. — Я здесь с самого начала, с самого первого дня. Когда торгового комплекса еще и в помине не было, но были ряды. Так и сюда перешла. По наследству. Говорят, я дух этого места. А у девчонок вроде как старейшина. Они со своими проблемами идут ко мне, а я уж иду к начальству.

— Вы тоже не замужем? — ляпнула Инна. Обручального кольца на пальце у женщины не было.

— Верно. Так ведь и ты к нам не от хорошей жизни. Так?

— Так.

— Говорят, у тебя мужа убили?

— Он пропал, — уклончиво ответила Инна.

— Не хочешь, значит, об этом говорить. Ну, пей чай.

— У меня внизу тоже есть бутерброды. И печенье. Я могу принести. — Она привстала.

— Сиди, — остановила ее Мать. — Вот приду к тебе в гости — угостишь. А сегодня ты у меня в гостях.

Какое-то время они молча пили чай. Инна уже поняла, что это смотрины, и чувствовала себя неловко.

— Мужа у меня и в самом деле нет, — сказала наконец Мать. — Но есть сын.

— А у меня дочка.

— Сколько ей?

— Десять.

— А моему тридцать. Лоб здоровый, — ласкового улыбнулась Мать.

«Ого! Сколько же ей? За пятьдесят! А хорошо выглядит!»

— Гадаешь, сколько мне лет? — певуче спросила Мать. — На пенсию пора, да только не заработала.

И рассмеялась. Но сразу сменила тон:

— Если возникнут трения с хозяйкой, скажи мне. Я с Ириной поговорю. Ребенок есть ребенок. Это я о твоей дочке.

— Она сейчас у мамы.

— И если что понадобится, приходи ко мне. За советом или просто поболтать. Я здесь каждый день.

— Как? — удивилась Инна. — Без выходных?

— На себя работаю, не на хозяина. А положение мое такое, что работать надо много, — спокойно сказала Мать. — Здесь у нас у каждого своя беда. Есть, конечно, и счастливые. И мы все говорим: «Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить». И по столу стучим. Но от хорошей жизни на рынок не идут. Всем хочется оклад, оплачиваемый отпуск, соцпакет. И клиент пошел сложный. Вроде бы и деньги у людей появились, да только они не знают, чего хотят. Вот ты, я вижу, не с рынка одета, — пристально глянула на нее Мать.

— Да, эти вещи куплены в дорогих бутиках.

— Наш товар, значит, не уважаешь?

Инна вспыхнула:

— Отчего же? Купальники на манекенах очень даже симпатичные.

— Ой, спасибо! В Польше сделано. У меня и каталог есть. Качество хорошее, не линяет, стразы не отклеиваются. Но здесь говорят: дорого.

— Дорого?

— Гадаешь, дорого — это сколько? Три тысячи для тебя как — дорого?

— Раньше было нормально, — пожала плечами она.

— Я имею в виду рублей, — тихо сказала Мать.

— Знаете, я, пожалуй, пойду. — Инна встала.

— Трудно будет с тобой, это я уже поняла. Ну, ничего. Я к тебе как-нибудь зайду, посоветуешь, что мне почитать. Мы здесь много читаем. Особенно летом, когда клиент не идет. Многие ведь уже в отпусках. Погоди, август начнется — вообще никого не будет. Да и нас меньше останется. Но я буду здесь всегда, — твердо сказала Мать. — Да и ты, как я поняла, в отпуск не собираешься. Ничего, поладим. А не хочешь проставляться, так и скажи. Никто тебя не осудит.

— Я просто не совсем понимаю смысл этого ритуала. И честно сказать, не пью.

— А как же девичник? Собраться, посидеть, поговорить о своем, о женском?

— Можно и поговорить, — пожала плечами Инна.

— Значит, ты все держишь в себе, — сделала вывод Мать. — Подруг у тебя нет… Или есть? Богатые, да? И теперь ты стесняешься своего положения. Падать всегда больно. Чем выше взлетаешь, тем больнее. Но не надо думать, что все непременно будут над тобой смеяться и злорадствовать. Хороших людей больше, чем плохих. Я говорю сейчас прописные истины, но как ни странно, это действует, когда у человека большое горе. Ты теперь одна из нас, а мы своих в беде не бросаем. Кто знает? Может, такая жизнь тебе и понравится? Я скажу девочкам: пусть не лезут к тебе. А через месяц-другой будет видно.

Инна спустилась к себе вниз со странным чувством. С одной стороны, с какой стати она должна откровенничать с малознакомым человеком? Подумаешь, Мать! Что за должность такая? А с другой… Было в это женщине что-то такое, отчего хотелось прижаться к ее большой мягкой груди, по-детски расплакаться и рассказать все. Пока это чувство Инна Бояринова в себе поборола.

— Мать — это кто? — спросила она у Вали, забежавшей на минуточку с вопросом «Ну как?».

— Мать — это явление, — серьезно сказала та.

Инна задумалась. Поскольку она никогда не работала, то сути этого явления не понимала. Меж тем такой человек есть почти в любом коллективе. Женщина, не молодая, но и не старая еще, как правило, не замужняя, полная сил, работающая здесь со дня основания или открытия. Магазина, фирмы, офиса, склада… Приходит раньше всех, уходит позже. К ней все ходят исповедоваться, она неизменно дает совет, а поскольку знает всех и вся, к нему стоит прислушаться. Мать, Мамочка, Мамаша. Это уж где как. У нее всегда найдется чашка кофе, чтобы согреться, и пара бутербродов, чтобы наесться. Найдется и бутылка коньяка, чтобы расслабиться. Кому что нужно. Далеко не каждый человек подходит для этой роли, но свято место пусто не бывает. Потому что Мать — это явление.

От подруги же Инна узнала и историю Матери. Когда-то Катерина Павловна работала воспитательницей в детском саду, но потом начались сокращения. Дошкольных учреждений в Москве закрылось много, и люди остались без работы. Всех их принял рынок. Мать в числе первых моталась с баулами в Турцию, Польшу и Чехию. Стояла в длиннющих очередях на границах, неоднократно была ограблена бандитами и основательно пощипана таможенниками. Повидала она немало, в боях за нелегкое звание челнока закалилась как сталь, и все бы у нее теперь было нормально и даже хорошо, но…

Ознакомительная версия.