Ознакомительная версия.
Стараясь избегать освещенных зон, он неспешно обошел главные ворота (две башенки с фривольными наличниками, витые створки, зевающие лбы), оставил справа парковку и погрузился в заросли акации и кленов, успешно маскирующие двухметровую ограду…
Быть пойманным Максимов не боялся – объяснение вертелось на языке. Но затея явно попахивала гнильцой. Минут за десять он промочил ботинки и проклял все на свете. Двигался медленно, держась за стальную ограду, а другой рукой отводил прилипчивые ветки. Ни одной приличной дырки, интервал между прутьями сантиметров десять, а концы заостренные. На такой частокол даже под хмельком не сядешь. Понимая, что сегодня ночью он немного перемудрил, Максимов все же добрался до стыка оград, поднял воротник и потащился по восточной стороне поляны.
Здесь ему удалось продвинуться метров на тридцать (кусты росли до неприличия густо), а затем нога провалилась в ложбинку, и он куда-то съехал на пятой точке. Овражек подныривал под забор и убегал к хвойнику. Но в месте встречи ограды и оврага, где по-хорошему должна красоваться дырка, красовался строительный бетонный блок, втиснутый практически без просвета! Нет прохода. Даже тут позаботились, черти… Максимов подобрался поближе и нагнулся. В принципе ничто не мешает расширить стенки оврага и по-тихому пролезть. Была бы малая саперная лопатка…
Он услышал шорох за спиной и проявил похвальную реакцию. Кто-то бросился ему на спину! В прыжке Максимов расставил ноги, сжался. Чужое предплечье уже сдавило горло. Он врезал локтем под дых – пока стальные объятия не лишили воздуха. Противник с хрипом отлетел в сторону. Но тоже пружина в заднице – подбросила, нацелила… Разворот, масса в пятки, и любимый прием Екатерины – каблуком в переносицу! Короткий крик предварил падение. Пока копался, решая буриданову проблему, затрещали кусты, и новый претендент спикировал на дно лощинки. С десантной прытью Максимов бросился ему под ноги, размазавшись по сочной прелости. Земля не круглая – она грязная и на зубах скрипит!.. Человек совершил цирковой кульбит и, сдержанно воскликнув, шмякнулся на спину.
Отплевываясь, Максимов вскочил на ноги – пора чесать, пока не замели. Однако поздно – целая толпа свалилась на голову, кто-то врезал по селезенке, двое схватили за локти, вывернули руки – до хруста! Лучи от фонарей скрестились на «злоумышленнике» – рослый здоровяк влепил ему в живот, – впрочем, щадяще, желание подергаться не пропало. Двое продолжали держать. Упавший на спину, сочно матерясь, поднимался. Второй, с квадратной челюстью, держась за разбитую переносицу, занес кулак, намереваясь раздробить сыщику челюсть. Максимов зажмурился, задергался между двух опор – еще академик Челомей доказал, что вибрирующая система наиболее устойчива…
– Так-так, и что мы здесь имеем? – раздался знакомый голос. – Ба, господин сыщик…
Начбез Шалевича по фамилии Коржак с демонстративной неспешностью спустился на дно оврага и, хитро улыбаясь, подошел к дерущимся. Охранник с квадратной челюстью разочарованно опустил кулак. Суставы скрипнули, освобождаясь от давления.
– Отпустите его.
Хорошо-то как стало, свободно…
– Ребята, вы могли меня и не будить, – упрекнул Коржак.
– Валера, мы не видели, как он вышел из флигеля, – оправдывался охранник. – Вощук сообщил – кто-то шарит по кустам, ну мы и прибежали… Вздрючить его, Валера?
– Отставить. – Коржак уставился в глаза пойманному – кто-то услужливо поднес фонарь. – Вы так бесстрашно смотрите, Максимов. Объясниться не хотите? Какими судьбами, в чем проблема? – В размеренном голосе явственно звучала усмешка.
– Перестаньте, Коржак, – пробормотал Максимов. – Вы не можете не знать про распоряжение Ухватова предоставить нам полную свободу передвижения по территории. Понимаю, охранники не в курсе – вы им не сообщили из простой человеческой вредности. Но теперь, надеюсь, недоразумение разрешилось?
– Вы ищете убийцу по периметру имения? – сыронизировал Коржак. – Попутно калеча моих людей?
– Ваши люди не представились. Извините. Я случайно оказался в этой части пансионата…
– Случайно, говорите…
Коржак отнял у подчиненного фонарь, присел на корточки и принялся осматривать стык ограды со строительной бетонной махиной.
– М-да, господин сыщик. Случайно… Случайно, между прочим, только преступления раскрываются. И кролики рождаются. А еще Дзержинский, говорят, случайно в детстве пристрелил из ружья свою сестру Ванду…
Коржак пружинисто поднялся на ноги.
– Смотрите, рисковый вы наш, охрана могла не церемониться. Ваше счастье, что она решила повременить со стрельбой.
– А вы их накажите, – посоветовал Максимов, – за то, что вели себя неправильно, проявляя несвойственный гуманизм и мягкотелую интеллигентность. В следующий раз будут стрелять.
– Валера, ты уверен, что его не надо вздрючить? – хмуро уточнил пострадавший.
– Не надо, – улыбнулся Коржак, – на первый раз прощается. Следите за ними хорошенько, ребята. Спокойной ночи, господин сыщик. Не лезьте куда не просят.
– Спокойной ночи, господин начбез, – раскланялся Максимов. – Я постараюсь следовать вашим инструкциям.
…Утро выдалось лучистым, пронзительно голубым. О ночном дожде напоминала лишь сырость под окном да разводы на коленках. А еще глухая боль под ребрами. Впрочем, боль под ребрами напоминала не о дожде, а о собственной глупости. Максимов сидел на кухоньке, задумчиво разглядывая закипающий чайник. Восемь утра. Размахнувшись, ударил в стену – дрожь прошла по домику. Что-то заскрипело, застонало. Упали часы с тумбочки. Пять минут прошло – показалась Екатерина в полуразобранном виде – всклокоченная, мятая. Загляденье.
– Боже правый… – приоткрыла один глаз. – Вы храпели всю ночь, ироды. Стульчак кто-то из вас не опустил… Меня уже достает этот мужской шовинизм, Костик…
Максимов звонко вскрыл кофейную банку.
– А в передовых странах, Катюша, женщины борются за свои права, заставляя мужчин сидя справлять малую нужду.
– Да что ты говоришь? – изумилась Екатерина. – А как они их заставляют? Над душой стоят?
– Не знаю, – пожал плечами Максимов. – Клопов в унитаз подбрасывают. Чуть что не так – секса лишают. Или в полицию бегут. Ты есть будешь?
– Опять «Даниссимо»? – Она картинно застонала. – А где перепела, фаршированные трюфелями, вымоченными в бруснике?
– Перепелов вымачивают в бруснике? – не понял Максимов.
– Трюфеля вымачивают в бруснике… Послушай, Костик, мне череп вчера не трепанировали?
– Совсем плохо? – посочувствовал Максимов.
– Просто невыносимо.
Екатерина плюхнулась за стол, уставилась с ненавистью на творог.
– Спалось, как на военном плацу во время парада… Мне голос был, – вспомнила ненароком, – явился ночью и поведал, что влипли мы в ужасную историю и только немыслимое везенье позволит из нее выпутаться.
– А третий глаз случайно не открылся? – проворчал, вползая в кухоньку, опухший Вернер. – Отлично выглядишь, Екатерина… Коллеги, это страшно – у меня на форточке оторвалась сетка от комаров, сожрали насмерть…
Чесался он действительно во всех доступных местах. Постанывая, добрался до холодильника и погрузился в холод по самую шею.
– Несчастный, – пожалела Екатерина. – А знаешь, Вернер – достаточно двухсот пятидесяти укусов комаров в течение сезона, чтобы выработать стойкий иммунитет против кровососущих. Привязываешь себя к дереву, терпишь ночку – и все лето свободен. Красота, согласись?
– Остряки, блин. – Обескураженный Вернер выбрался из холодильника, растерянно обозрел кухоньку.
– Только кофе, – скорбно заметил Максимов, – или свежая водопроводная вода. Не стоит лишний раз напоминать, что богатеи народ прижимистый.
– Жмоты, – выругался Вернер. – Я бы лучше дома пиво лупил.
В гнетущем молчании смолотили завтрак, после чего подчиненные выжидающе уставились на начальника.
– Как насчет срочной эвакуации? – встрепенулся Вернер. – Голоса – это серьезно, игнорировать нельзя.
– Я думал об этом, – отмахнулся Максимов. – Прогулялся ночью. Но это плохо кончилось.
– Коленки грязные, – проницательно заметила Екатерина.
– Ага, поскользнулся. Эвакуация не пройдет, коллеги. Будем работать. Выглядим мы, конечно, прелестно, особенно Екатерина, но лучше привести себя в божеский вид. Публика в пансионате взыскательная – высший свет нашего несчастного общества…
– Мы тоже себя не на помойке нашли, – фыркнула Екатерина. – Уж за экстерьер не беспокойся, Константин Андреевич…
Каждый получил ответственное задание и строевым шагом отправился выполнять. Похоже, за прошедшую ночь никого не убили – в пансионате «Боровое» царило спокойствие. Охрана бродила по дорожкам. Максимов обошел здание и неторопливо прогулялся по саду. Садовника Петровича здесь пригрели не зря. Чистота в саду какая-то нероссийская. Яблоньки в белоснежном цвету, вишни. Аромат на всю округу. Клумбы с роскошными тюльпанами – на одних махрово-красные, на других белоснежные, на третьих – полосато-пегие – взращенные с любовью и непревзойденным умением. Гаревые дорожки, обрамленные белым кирпичом и фиолетовыми фиалками. Беседка в центре сада – опрятный теремок, сверкающий пастельной охрой. Пара охранников на резной скамеечке, правда, несколько портили пейзаж. Дружно повернули головы и уставились на Максимова хмуро и с антипатией. Видно, весть о ночных похождениях сыщика уже прокатилась по рядам охранных псов. Максимов изобразил молчаливое приветствие и нырнул в стеклянные двери северной стороны здания.
Ознакомительная версия.
