Ознакомительная версия.
— Я просила Тима никому не болтать о нашей спецшколе, но старого дурака точно черти за язык тянули, так ему хотелось рассказать о своих подвигах, — скривилась Вероника.
— Вы не уезжали потому, что искали в доме брегет, — продолжал Чавчавадзе. — А потом вы вдруг подумали, что брегет Марьяна могла и не прятать. Часы мог и в самом деле похитить художник, потому вы и обыскали номер в отеле, в котором остановился Франсуа Лурье, но брегета так и не нашли. И немудрено, хотя француз и украл шкатулку с часами. Дело в том, что Сесиль Лурье уехала на машине, торопясь увезти Юрика, и Франсуа был вынужден ловить частника. Частник оказался мелким уголовником, избил и ограбил француза, после чего отправился в известный в Лесном городке притон и проиграл брегет вместе со шкатулкой в карты. По иронии судьбы притон располагался в доме Егорова, и содержал его вышедший после отсидки сын вашего старого друга. Так брегет попал к Михаилу Мамаеву. Женя вместе со следователем Лизяевым отправилась переговорить с ветераном насчет лжесвидетельства массажистки. В доме Тимофея Ильича она увидела Марьянины часы, фотографию, на которой вы засняты вместе с Леди, все поняла, и они вместе с Василием придумали, как вас задержать. И вот ведь что странно — все сложилось для вас довольно удачно, вы сумели соблазнить полковника Шаховского. Жить бы да поживать, но вам было мало. Вам нужен был брегет!
— И я бы его получила! Я бы сейчас уже была далеко, и вы бы меня никогда не поймали! — сверкнула глазами Вероника. — Сменила бы имя и уехала на острова. Когда старик позвонил и сказал, что брегет Наполеона у его сына и сын собирается продать часы французу, я подумала, что игра сделана. Все, пешка вышла в дамки! Я нашла брегет, осталось только протянуть руку и взять его! Не расскажи прислуга про собаку, Женька ни за что не заподозрила бы меня в убийстве Марьяны! Ведь я была ей роднее матери!
— И что бы вы делали с брегетом? — хмыкнул следователь. — Продали бы? Или сами носили на длинной красивой цепочке?
— Несмешно, — обиделась Вероника. — Вы лучше меня знаете, что в брегете находится тайник. Дайте мне часы на минуту, обещаю, я ничего с ними не сделаю. Только открою и посмотрю. Для меня это очень важно.
— Прежде чем выполнить вашу просьбу, я хочу вам дать кое что послушать, — усаживаясь за стол, проговорил Чавчавадзе. — Это запись беседы с человеком, который тоже охотился за брегетом Наполеона.
* * *
Старший следователь нажал кнопку диктофона, и из него полился голос Франсуа Лурье. Француз довольно чисто говорил по русски с мягким приятным грассированием.
— В тысяча девятьсот девяностом году я работал медбратом в Русском доме в пригороде Парижа в Сент Женевьев Дюбуа. Когда месье Бордес умер, я должен был собрать его вещи в коробку, чтобы передать родным. Среди карандашных набросков я обнаружил досье на некоего Родзевича. Думаю, этот господин некогда перешел дорогу месье Бордесу, и тот собирал на врага компромат. Я просмотрел бумаги и был потрясен. Этот Родзевич страшный человек! Сын генерала, он сначала воевал в Белой гвардии, затем переметнулся к красным и, когда его взяли в плен белые, снова объявил себя белогвардейским офицером. Это человек с двойным дном, у Бордеса хранятся две диаметрально противоположные автобиографии этого Родзевича. Одна написана для РККА, вторая — для Белой гвардии. Он был сотрудником НКВД. Судя по найденным мною бумагам, Родзевич являлся организатором убийства генерала Колесникова. Именно он решил привлечь к убийству Веру Лучкову, которую я знаю как леди Трейл. Когда то я снимал у нее комнату и случайно услышал, как квартирная хозяйка беседует с Луисом Бордесом по телефону. Они говорили как раз о брегете. Так я о нем и узнал. Я бы хотел искупить вину и помочь следствию. Возможно, полиции понадобятся компрометирующие материалы на Родзевича?
— Дело в том, — после минутной паузы раздался голос следователя Чавчавадзе, — что Константин Родзевич и Луис Бордес Авера — одно и то же лицо. Под этим именем Константин Болеславович отправился в Испанию, оттуда двинулся в Швейцарию… Он везде чувствовал себя превосходно, живя на широкую ногу. Женщины, казино, лучшие отели и рестораны. Он изъездил весь мир. В хрущевскую оттепель Родзевич даже посетил Москву, встретился с Ариадной Эфрон, признался в запоздалой любви к ее матери, Марине Цветаевой, прокатился на трамвае и — о, русская сентиментальность! — сохранил на память об этой поездке трамвайный билет.
— Зачем вы мне это рассказываете? — насторожился француз.
— Месье Лурье, откройте брегет, — вместо ответа предложил Гия Соломонович.
— Где то здесь, на боковой стенке, должна быть едва заметная кнопка, — забормотал грассирующий голос, — если на нее надавить, вот так, то откроется… Что это?
— Полагаю, тот самый билет от московского трамвая, который Константин Болеславович решил сберечь на память о милой родине и для большей сохранности спрятал в отличный тайник, который когда то давно показал ему Сергей Эфрон. Именно Родзевич был патроном Сергея Яковлевича, и с ним муж Цветаевой советовался насчет вербовки Веры Лучковой. Думаю, организовывая убийство генерала Колесникова, Родзевич как агент опытный и жесткий просчитал дальнейшие действия Лучковой, когда так великодушно дарил ей брегет и как бы невзначай показывал, каким образом им можно воспользоваться в агентурной работе. И для него не стала неожиданностью припрятанная в тайничке рекламка с нацарапанным рукой генерала номером банковского счета.
— Он был сентиментальным, этот старик Бордес, — прошептал голос Лурье. — Там, в Русском доме, он узнал в Марьяне наследницу убитого им генерала Колесникова, и что то шевельнулось в его душе. Может быть, заговорила совесть?
— Не думаю, — с сомнением протянул голос следователя.
— Ах, ну да, конечно, — спохватился француз. — Какая может быть совесть у человека с двойным дном? Промотать деньги любовницы, рисковавшей ради них собственной жизнью, и подсунуть в тайник вместо банковского шифра трамвайный билет, через много лет подарив его внучке ограбленного и убитого тобой генерала! Редкий цинизм и нахальство!
Чавчавадзе выключил запись и озорно глянул на поскучневшую Веронику.
— Ну что, мадам Полянски, вам все еще хочется подержать в руках брегет Наполеона?
Вероника стряхнула с себя оцепенение, закинула ногу на ногу и долгим призывным взглядом посмотрела на следователя.
— Гия Соломонович, вы знаете, что вы потрясающий мужчина? — грудным контральто проговорила она, загадочно улыбаясь. — Мы могли бы договориться… Обещаю, не пожалеете! Я умею быть благодарной. Как вам известно, у меня была весьма достойная учительница! Я вам такое покажу, чего вы никогда не видели.
— Весьма польщен пикантным предложением, — усмехнулся Чавчавадзе, — но вынужден его отклонить. Промашка с кровью на подошве ботинка дает мне повод усомниться в вашем высоком профессионализме, а следовательно, и в вашей исключительности как женщины. Мне кажется, что Лучкова вас явно переоценивала. Должно быть, старушка уже теряла профессиональное чутье и не могла отличить плохую потенциальную секс разведчицу от хорошей. Кроме того, я не по этой части. Я больше рыбалку люблю. Нет ничего лучше утренней зорьки на Волге. Тишина, благодать, а воздух!.. В нашем с вами возрасте пора бы о душе подумать. Кроме шуток, Вероника Николаевна! Когда освободитесь из тюрьмы, поезжайте на Волгу! Вот где красота! Какая там Франция!
Герой рассказа Марины Цветаевой «Черт».
Русской девочки.
Письмо С. Эфрона к М. Волошину.
В сущности (фр).
Ознакомительная версия.
