Ознакомительная версия.
– Послушайте, – старалась быть строгой Лика. – Вы просили примерить вещи, я это сделала. Но… не испытывайте моего терпения.
– У меня… у нас с Альбиной сегодня торжество. Я хочу, чтобы вы разделили с нами трапезу, выпили вина за наше здоровье… и вообще, повеселились. Я пришел за вами, а наряд захватил по пути, чтобы исключить причину отказа. Женщины обычно ссылаются на то, что им нечего надеть. Вы потрясающе выглядите, Лика! Мы можем ехать в ресторан.
– Ночью? Вы забыли, который час.
– В городе ночи проводят по-разному, совсем не обязательно в постели. Разве вы хотите спать?
– Нет. У меня бессонница.
– Тем более! Внизу ждет машина.
Он подавлял ее своим напором, своей веселой уверенностью. По-видимому, здесь так принято – праздновать по ночам. Днем-то слишком много людей повсюду, шумно, неуютно от толкотни. А ночью… в самый раз.
Уже в машине Лика спросила:
– Альбина знает, что вы… что я…
– Я приглашаю, кого хочу.
Лика чувствовала беспокойство, однако больше вопросов не задавала. Она не изучила еще нравы и обычаи этого города, привычки его жителей. Ей следует довериться такому опытному человеку, как господин Ростовцев. Да и сыщик велел не избегать будущего родственника.
У Лики не было семьи в общепринятом смысле – она только в книгах читала о больших семейных праздниках, где за одним столом собираются все, от мала до велика. Наверное, ей предстоит нечто подобное.
Клуб «Элегия» произвел на нее благоприятное впечатление: ярко освещенный вход с колоннами, вежливый швейцар, темный паркет в гардеробной, большие зеркала, хрустальные люстры, – сияние огней, элегантность и изысканность. Лика придирчиво оглядела себя, осталась довольна: платье сидело безукоризненно, серьги сочетались с цветами из перьев и оттенком ее глаз, и сама она – тонкая, в кружевах и бархате, в туфлях на каблуках, гладко причесанная – казалась настоящей леди. Ей было невдомек, сколько необходимых процедур она упустила – маникюр, укладка, макияж… ужас! Невежество спасло ее от переживаний.
Ростовцев излучал добродушие и был галантно предупредителен. Одетый с небрежным шиком, он повел Лику в золотистый полумрак зала. Там уже ждали Треусов, Лена и Альбина. У них вытянулись лица, в глазах застыло немое изумление.
– Это твой сюрприз? – неприятно улыбнулась Эрман.
– Первый… пока.
Лика смутилась. Она чувствовала возникшее при ее появлении замешательство и неприязнь. Все трое уставились на «лесную отшельницу» – Лена и Треусов с жадным любопытством; Альбина – со скрытой ненавистью. И только Альберт Юрьевич откровенно наслаждался происходящим.
– Ты же сказал, что едешь за своим другом, – не выдержала «невеста».
– Так и есть! – он невинно блеснул глазами. – Ты имеешь что-то против Лики?
– Нет, разумеется, но…
– Тогда давайте есть и пить. У нас ведь торжество. Ты как будто не рада? А я приготовил тебе подарок!
В этот момент, по предварительной договоренности, свет в зале погас, что вызвало недовольный ропот и возгласы остальных посетителей. Тотчас же вспыхнул где-то вверху прожектор, направленный на раскрытый футляр в руках Ростовцева, и засверкал, переливаясь, рассыпая феерические искры, крупный бриллиант в кольце, которое он преподнес Альбине.
– Это тебе, дорогая! В знак моей покорности судьбе. Иногда мне кажется, что я не могу отступить от текста, написанного ее волшебной рукой. Выпьем в честь этого, друзья мои!
Зажглись люстры и бра, заиграла музыка, официанты разливали шампанское… Альбина, со слезами восторга и страха, надела кольцо – оно холодным обручем обхватило палец, сжало. «Неужели мало́? – подумала она. – Ничего, в крайнем случае, отнесу ювелиру, он чуть растянет. Какого черта Алек притащил сюда эту неуклюжую девицу? Откуда у нее это потрясающее платье? Дурнушка преобразилась!»
Стол был украшен цветами и свечами, сервирован по-царски, а сидящие за ним гости чувствовали себя, по меньшей мере, странно – происходящее смахивало на пышно обставленную… клоунаду. Альбина находилась в состоянии эйфории, смешанной с каким-то суеверным ужасом. Лена и Треусов украдкой перешептывались.
– Этот Ростовцев просто шут, – прошипел на ухо своей даме Павел Андреевич. – Я наслышан про его выходки. Теперь вот довелось и увидеть.
– Ты же сам захотел прийти.
– Исключительно ради тебя, чтобы ты не была одна в этой подозрительной компании.
– Чем это она подозрительная? – возмутилась Журбина. – Ростовцев – уважаемый человек, несколько экстравагантен, только и всего. При его деньгах можно себе позволить разные шалости и капризы. Лика – дальняя родственница Эрманов.
– Он довольно недвусмысленно на нее пялится!
– Фи, Павел. Что за выражения?
– Кто здесь жених и невеста? – не унимался Треусов. – Похоже, что барышня уводит кавалера из-под носа твоей подруги.
– Тише…
Лике не хотелось есть: она, со свойственной ей проницательностью, догадывалась, какую незавидную роль отвел ей в этом ночном застолье Ростовцев. И внутренне негодовала. К тому же она слегка запуталась в приборах, покойная мать не имела возможности посвятить ее во все тонкости «придворного этикета».
– Не стесняйся, Лика, – нарочито громко, с нотками снисходительного презрения сказала вдруг Эрман. – Бери все подряд ложкой… или руками. Какие церемонии среди своих?
Треусов ухмыльнулся. Лена под столом легонько дотронулась ногой до ноги подруги – не перегибай, мол, палку. Альберт Юрьевич хлопнул в ладоши, и свет снова погас – уже только в их углу зала, – раздались звуки виолончели. Музыканты при свечах исполняли «Элегию» Массне: эта мелодия считалась «визитной карточкой» ресторана.
Ростовцев пригласил на танец Альбину, Треусов – неожиданно, – Лику. Его спутница осталась сидеть за столиком. Ее тянуло покурить – нервы разыгрались. Она не ревновала Павла к новой знакомой, ее одолевали иные мысли. Где достать денег? Пять тысяч долларов на всякий случай должны быть под рукой. Неизвестно, что взбредет в голову той шантажистке? Кто она, кстати?
Танцующих не было видно в полумраке. Верхние люстры выключили, пространство освещалось настенными бра и бронзовыми канделябрами на маленькой сцене, у рояля, где разместилось трио: пианист, скрипач и виолончелистка. Взгляд Лены рассеянно блуждал по залу, – кроме их компании, в зале сидели еще несколько пар. Один столик оставался свободным. Откуда ни возьмись около него появился метрдотель с дамой в длинном бордовом вечернем платье с открытой спиной, с массивным колье на жилистой шее. Боже мой! У Лены дух перехватило, когда она узнала женщину. Стелла?! Откуда ей стало известно про вечеринку? Наверняка Треусов проболтался! Ой-ей-ей… ну, теперь держись!
Журбина порывалась вскочить, предупредить Павла, но сообразила, что ее паника станет слишком явной. Может быть, Стелла вовсе не собирается устраивать скандал… она сама пришла на свидание и понятия не имеет, что в зале находится ее бывший супруг.
Лена глаз не сводила со столика, за которым, спиной к ней, сидела Стелла. В едва подсвеченном сумраке худоба Стеллы выглядела стройностью, обтянутые дряблой кожей лопатки почти по-девичьи трогательно выступали по сторонам от выпуклой линии позвоночника. Бывшая жена Треусова, очень прямая, натянутая, не поворачивалась; в ее позе читались напряжение и угроза.
Последний томный звук виолончели смолк, и танцующие направились к своим местам. Треусов не заметил ни Стеллы, ни тех знаков, которые пыталась подавать ему Лена, он был полностью поглощен беседой с Ликой. Она казалась настоящей светской дамой, хотя рядом с броской, яркой красотой Альбины могла бы потеряться. Ростовцев, сравнивая, мельком перевел взгляд с одной женщины на другую, и этот взгляд потеплел, засветился, задержавшись на Лике.
«Плохи твои дела, подруга», – подумала Журбина, поднимаясь навстречу Треусову.
– У нас неприятности, – успела прошептать она.
Стелла выросла у столика так же внезапно, как и вошла в зал. Ее кожа в полутьме приобрела серовато-зеленый оттенок, модная прическа паклей торчала на голове, кошачьи зрачки сверкали, в них зрела буря.
– Ах, вот вы где, голуби и голубки? – резко, раздельно выплевывала она слово за словом. – Воркуете?
– Что ты здесь делаешь? – зашипел Треусов.
– Кто это? – обернулась Альбина к Ростовцеву. – Неужели, бывшая супруга Павла Андреевича? Жутко скандальная особа! Как она здесь оказалась? Надеюсь, это не очередной из твоих сюрпризов?
– Разумеется, нет.
Стелла, между тем, выставила вперед свои длинные ногти и двинулась на Лику.
– Еще одна сучка! – взвизгнула она. – Треусов, сволочь! Новую телку подцепил, да? Вижу, как у тебя глазки-то разгорелись! Паскудник!
«Да она пьяна в стельку», – понял Ростовцев, загораживая собой приглашенных. Он дал знак клубной охране не вмешиваться: было интересно понаблюдать за развитием событий.
Ознакомительная версия.
