Мышкин остановился и перевел дух. Коля взглянул на него с ужасом, явно боясь, что он захочет передохнуть. Мышкин почувствовал, что это было бы антигуманно.
— Вот этот-то крик не крик и навел меня на мысль совершенно шальную и дикую. Про звукозапись. Я спросил у Роговых, какая музыка играла в квартире у Козловой. Они сказали: Кира Мун — и название диска. Тогда я пошел к ней в квартиру еще раз и просмотрел все компакт-диски. Причем знаете, Коля, — вдруг добавил он, — ведь все это время я ничего толком не знал, а шел ощупью, наугад. Как-то так все совпало… Так вот… Этот самый диск, «Черный павлин», стоял себе аккуратненько на полочке, среди прочих. И вот это уже было кое-что. Кто, спрашивается, мог поставить его на место? Катя, увы, не могла. И Дерюгин, и Роговы сказали, что дверь хлопнула практически сразу же после выстрела. Что же, убийца каким-то чудом успел снять компакт-диск, аккуратненько вставить его в обложку и поставить на место? По-моему, более естественно предположить, что дисков было не один, а два и на одном из них был записан не «Черный павлин» Киры Мун, а целый спектакль в постановке Антона Дерюгина…
— Погодите! — воскликнул Коля. — А что там было, на музыкальном центре? Что там стояло, когда мы пришли в первый раз?
— Вы, Коля, молодец! — похвалил Мышкин, снова покраснев при воспоминании о собственном промахе и том странном состоянии, которое было ему причиной. — А ничего там не стояло. Никакого диска. Ведь одного этого было достаточно… — Он с досадой покрутил головой. — А вы говорите: ничего не упускаете, все видите!.. Какое там!
— Но как же… как же он мог так лажануться? — снова перебил Коля. — Что ж он диск-то не поменял? Совсем дурак, что ли?
— Я думаю, все-таки не настолько, — серьезно возразил Мышкин. — Это уж как-то слишком… Я думаю, ему помешали.
— Кто?
— Алеша. Он влетел в квартиру ровно в ту минуту, когда Дерюгин возился с дисками. У Алеши был ключ. Этого Дерюгин не учел. Просто не знал, конечно, и не догадался… Кроме того, Катя очень следила, чтобы они не встречались. Она вообще, как объяснила мне Наташа, тщательно избегала столкновений между своими поклонниками. И Дерюгин это понимал. Отсюда следовал вывод: раз она его впустила, значит, можно быть спокойным — скорее всего никто не придет. В общем, он успел снять и спрятать тот диск, а заменить его не успел. Алеша быстренько убежал, но успел съесть ту самую секунду, на которую Дерюгин рассчитывал — следом за Алешей вернулся Илья… Вот… Так оно и вышло… То есть… я так думаю. Не мог же он просто не подумать о замене диска!.. Потому что… Что же такое тогда российский бизнес!
— А при чем здесь этот… «жених»? — неожиданно поинтересовался Коля. — Книжка эта… Дерюгин, что ли, его подставить хотел?
— «Жених» тут, так сказать, побочный продукт. Эх, надо было Зуева слушать, с самого начала. Недаром он у них там главный аналитик… Он нам, в сущности, чуть ли не все рассказал. Дерюгин — человек вдохновения. Он Катю хотел убрать — и убрал, это была основная задача. А дальше вот что. У него у самого железное алиби. Значит, он может быть спокоен. А раз так, почему не попробовать прихлопнуть второго зайца? Пистолет с отпечатками при наличии такого алиби указывает на что? На то, что кто-то нашего Дерюгина ненавидит и хочет подвести под подозрение. Как мы, собственно, в начале и подумали. «Она бы ко мне вернулась…» — бросает Дерюгин как будто между прочим. Если это так, то у Алеши есть все основания его ненавидеть. И тут же, для полноты картины, — невинная шуточка с Сологубом. Это все, конечно, не прямая наводка, а скорее так… надежда… вдруг выгорит… На нас надежда, между прочим — вдруг мы сообразим. Но тут с Сологубом незадача вышла. Не знал он, что их две штуки… Ну, про это вы слышали…
— То есть книжка ваша все же сработала! — воскликнул Коля. — Не зря вы с самого начала про нее думали…
— Так ведь она совсем не так сработала, как я думал… — пробормотал Мышкин. — Я-то думал: кто ее брал, тот и убийца. А впрочем, я уже сам не знаю, что я думал…
— А почему он врал, что его не знает? Жениха-то?
— А чтоб мы не подумали, что тут есть какая-то связь. Чтобы мы сами на него вышли. Голову нам морочил. Потому он, между прочим, и разволновался, когда мы занялись Зуевым. Сначала все женихом интересовались — и вдруг Зуев! Ему показалось, что мы уходим в сторону…
Коля готов был слушать и спрашивать до бесконечности, но вдруг спохватился, что забежал «на минуточку» больше трех часов назад. Он ужасно смутился, хотя Мышкин убеждал его, что был очень рад, и тут же засобирался домой.
— А можно… — робко начал он, стоя в дверях. — Можно я буду приходить к вам… все равно? Хоть это дело и кончено… И даже потом… после практики?
— Что за вопрос! — сказал Мышкин. — Буду очень рад.
Коля вышел на площадку и неожиданно снова обернулся.
— А я завтра иду в кино… с Агнией… — сообщил он, глядя на Мышкина скорее тревожно, чем счастливо. — Только, по-моему… она это так… Просто так согласилась. Хочет расспросить поподробнее. Она про вас спрашивала…
— Это совершенно не важно, Коля, — бодро сказал Мышкин. — Не важно, почему она согласилась. Все в ваших руках. Хочет расспросить — вот вы ей и расскажите… Как-нибудь так, чтобы дух захватило.
«Тоже мне, ребе!» — мысленно посмеялся он над собой, сохраняя самую серьезную мину. Коля жалобно улыбнулся, помахал рукой и вошел в лифт. Мышкину вдруг пришло в голову, что они с Колей обсудили все, кроме мотива преступления. Это вышло как будто случайно, но… все-таки не совсем случайно… Что-то тут было такое… совсем не для Коли.
Мышкин и Дерюгин сидели друг против друга, по разные стороны длинного обшарпанного стола. («Дорога дальняя, казенный дом…» — без конца вертелось у Мышкина в голове.) На Дерюгине был странный костюм, сильнее всего напоминавший тренировочные костюмы времен советской власти — неопределенно-линялого цвета, с пузырями на коленях. От него заметно пахло спиртным, из чего Мышкин сделал вывод, что случай рассматривается как нестандартный и сделаны серьезные послабления. Он никак не мог понять, пьян Дерюгин или нет. Глаза были красные, но смотрели твердо и, в общем, трезво.
— Это все вы, — медленно и тяжело проговорил Дерюгин. — Если б не вы…
Мышкин молча развел руками. Повисла странная пауза.
— У вас ко мне вопросы? — неожиданно деловито осведомился Дерюгин.
— Да. — Мышкин ошарашенно кивнул, чувствуя, что никак не может сориентироваться в ситуации.
— Странно… — громко удивился Дерюгин. — Вы же вроде сами все поняли.
— Не совсем, — покачал головой Мышкин. — Остались кое-какие детали. Мелкие, впрочем, детали…
— Валяйте! — разрешил Дерюгин.
«Все-таки пьян… — подумал Мышкин. — Неудачно…»
— Вот, например… — начал он, как бы прощупывая почву. — Катя вас шантажировала, правда?
Дерюгин молчал, не сводя с него тяжелого, неподвижного взгляда.
— Как к ней попала эта кассета? Она выкрала ее из вашего дома?
— Ха! Выкрала! — мрачно хмыкнул Дерюгин. — Вы, я вижу, правда кое-чего не поняли. Старый козел сам принес… на блюдечке с голубой каемочкой.
Он помолчал, явно наслаждаясь мышкинским недоумением, и продолжал:
— Этот старый козел, — выговорил он с особым смаком, — ума от нее лишился… Сбрендил… но не как-нибудь там, а по-настоящему. Сперва он ей колье подарил, бриллиантовое… небось у жены спер…
«Ага! — отметил про себя Мышкин, и без того угадавший, о ком идет речь. — Значит, было колье!»
— Взяла? — поинтересовался он.
— Взяла, взяла… чего ж не взять!.. Это еще раньше было, когда мы вместе… Я-то озверел, орал, чтоб вернула, а она… хохочет — и все тут. Ну и ему не обломилось, конечно, — посмеялась над ним, и все. А его все разбирало, все успокоиться не мог, понимаешь ли… И вот тогда… — Он помолчал. — И тогда он придумал штуку похитрее и… поинтереснее, надо признать… Тут еще… вот что надо понимать. Козел этот… он вообразил, что все дело во мне. Что это она из-за меня ему не дает… Вообще, что все от меня зависит. — Он горько усмехнулся. — Если бы!.. В общем, как-то он уговорил ее встретиться и сказал, что это я того журналиста чпокнул, — ему, мол, точно известно… Ну не сам, конечно, а по моей, так сказать, просьбе. Самое глупое, что Катька в тот момент от меня уже свалила, но он еще не вынюхал… Катька, не будь дура, ему говорит: «Очень интересно. Люблю, говорит, разные истории — только хорошо бы это дело еще и доказать…»
— Откуда вы все это знаете? — перебил Мышкин.
— А она мне сама рассказывала… потом… Вы слушайте, не перебивайте. Значит, так… Генерал наш заводится все больше и больше — Катька-то рядом, не забудьте, да еще его подначивает — и говорит: «Есть у меня доказательства!» И заметим, не врет! Генерал-то у нас — откуда? Правильно, оттуда! «Какие?» — спрашивает Катя. «У меня, — говорит генерал, — кассета есть. Мы за ним следили и все тогда записали. Как он заказ делает, как договаривается…» — «Не верю я вам, — говорит Катя. — Врете вы все!» А сама уже стойку сделала. Такая удача, еще бы! Ей ведь это позарез нужно было.
