к нему.
– Что будете заказывать? – спросил он.
Вместо ответа я молча раскрыла перед ним свои прокурорские «корочки» и спросила:
– Где тот мужчина?
– Вы имеете в виду, который стрелял? – уточнил парень.
– Да, именно его, – подтвердила я.
– Он ушел. Они оба ушли. И тот, который стрелял, и тот, в которого стреляли. А сидели там, в той кабинке.
Бравые Кирины бойцы разошлись по залу, снимать показания и исследовать кабинку. Один подошел ко мне:
– Татьяна Александровна, мы здесь народ опросим. Помощь нужна?
– Опросите, пожалуйста, народ и официантов, снимите «пальчики». И на стене в одном из туалетов тоже, – я вкратце рассказала о подслушанном разговоре и планах Эльвиры. – А я постараюсь найти этих типов.
У меня отлегло от сердца. Значит, Чередниченко жив. Ну уже легче, уже хорошо. Так что же все-таки произошло, пока я выбиралась из пробки?
– Я все видела! – заявила одна из официанток, женщина лет сорока. – Как раз зашла в кабинку, чтобы уточнить заказ.
– Что вы видели? – спросила я.
– Все! Абсолютно все! – воскликнула дама. – Это было как в кино! Ну, так вот. Сначала в зал вошел мужчина такой представительный. Он устроился в кабинке, сделал заказ, и ему принесли бутылку коньяку. А потом в зал вошел еще один мужчина и прошел в ту же кабинку. Но в отличие от первого, второй уже был, как говорится, подшофе.
– А что, это было так заметно? – спросила я.
– А то! Во-первых, он шел неуверенно, какой-то нетвердой походкой, во-вторых, он не сел, а просто упал на стул. Ну и речь у него была такая, ну не могу сказать, что он лыка не вязал, но что-то близкое к этому было. Собственно, поэтому я и подошла к ним в первый раз – предложила кофе. Но второй заказал салат, а повар спросил, с чем делать. Понимаете, у нас в меню есть вариант с курицей, а есть с рыбой.
– И что же было дальше?
– Первый вышел, ясно куда – в туалет. А второй, который поддатый, что-то такое язвительное ему сказал вслед, что, дескать, недержание на нервной почве. Ну пошел этот в туалет, минут через пять возвращается, заходит в кабинку. Тут я и пошла уточнить, что там с салатом. А этот, который из туалета, с ходу начинает стрелять в алкаша. То есть он, видимо, хотел в него стрелять, а выстрелил себе в руку. Ох, я и перепугалась! Надо же, у нас в ресторане – и бандитская разборка!
– А что было потом? – спросила я.
– Да ничего. Этот, первый, истерично проорал: «чтоб ты сдох»! А потом выбежал из зала.
– А второй? Который алкаш? – уточнила я.
– Алкаш сначала впал в ступор, но, знаете, очень быстро протрезвел. Через пару минут и его как ветром сдуло.
– Понятно.
– Расскажите об этом, пожалуйста, полицейским, под протокол, – попросила я. Попрощалась с ребятами Кирьянова, вышла из ресторана и села в машину.
«Нет, никакая это не бандитская разборка, – подумала я, – просто организаторы и исполнители преступного бизнеса судорожно заметают следы».
И делают это на редкость бредово. Решиться на убийство в ресторане? Само по себе идиотизмом отдает. В конце концов, можно было дождаться, пока Чередниченко в туалет не отправится, и там уже достать оружие. А уж выстрелить себе в руку вместо предполагаемой жертвы – вообще ни в одни ворота! Трегубенков, похоже, не слишком-то годен к такому откровенному криминалу. Одно дело руководить театром, девиц там за рубеж отправлять и Эльвирочку баловать. И совсем другое – устранить человека.
То есть… Дубовицкого что, не он убил? Или… И где мне теперь искать одного «недоранка» и второго – «потенциальную жертву»?
Итак, чем я располагаю? Трегубенков был в кабинете Дубовицкого. Того уже убили? Или это сделал Трегубенков? И связана ли смерть Дубовицкого с заграничными гастролями? На первый взгляд у подельников убивать его поводов не было. Девиц поставлял исправно. Кто тогда? Кто-то еще? Или…
Да, версия с заграничными гастролями казалась мне наиболее вероятной, потому что Дубовицкий был связан с ними самым тесным образом. Собственно, этот вариант был на данный момент единственным. Никаких других догадок на этот счет у меня просто не было.
А что, если еще раз поподробнее расспросить Алевтину Куприянову? Возможно, она вспомнит, кто еще принимал участие в организации и претворении в жизнь этого проекта. Нет, это вряд ли. Скорее всего, Куприянова рассказала все. У нее не было никаких причин что-либо скрывать и кого-то выгораживать. Женщина просто пылала ненавистью к Иллариону Прихожденкову. А других сообщников хозяйка «Белой лилии» просто не знала. Ее не знакомили ни с кем в целях конспирации. Видимо, Владислав Дубовицкий был единственным из этой преступной группировки, кого Алевтина знала. Ведь именно он представлял ее девушкам, перед тем как отправить их в «заграничное турне», а по существу – в рабство. После убийства эта функция перешла к Константину Трегубенкову. Больше никто Алевтине Куприяновой не был известен. Это можно было утверждать с большой долей вероятности.
Теперь по поводу Константина Трегубенкова. Неприятная личность, что и говорить. И это еще мягко сказано. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что фактически заведующий хозяйственной частью театра встал на место Владислава Дубовицкого в этой их преступной схеме. Могло ли это обстоятельство стать причиной убийства директора театра? Возможно. Трегубенков так жаждал играть первую роль в этом спектакле под названием «заграничные гастроли», что убрал Дубовицкого. Ведь он уже совершил два покушения на убийство. К счастью, они оба не увенчались успехом.
Так, идем дальше. Кого из фигурантов я еще не успела охватить? Александр Чередниченко! Еще тогда, когда я беседовала с Александром Николаевичем в Управлении культуры, меня не покидало ощущение, что Чередниченко рассказал мне далеко не все, что ему было известно. Правда, от него я узнала об Алевтине Куприяновой, и в нужный момент появилась в ее клубе и услышала разговор с Прихожденковым и с Трегубенковым. Вполне вероятно, что Александру Николаевичу известны подробности этого проекта. Но что мне это даст в плане расследования убийства? А вообще, если разобраться, какую выгоду получал Чередниченко от смерти Владислава Дубовицкого? Пока ответа на этот вопрос у меня не было.
Мои размышления были прерваны телефонным звонком.
– Алло, – сказала я.
– Алло! Татьяна Александровна? Господи! Татьяна Александровна! Спасите меня, умоляю!
– Кто вы? – попыталась я выяснить личность звонившего, потому что голос мужчины, умолявшего о спасении, был мне не знаком, как, впрочем, и номер сотового, с которого был сделан звонок.
– Татьяна Александровна, это я, Чередниченко! Александр Николаевич! Заместитель начальника Управления культуры. Вы приходили ко мне и оставили свою
