– Один можно, с сыром, – решила попробовать Глафира.
– Одну минуту!
Девушка с посудой упорхнула, а за столом сзади раздалось движение. Глаша совершенно невольно стала прислушиваться к мужскому разговору.
– Чего ты весь трясешься? – послышался один мужской голос.
– Я закурю? – вопросом на вопрос ответил другой мужчина.
– Да ты куришь одну за другой! – пожурил его первый собеседник.
Глаша сразу же сообразила, что оба голоса ей знакомы. Она обернулась и быстро взглянула на мужчин, высунувшись из-за болтавшейся на вешалке рабочей куртки. И удивилась, увидев главного врача местной больницы Аркадия Германовича и патологоанатома Виктора Викторовича. Те не заметили ее, так как были очень чем-то озабочены и даже встревожены. Первым порывом Глафиры было поздороваться с ними, но сначала она замялась, а потом ее захватило содержание разговора. Ей вообще стало сразу не по себе – получался какой-то «день сурка»: куда ни пойдешь в этом поселке, все равно наткнешься на морг или его работников. Что, надо сказать, настораживало.
– Чем тебя так расстраивает ситуация? – спросил у своего сотрудника главный врач.
– А как же тут не расстраиваться? Одно дело – смерть тихая, спокойная от старости или от известной и понятной всем болезни, а тут такое дело! В нашей-то тиши – и вдруг убийство. Ведь точно, грохнули старикашку!
– Ты не мог ошибиться? Кому он нужен, тот дед? – пробасил Аркадий Германович. – Может, все-таки несчастный случай?
Глаша почувствовала огромную волну ужаса, поднимающуюся в ней до размеров цунами. Вроде бы не могла она оказаться свидетелем такого же разговора, но ведь стала же!
– Извини, конечно, я хоть и алкоголик, но не идиот. И уже много лет в профессии, свое дело знаю, – продолжался «приятный» разговор.
– Ну, иначе бы я не терпел тебя столько лет.
– Вот! И я, между прочим, не раз бывал на курсах по повышению квалификации, где среди прочих слушал лекции по криминальной медицине. Сам же меня посылал!
– Посылал, посылал! На свою голову… Так меня же теребили, ведь чтобы морг имел право принимать тела с травмами, должен быть специалист, умеющий разобраться, каким образом эта травма была нанесена! Где разбой или драка, где умышленная смерть, а где самоубийство… И ты уж сколько раз выполнял работу судмедэксперта.
– Вот именно! И тогда ты мне верил, а сейчас сомневаешься в моем выводе. Не хочу грузить всеми тонкостями исследования мертвой плоти, тебе и живых скандальных пациентов хватает, но обязан довести до сведения.
– Не пугай.
– Есть признаки, по которым опытный судмедэксперт всегда отличит, сам человек стукнулся обо что-то и погиб или его стукнули. И вот в нашем случае я со стопроцентной уверенностью могу сказать: деда стукнули, причем очень сильно. Второй, косвенный признак того, что он не мог убиться сам…
– Есть еще и второй? – удивился Аркадий Германович.
– А как ты хотел? Старик был скрючен в дугу старческими изменениями в позвоночнике. У него и артроз был, и остеохондроз, и грыжи… Во время вскрытия я все это зафиксировал.
– И что?
– И то! Если бы дед упал на спину, то никогда бы затылком ни до чего не достал, не сломав позвоночник. А он у него не сломан. Мало того – совсем не поврежден. То есть потерпевший не падал на спину и не стукался головой! Говорю тебе: старика кто-то грохнул, нагло и цинично нанеся удар сзади.
– Мальчики, ваше пиво и чебуреки! – прервала их беседу работница бистро. – Осторожно – горячие! Едва успеваем сегодня…
– Спасибо, Любочка!
Затем девушка подошла к Глаше и громко объявила:
– Ваш чебурек с сыром!
Глафира втянула голову в плечи и тихонько прошептала:
– Спасибо.
– Что вам, пиво?! – гремела звонким голосом официантка.
– Я говорю – спасибо, – прошептала Глаша, стараясь еще больше уменьшиться в размерах.
– Вы не подавились? Чего вы так говорите? Вроде нормально все было, – не унималась Любочка.
И ее старания не остались без последствий – на Глафиру оглянулись сидевшие рядом мужчины.
Виктор Викторович воскликнул:
– Ой, да это же вы!
– Я… – пришлось откликнуться Глаше.
– Вы знакомы? Так сядьте за один столик, а то девушка сидит одна и скучает! – продолжала распоряжаться Люба, весьма довольная собой.
Глафира и глазом не успела моргнуть, как ее пересадили вместе с едой к мужчинам. Аркадий Германович с тревогой всматривался в ее лицо, словно просчитывая, что она могла услышать.
– Мы как-то вас и не заметили…
– Да ничего страшного, виделись-то всего один раз! – залихватски отмахнулась Глафира.
– Вы как тут? – продолжалась «дружеская» беседа, больше походившая на допрос.
– Да из леса еле выбралась. Заблудилась, если честно. Прямо с территории санатория сюда вышла.
– Ничего себе круг дали!
– А как там наш Павел Петрович? В санатории все только о его смерти и говорят… Результаты вскрытия еще не известны? – спросила она, невинно хлопая длинными ресницами.
Главный врач подозрительно взглянул на нее и ответил:
– Несчастный случай.
– Что? К вам на гастроли приезжает такая группа? – продолжала играть роль дурочки Глафира.
Виктор Викторович только покачал головой и погрузился в поглощение чебуреков, вонзаясь в них зубами и смачно жуя.
А Глафира погрузилась ненадолго в размышления и убедила себя, что мужчины ей ничего не сделают в столь людном месте и средь бела дня. Внутри у нее волной поднялось неприятие несправедливости и лжи.
– Я все слышала. Вы только что говорили, что старика убили, – решилась она.
Врачи переглянулись, словно пойманные за курением школьники средних классов. Виктор Викторович нервно вытирал со лба пот уже засаленной салфеткой, которой только что вытирал рот, а Аркадий Германович побагровел.
– А что такое? Мы не говорили об убийстве! Только о том, что деда стукнули по голове сзади.
– А разве это означает что-то другое? – засмеялась Глаша. – Его кто-то таким образом тепло поприветствовал! Мол, привет, старик, как дела? Или кто-то случайно метнул тяжелый предмет в глухом лесу у родника и попал ему в голову? Нет, произошло самое настоящее убийство! – пафосно заявила Глафира.
Главврач больницы явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– А вы, девушка, не знаете, что подслушивать нехорошо?
– Я не специально, сами сели тут и развели дискуссию… Да мы и без вашего разговора чувствовали: что-то не так… Как вы вообще могли допустить даже мысль о том, чтобы умолчать о столь вопиющем факте? Это же сокрытие улик! Убийца останется на свободе! – возмутилась доктор Ларская.
– Ну просто сама честность… – развел руками Аркадий Германович. – Как будто так убийцу найдут. Гиблое дело! Только приедут к нам с разными проверками, переворотят наш улей, и всем будет плохо… Кому нужен тот старик? Он бы и так умер скоро, может быть… Если мы еще в его теле покопаемся, то наверняка найдем пару смертельных болезней.
– Вы в своем уме?! – возмутилась Глаша с новой силой. – И так говорит врач! А если бы это был ваш отец? Дело-то не в нем уже даже, а в том, что преступник останется безнаказанным. Сегодня он старика убил, завтра убьет ребенка… Тогда что вы скажете? А ведь именно вы можете помочь его поймать, сделав правильное заключение!
– Я тоже против умолчания, – не выдержал Виктор Викторович. – Это же не шутки, я не смогу тогда спокойно жить. Она права! Так нельзя!
– Ты хочешь меня подставить? – побледнел главный врач.
– Нет. Но и врать не смогу. Тем более уже и свидетель есть…
– Я готов заплатить! – умоляюще посмотрел на Глафиру Аркадий Германович. – Не будет никакого ребенка! Видимо, старик просто кого-то достал.
– Нет! – ответила Глаша таким решительным тоном, что главврач вздрогнул и втянул голову в плечи.
– Все пропало…
– А если не секрет, чего вы боитесь? – спросила Глафира.
– Еще и это тебе расскажи! – Аркадий Германович выпил залпом кружку пива и громко отрыгнул воздух, щедро вошедший в него вместе с пеной.
