Целикова, по-моему, забеспокоилась. Она рьяно копалась в сумочке, чем-то гремела и раздраженно на меня поглядывала. Мне явно надо было скрываться у нее из виду – иначе она никак не соглашалась приступать к своим таинственным планам. Но планы сами вышли наружу. Не успела я, подхватив авоськи, переместиться еще на два лестничных пролета, как железная дверь возле Целиковой открылась и оттуда высунулась рыжая мужская голова и весело пробасила:
– Ты что тут танцуешь? Я тебя в окно видел – заваливай быстрей! Не могу – соскучился! – Торчащая голова на секунду повернулась ко мне и скрылась в своей квартире, куда с недовольной миной, покосившись в мою сторону, прошествовала Соня.
Железная дверь захлопнулась, а у меня чуть не съехал с головы парик, оттого что мои собственные волосы, наверное, стали дыбом. В этой коротко стриженной мужской голове с торчащими ушами я узнала... известного киллера по кличке Абзац, чуть не замочившего некогда моего лучшего приятеля, гениального компьютерщика Дыка!.. У меня перехватило дыхание от неожиданности и неизмеримого возмущения!
Это же сам Абзац, которому все же удалось уйти от моей погони, – эта гнида живет вот тут, в центре города, и преспокойненько встречается на квартире с такими вот соседками! Редкая сволочь, на счету которого немало трупов, хотел укокошить моего Дыка и ушел от меня безнаказанным!
Я стояла в нескольких ступеньках от его двери, пытаясь взять себя в руки, чтобы не вломиться немедленно к нему в квартиру и не огреть его пистолетом между глаз.
Через минуту ко мне вернулась способность соображать, и я начала понемногу переваривать события. Значит, дружок Сони Целиковой – интеллигентной, жеманной цацы, можно сказать, юриста и жены врача – киллер Абзац! Можно было бы, конечно, предположить, что она, будучи адвокатом, ведет его защиту – может, допрыгался наконец до суда! Но что-то не доводилось слышать, чтобы клиенты так «соскучивались» по своим адвокатам, а те шлындали тайком к ним домой.
Однако дела нехорошие, можно сказать, совсем грязные. Опасные связи у этой Целиковой – недаром муж забеспокоился! Не завидую я ей!
Дорого бы я дала, чтобы увидеть и услышать то, что происходило за железной дверью, но ничего не попишешь – пока еще не время. «А ты, Абзац, от меня больше не уйдешь», – думала я, поднимаясь наверх, на случай если подозрительная дамочка прилепилась к глазку. Я потанцевала немного на пятом этаже и минут через пятнадцать спустилась вниз и вышла из подъезда. Во дворе притулился зеленый «Крайслер», похожий на башмак, – видимо, он принадлежал как раз Абзацу. «Ну все, голубчик, – ты попал», – думала я, вспоминая ревнивого мужа Сони.
Именно такие вот милые и интеллигентные люди способны зачастую на жестокие поступки: узнай этот тихий врач о том, что грубые руки рыжего мужика из соседнего подъезда, да еще и киллера по профессии, хватают его молодую жену, – думаю, Абзацу пришел бы конец. И свершилось бы долгожданное возмездие, от которого ушел тогда этот рыжий гад!
Я завернула в соседний двор и уселась на мокрую лавочку, рисуя себе упоительные картины расправы над ненавистным Абзацем. Хотя картины, надо признать, были очень туманны, да и вся расправа вообще стояла под вопросом: Целиков мог вместо Абзаца прихлопнуть свою жену, или Абзац, в полном соответствии с избранной для себя профессией, замочить их обоих.
Словом, все было пока крайне неясно, и вообще на данном этапе я еще не располагаю достаточной информацией для каких-либо заключений – поначалу надо все как следует изучить, уяснить и предоставить весомые доказательства: пленку подслушанного разговора, фотографии – хоть что-нибудь. Одного увиденного мной может оказаться недостаточно, чтобы муж припер к стенке эту ушлую бабенку.
Да и как беспроигрышно разделаться с Абзацем, мне еще предстоит как следует обдумать. Словом, скучный заказ обратился для меня в важнейшее дело – сколько я мечтала отомстить за тяжелое ранение Дыка!.. Дык – одно из светлых воспоминаний, лучший и самый верный друг – былая любовь. Он – непризнанный компьютерный гений, и я – частный детектив, мы были как две молекулы в одном веществе – различны и неразделимы. Но моя профессия требует от меня полнейшей личной свободы, а его профессия – полной его самоотдачи, поэтому наш роман перешел постепенно в верную дружбу, объединенную пережитыми вместе бедами. Последнее время мы совсем редко виделись, но Дык по-прежнему занимал в моей душе самый теплый и светлый уголок.
А мерзкий Абзац, чуть не отправивший Дыка на тот свет, наслаждается теперь жизнью в объятиях этой своей соседки!
Эх, Дык! Где-то ты сидишь, уткнувшись носом в ненаглядное лицо своего «Пентиума», а у ног твоих улегся, разложив уши по сторонам, верный пес-бассет по кличке Эскейп!
На этот раз Абзац не уйдет от расплаты... Однако мне надо спешить продолжать слежку за Целиковой – я должна предоставить ее мужу неопровержимые доказательства. В общем, конечно, удобно устроилась – не выходя из дома, можно сказать. Если что, скажет, к соседке забежала. Да если даже ее муж и нагрянет на квартиру ее приятеля, уверена: отовраться она сумеет. Нужна пленка или фотографии – неопровержимые свидетельства, и я должна их добыть.
В моей голове сложился небольшой планчик. Я дождалась, спрятавшись за гаражами, пока Целикова вышла через час из подъезда и покинула двор, видимо, решив вновь обратиться к своим адвокатским обязанностям. Ее врач-рогоносец, наверное, находился в своей клинике, куда я должна принести доказательства.
Теперь я вновь зашла в третий подъезд, не чуя ног, взлетела по ступенькам и нажала кнопку звонка у железной двери. На счастье, Абзац открыл мне дверь, не спрашивая «кто», – видимо, приятно проведенное время несколько приглушило в нем профессиональную осторожность. Его красная физиономия бессмысленно смотрела на меня: да, паричок под Крупскую здорово преобразил мою внешность – у Абзаца на лице не мелькнуло ни тени узнавания.
– Добрый день, это поликлиника номер один! Вы не прошли флюорографию! – объявила я дурацким голосом и нагло втерлась в предбанник между железной дверью и коридором.
– Я?! – обалдело глядел на меня Абзац. Конечно же, он или снимал эту квартиру, или точно уж не был в ней прописан, чтобы за ним являлись из поликлиники.
– Да – вы! Я тут по всем квартирам хожу – всем напоминаю! Все должны проходить флюорографию у нас по понедельникам с девяти до трех в пятом кабинете. Вы же – Иванцов?
– Н-нет! – радостно замотал рыжей башкой киллер-любовник. – Я не Иванцов.
– Ах, вы не Иванцов? Значит, Иванцовы живут выше! Ох, извините! – Я отступила обратно в подъезд, провожаемая его кривоватой улыбочкой.
Все, что надо было, уже сделано – я прилепила «жучок» весьма удачно в дверной проем. Теперь, когда Соня опять сюда явится, – все их разговорчики, по крайней мере в коридоре, я смогу услышать, преспокойненько сидя в машине возле этого дома.
А сейчас я должна продолжить за ней слежку – кто знает, какие еще темные планы кроются в ее голове! Но мой болоньевый плащ уже примелькался. Я забежала в соседний двор, вывернула плащ наизнанку и переменила свой серенький головной убор на паричок цвета «баклажан», сняла очки, густо подмалевала глазки и накрасила губы красной помадой в виде бантика – теперь я, вероятно, похожу лицом на кондукторшу трамвая.
И я вновь приступила к несению своего боевого дежурства в «Элкоме». Целикова носилась мимо меня как угорелая с бумагами под мышкой, водила под ручки своих понурых клиентов, кокетничала с мужчинами – видимо, ее разогревало обеденное приключение. Я сидела в углу, прикрывшись газетой, она меня не замечала.
Все-таки Целикова была немного дурой, заключила я, слушая ее несмолкающую трескотню. Несмотря на это обстоятельство, ее служебные дела, видимо, шли успешно, а клиенты адвокатши Целиковой добросовестно заблуждались на ее счет. На мой взгляд, она куда лучше умела вертеть своим аккуратным задом и строить глазки, чем строить защиту против обвинения. Хотя не исключено, что во мне говорила обида за ее мужа, которого, оказывается, можно так вот запросто променять на рыжего уголовника.
Тем временем вертлявая дамочка Целикова, порхавшая там и сям и зудевшая, как жужелица, подскочила к телефону.
– Так, Мариночка, мне надо позвонить! – и начала копаться в записной книжке.
Я подошла поближе и стала внимательно изучать настенный календарь с изображением классического набора тарасовских достопримечательностей: консерватории, памятника Чернышевскому и моста через Волгу. Соня рядом со мной начала тыкать изящным пальчиком в кнопки телефона. Я искоса смотрела и запоминала на какие.
Мама дорогая, да это же мой домашний телефон!
Пока Соня выслушивала длинные гудки в моей пустой квартире, я, стараясь не привлекать внимания, вылезла из адвокатской конторы и начала остервенело махать руками, подзывая такси. Через десять минут я переводила дух в своей квартире, поглядывая на телефонный аппарат. Повторный звонок не заставил себя долго ждать.
