Ознакомительная версия.
Потому что Винсент Морено все еще служил в ЦРУ полевым агентом и периодически исчезал из дома на неопределенное время. Причем сказать точно, когда он снова появится или снова исчезнет, не мог и сам Винс.
Так что относительно длительный совместный отдых случался у мамули с мужем очень и очень редко.
И срывать его сейчас даже ради самых выгодных сделок было бы редкостным свинством.
Поначалу Славка вообще решил отказаться от участия в форуме, но глава российского представительства их концерна сообщил, что владелец «СибАла», одного из крупнейших алюминиевых производств России, господин Кульгирович проявил интерес к немецкому бизнес-гиганту и хотел бы лично переговорить с руководством концерна. Желательно во время проведения Уральского экономического форума, одним из организаторов которого и является господин Кульгирович.
И вот теперь приходится снова и снова шуршать бумагами, лихорадочно проверяя, все ли она запомнила, не ускользнул ли от слегка подвисшего от напряжения внимания какой-нибудь особенно маленький, но очень важный нюанс.
Да вроде нет, все нюансы дисциплинированно сидят на отведенных им полочках и никуда скользить не собираются.
Ну и ладно, ну и хорошо, и хватит таращиться в документы, а то голова уже потрескивать начинает от переизбытка информации.
Да и прилетели уже почти, стюардесса ласково проворковала насчет ремней безопасности: не соблаговолит ли мадам пристегнуться?
Соблаговолит.
Уши слегка заложило – лайнер начал снижаться. Внизу замелькали игрушечные домики и полоски дорог. Очень хотелось бы увидеть и горы, но это, увы, позже. В Москве с горами туго, здесь только собственно горцы имеются, причем в основном с Кавказа.
А Уральские горы будут, но под крылом уже другого самолета. Хорошо хоть промежуток между рейсами небольшой, всего три часа. Но за это время надо из Шереметьева во Внуково перебраться, все регистрации и тут, и там пройти, паспортный контроль опять же.
Дитрих, глава их представительства в Москве, клятвенно пообещал герр Демидофф, что пересадка пройдет с минимальными неудобствами для фрейлейн Виктории, он лично встретит ее в Шереметьеве, отвезет во Внуково и проводит девушку в VIP-зал. Никаких общих накопителей, ну что вы! И самолет будет одной из самых солидных российских авиакомпаний, а не шарашки какой-нибудь.
В принципе все так и получилось. Несмотря на то что Вика вышла в зал прилета одной из первых – ей не надо было ждать багаж, дорожную сумку она оформила как ручную кладь, – лысый колобок с обильно посоленной конопушками лысиной уже ждал ее, наполовину спрятавшись за гигантским букетом цветов.
– Фрейлейн Виктория! – задребезжал он скрипучим тенорком, устремившись навстречу девушке. – Вы прекрасны! Удивительное сочетание красоты и ума, удивительное!
– Здравствуйте, Дитрих. – Вика страдальчески поморщилась, рассматривая букет. – Ну и зачем вы приволокли это сооружение?
– Какое сооружение?
– Цветочное.
– Ах, майн готт, вы еще и чувством юмора обладаете! – Блекло-голубые шарики глаз восторженно закатились под веки.
А Вика едва удержалась от брезгливой гримасы – ей показалось, что из Дитриха сейчас потечет липкий сироп.
Она до сих пор не имела сомнительного удовольствия общаться с этим типом лично, вот с его предшественником, холодновато-вежливым Отто Штольцем, девушка встречалась не единожды, и его отстраненность Вике весьма импонировала. Только профессиональное общение, никаких попыток сближения.
Но увы… Полгода назад Отто погиб в автокатастрофе, и его место занял Дитрих Кнапке, заместитель.
И вроде справлялся неплохо, Слава был вполне доволен. Но лично ни брат, ни Вика до сих пор с герром Кнапке не общались.
Во время их прошлых приездов в Москву и с ней, и с братом, как правило, постоянно был рядом Штольц, предоставив своему заму заниматься текущими делами представительства. Видимо, этих дел натекало много, потому что конопатой лысины Кнапке на горизонте не мелькнуло ни разу.
Наверное, еще и поэтому впечатления от поездки оставались самыми симпатичными, и Вика всегда с удовольствием приезжала в столицу России, используя для этого любой повод. А иногда и без повода, просто так, когда размеренная жизнь в Германии начинала вызывать изжогу. Хотя для лечения изжоги лучше всего подходил родной Минск, где остались школьные друзья и подружки.
Но сейчас изжога накатила семибалльным цунами уже после трехминутного общения с герром Кнапке. Неудержимо захотелось соленых бочковых огурчиков, хрустящих таких, с налипшей веточкой укропа.
А еще вспомнилась книга о Незнайке и коротышках Цветочного города, одна из любимых в детстве. Был там такой персонаж – Сиропчик.
Вот такой герр Сиропчик и стоял сейчас перед Викой, преданно заглядывая ей в лицо застиранными глазками. Слишком преданно. Нарочито преданно.
Да еще и цветы эти дурацкие! Нет, Вика очень любила цветы, как и любая девушка, но когда они к месту. А сейчас злосчастный букет вызывал лишь раздражение.
– Герр Кнапке, насколько мне известно, мы сейчас в срочном порядке переезжаем в другой аэропорт, откуда я вылетаю в Екатеринбург, верно?
– Да, все так и есть, фрейлейн!
– И как вы себе представляете мой последующий путь с этим веником наперевес?
– Ну что вы, какой же это веник! – Кнапке любовно расправил слегка примявшиеся лепестки лилий. – Это великолепное творение лучших флористов Москвы, никто иной не достоин вашей красоты!
– Дитрих, прекратите петь мне дифирамбы, не забывайте, кто перед вами! – Вика надменно приподняла бровь.
– Невероятно красивая девушка! – Конопатый колобок, похоже, был плохим физиономистом.
– Нет, в первую очередь – ваш непосредственный босс, а вы – мой подчиненный. И если еще раз вы позволите себе нарушить дистанцию, можете искать другое место работы!
– Но я же хотел…
– Герр Кнапке, надеюсь, вы все поняли. – Вика демонстративно посмотрела на инкрустированные бриллиантами часики. – Мне кажется или регистрация на рейс до Екатеринбурга как раз сейчас началась? А мы еще в Шереметьеве.
– Да-да, конечно, – засуетился Дитрих. – Вы возьмите цветы, а я понесу вашу сумку.
– А давайте оставим все как есть: мне – сумка, вам – цветы. Если вы еще не поняли – мне ваш дизайнерский букет будет только мешать. Во-первых, он слишком большой, во-вторых, в нем есть лилии, а эти цветы обладают слишком сильным для ограниченного пространства ароматом, и мне вовсе не хочется доставлять неудобства остальным пассажирам. Ну и в-третьих – ваша профпригодность вызывает у меня все большие сомнения.
– Почему? – Кнапке старательно удерживал на лице маску преданной вежливости, но в глубине блеклых глаз мелькнула злоба.
– Потому что до сих пор не знаете, что я не люблю лилии, у меня от их запаха голова болит. Герр Штольц, к примеру, был прекрасно осведомлен об этом.
– А мне кажется, профпригодность главы представительства вашей фирмы заключается вовсе не в изучении привычек руководства, а в ведении бизнеса. – Он все еще улыбался, вот только улыбка стала больше похожа на гримасу. А злоба в глазах не просто мелькала, она переполнила не очень большие шарики, выплескиваясь через край.
– Ну что ж, – сухо процедила Вика, – не смею больше задерживать. Дайте мне мой билет, дальше я справлюсь сама. И побыстрее, у меня не так много времени осталось.
– Фрейлейн Виктория, вы меня не так поняли…
– Я вас прекрасно поняла. Билет!
– Но…
– Да не тряситесь вы! – Девушка с брезгливым недоумением рассматривала внезапно побледневшего Кнапке. – Я не собираюсь звонить брату или матери и жаловаться на вас.
– Я вовсе… – Конопатый колобок вытащил из кармана носовой платок размером с солдатскую портянку и промокнул им вспотевшую лысину. – Я должен, я обещал!
– Билет!!! – Вика прекрасно научилась превращать свой мелодичный голос в звякающий металлом.
Кнапке закопошился в карманах, попытавшись пристроить букет под мышку, но творение лучших флористов Москвы не желало находиться в таком соседстве и с возмущенным шуршанием стало падать.
Дитрих испуганно ахнул, вылиняв до синевы, и устремился вслед за цветами, пытаясь подхватить их на лету. Не получилось – букет все же упал на пол.
И хотя Кнапке тут же поднял его, на полу осталась странная желтоватая пыльца. И все попытки немца растереть ее подошвой увенчались неудачей – желтое пятно по-прежнему можно было заметить.
Вот только замечать было некому.
Одновременно с букетом к полу устремился и освобожденный из кармана билет на самолет, выпавший из рук перепуганного Кнапке. И пока тот возился с цветами, Вика подняла билет и торопливо направилась к выходу из аэропорта.
Догонять ее немец не стал. Но и шаркать ногой по полу, пытаясь затереть желтое пятно, тоже прекратил. Он с ненавистью посмотрел вслед удаляющейся девушке, процедил сквозь зубы что-то явно не из творчества Гете и затолкал злосчастный букет в ближайшую урну.
Ознакомительная версия.
