Ознакомительная версия.
Счастье закончилось в прохладное июльское воскресенье, около полудня, когда дверь квартиры открылась и, пряча ключи в сумочку, вошла броская женщина лет тридцати в дорогом плаще, а за ней – темнобровая девочка с заспанными глазами.
– Вера, сними ботинки, – сказала женщина, скользнув взглядом по оторопевшей Даше. – И пойди разбуди папу, наверняка он еще спит. Он ведь спит? – обратилась она к Даше, и та только молча кивнула.
Девочка протиснулась мимо нее в комнату, и оттуда через полминуты раздался изумленный голос Андрея:
– Господи, Веруня приехала! А где мама?
– Здесь мама, – отозвалась женщина, сбрасывая плащ. – Ты почему нас не встретил? Пришлось в вонючем такси трястись, а ты же знаешь, как я не люблю в чужих авто ездить. Верку укачало, разумеется.
Она прошла в комнату следом за дочерью и начала что-то говорить. Андрей отвечал, время от времени вставляла замечания девочка, а Даша стояла в коридоре и тупо смотрела на свои туфли. На носу одной туфли отпечатался грязный след рифленой подошвы – девочка Вера прошлась ботинком по Дашиной обуви. Даша присела, полой юбки протерла туфлю, потом обулась, накинула висевшую на вешалке тонкую рубашку и тихо вышла из квартиры.
– Даша, милая, да мы с ней разводимся!
Спустя неделю она сидела с Андреем в кафе и пыталась что-то расставить для себя по полочкам. Андрей никак не мог понять, в чем проблема и почему из того, что в его жизни имеются бывшая жена и дочь, Даша делает трагедию.
– Мы разводимся! Развелись бы раньше, если бы Милка не торчала по заграницам. У нее родители в Чехии, она в Москву наведывается по нечетным пятилеткам. Да что с тобой? Ты вздумала меня к бывшей жене ревновать? Глупенькая моя…
Он ласково погладил Дашу по руке.
– При чем здесь ревность? – покачала головой Даша. – Я не понимаю, Андрюша, мы с тобой уже год встречаемся, и ты мне ни разу – ни разу! – не говорил о родной дочери. Как так можно? Ведь вы же виделись, она приезжала сюда… И жена твоя приезжала…
– Бывшая, – быстро вставил Андрей. – Мы только формально муж и жена.
«А мы с тобой формально кто?» – хотела спросить Даша, но не спросила. Она смотрела на белые завитки крема на пирожном, которое заказала неизвестно зачем, и вспоминала воркование голубей под крышей.
– Андрей, вот ты обо мне все знаешь, – подумав, сказала она. – Про институт, про работу, про маму с папой. Ты и с Валькой Малявиной, моей подругой, виделся много раз. А я про тебя ничего не знаю.
– Да не выдумывай ты… – начал было Андрей, но Даша его остановила:
– Ты можешь мне объяснить, почему ты мне за год ни разу не сказал о том, что у тебя есть ребенок? – спросила она, подавшись к нему. – Андрей, пожалуйста, объясни! У меня просто в голове такое не укладывается. Есть же какая-то причина!
Он пожал плечами:
– Ну если ты так настаиваешь… Я просто считал, что это касается только меня.
– Он сказал, что это касается только его, – ревела Даша на плече у Вальки Малявиной, вытирая слезы ароматизированными бумажными платочками, которые подсовывала та. Вокруг нее лежало уже с полдюжины скомканных платочков, пахнущих яблоками, и казалось, что в комнате пролили средство для мытья посуды.
– Дашка, но он во многом прав, – рассудительно говорила Валька. – Он взрослый человек, у него своя жизнь, и он не обязан делиться с тобой всеми ее подробностями.
– Ничего себе подробность! – всхлипнула Даша, комкая очередную бумажку. – Этой подробности уже лет десять!
– Значит, она не имеет для него большого значения, – пожала плечами Валька. – Многие мужчины не считают родных детей важной частью своей жизни.
Слезы у Даши неожиданно высохли. Она высморкалась в последний платочек, подобрала все остальные, сходила на кухню к мусорному ведру и вернулась обратно.
– Знаешь, Валь, а я не хочу встречаться с человеком, который не считает ребенка важной частью своей жизни, – сказала она, теребя в руках новую упаковку платочков. – Не хочу.
Андрей искал пути к примирению так же долго, как и ухаживал за Дашей. Он звонил, встречал ее с работы, пробовал разговаривать с ее мамой. Несколько раз к Даше заходила Валька и сообщала то, что просил передать Андрей. Даше было так тяжело видеть и слышать его, что в конце концов она взяла отпуск за свой счет и уехала на месяц в Бабушкино – прийти в себя и найти какое-то решение. Она возилась с цветами, ездила на велосипеде на речку, вместе с мамой собирала с крыжовника противных мелких гусениц… И к концу месяца твердо знала, что ей нужно – быть рядом с Андреем. «И плевать на его детей и бывших жен, на его отношение к детям и женам, – думала она, ожесточенно выпалывая сорняки из грядки. – Это его прошлое, а не мое, и он в самом деле не обязан со мной ничем делиться». Она чувствовала себя плохо без его звонков, без его мягких, необидных шуток, без его присутствия.
Она вернулась в Москву в конце августа и еще неделю набиралась смелости, чтобы позвонить. Бродила около телефона, ругая себя за трусость, выбирала подходящее время, чтобы не попасть на обеденный перерыв Андрея, просчитывала, что он может делать в ту или другую минуту. Наконец позвонила ему на сотовый и с удивлением выслушала сообщение о недоступности абонента. Позвонила вечером еще раз – с тем же результатом. Странно… Помнится, Андрей повсюду таскал свой маленький дорогой телефончик, говорил, что не хочет пропустить ее звонок из-за какой-нибудь глупости.
Даша позвонила в квартиру, которую он снимал, но тоже не дождалась ответа. Совсем растерявшись, не понимая, что случилось, Даша поздно вечером поехала к нему домой, надеясь, что с телефонами произошла какая-нибудь ерунда, Андрей их просто отключил, а сам сидит на диване живой и здоровый. И очень обрадуется, увидев ее.
Андрея дома не оказалось. Она напрасно нажимала на звонок, откликавшийся изнутри мелодичной трелью, напрасно из двора заглядывала в окна верхнего этажа, пытаясь разглядеть свет за задернутыми шторами. Света не было. Даша вернулась к себе, побродила по квартире и, решив, что придумает что-нибудь утром, улеглась спать.
Но утром ничего не придумалось. Был будний день, телефоны Андрея по-прежнему не отвечали, а снова ехать к нему казалось бессмысленным. Перебирая все возможные варианты и представляя себе Андрея в отделении какой-нибудь больницы, Даша запаниковала. Она позвонила Вальке Малявиной, запоздало подумав, что стоило бы сделать это раньше, но и Валька ничего не знала.
– Валенька, что же мне делать? – спросила бледная Даша, сидя с Валькой за столиком кафе. – Как мне его найти?
– А ты на работу звонила? – хмуро спросила Валька, которой нужно было работать, а не решать Дашины сложности.
– Я его рабочий телефон не знаю, – покачала головой Даша.
– Как не знаешь?
– Просто – не знаю, и все. Я всегда на сотовый ему звонила, рабочий был мне не нужен.
– Ну, мать, ты даешь, – покачала Валька коротко стриженной головой. – А телефон какого-нибудь его друга? Приятеля, коллеги? Твой Андрей ведь знает мой телефон, и адрес, кстати сказать, тоже.
– Валя, я вообще с его друзьями незнакома, – тихо сказала Даша. – Он про них не говорил. Иногда упоминал про коллег, но телефоны…
Она не договорила. Валька пару секунд смотрела на нее, потом решительно встала и потянула Дашу за собой.
– Вставай, поехали. Поехали, тебе говорят! А то так и будешь сидеть бледной коровой… Тоже мне, ни одного телефона она не знает! Вставай, вставай!
– Куда поехали? Зачем? – робко спросила Даша, поднимаясь.
– К Андрею твоему на работу. Я же знаю, что ты одна постесняешься туда заявиться и спрашивать у сотрудников, где твой бесценный возлюбленный. Вот я с тобой и поеду в качестве… – Валька задумалась, – в качестве тягача. Отблагодаришь потом, причем коньяком.
Даша опустилась обратно на стул.
– Ты чего? – рассердилась Валька. – Что такое?
– Я не знаю, где его работа, – сказала Даша, чуть не плача. – Валя, я не знаю!
Она и в самом деле не знала. Андрей очень мало рассказывал о своей работе и, как выяснилось, вообще о своей жизни, а Даша старалась не расспрашивать. Нет, она, конечно, очень интересовалась его проектами и, когда Андрей показывал ей чертежи и рисунки, рассматривала их с восторгом, задавая кучу вопросов. И ей в голову не приходило попросить показать его офис, а сам Андрей не предлагал. Про сотрудников он рассказывал скупо – она видела, что тема ему совершенно неинтересна. Ему была интересна Даша и собственная работа, а все остальные темы, на которые они беседовали, задавала она сама. Но теперь не было никакого проку от того, что думает Андрей о Толкиене или строительстве новых небоскребов вокруг Москвы.
– А родители? – спросила Валька, все еще не веря в такую потрясающую неосведомленность.
– Нет у него родителей, – с отчаянием сказала Даша. – Умерли. Он к ним на кладбище ездил иногда, я даже с ним была там один раз. Ну и что?
Ознакомительная версия.
