– Ну теперь, как я погляжу, – прервал его Смирнов, демонстративно осмотрев с ног до головы, – судя по вашему виду, вы не голодаете и хлеб без икры не едите.
– Да, я не бедный человек, – перестал улыбаться молодой банкир, и ямочки на его лице уже смотрелись как знаки упрямства и жесткости. – Но я всего добился сам, я один из немногих в стране, кто в двадцать семь лет открыл свой первый банк, много пахал ради этого и надеялся только на свои силы…
Смирнов снова перебил его, на сей раз демонстративно посмотрев на часы, произнес с иронией в голосе:
– У меня такое ощущение, что я случайно попал на ваш бенефис, господин Крячевский. Если это так, то я собираюсь покинуть это здание еще быстрее, чем намеревался ранее. Выслушивать речи разных махинаторов о том, как им непросто досталось их состояние, у меня нет ни времени, ни желания.
– Вы не имеете права так со мной разговаривать! – вспылил Крячевский. – Я не для того вам рассказывал о себе, чтобы вызвать у вас жалость! Но вы должны понимать, что незаконно и, самое главное, незаслуженно лишаете человека его бизнеса.
– Человек сам виноват в своих проблемах, – жестко отрезал Смирнов. – Вас не раз предупреждали, прежде чем лишить ваш банк лицензии. Но вы игнорировали наши предупреждения и превратили банк в большую прачечную.
– Как я понял, нормального разговора не получится, – хмуро заявил Крячевский, глядя на чиновника Центрального банка, – но я и не рассчитывал на это. Я лишь хочу вас предупредить, что я не только сам создал свой бизнес, я при этом сам смогу защитить его от вас, и вы еще пожалеете, что связались со мной. Вы думали, я легкая добыча, решили устроить показательную порку, но лучше бы вам подыскать себе другую жертву для этого!
– Вот сопляк! Он еще вздумал мне угрожать! – У Смирнова кончилось терпение, и, поскольку они были одни в коридоре, он уже не считал нужным себя сдерживать: – Да ты пойми, самовлюбленный придурок, что так мы будем поступать со всеми, кто не хочет играть по установленным правилам!
– В таком случае я еще спляшу джигу на вашей могиле, – неожиданно произнес Крячевский.
И вдруг он в неистовом порыве, артистично похлопывая себя по груди и по лодыжкам, присел несколько раз перед чиновником в танце гопака. После чего распрямился в театральной позе.
– Там, тара-ра-рам! Там-там! Оп-ля!
Ошалевший Смирнов несколько секунд молча смотрел на своего визави, после чего произнес:
– Похоже на диагностированную шизофрению! Тебе, сынок, надо не в банке сидеть, а в палате психушки!
Он развернулся и направился прочь от своего странного собеседника.
– Помяните мое слово, – усмехнувшись ему вслед, тихо произнес Крячевский.
Но Смирнов не слышал, он быстро шагал по коридору, позвонив при этом на мобильный своему шоферу, чтобы подогнал машину к дверям.
«Мерседес» уже стоял на дорожке у входа в здание, неслышно урча мотором, когда чиновник появился на крыльце. Шофер в ожидании шефа докуривал сигарету, выпуская дым в открытое окно машины.
Все еще под впечатлением разговора с молодым банкиром Смирнов шел к своей машине, не заметив, как с другой стороны к нему приближается высокий мужчина в рубашке навыпуск и с бейсболкой на голове, козырек которой прикрывал его лицо.
Поравнявшись с «Мерседесом», незнакомец вдруг неожиданно рывком выхватил из-за пояса под рубашкой пистолет с длинным дулом и наставил его на шофера.
До слуха Смирнова донесся звук двух приглушенных хлопков…
* * *
– Ну что? Все гости прибыли? – спросил Гоша у Машки, едва вернувшись в фойе.
– Только что Викентий, облизывая, проводил в зал еще одного, – ответила скучающая студентка и тут же, хитро улыбнувшись, спросила: – Ну что, Гошенька, не удалось получить у олигарха аудиенцию? А так, глядишь, через год после окончания и получил бы теплую должность с кабинетом рядом с боссом.
– Ты все не уймешься, язва толстозадая! – с добродушной вульгарностью отозвался Гоша. – Может, хватит меня подкалывать? По окончании вуза меня папаша и без этих связей устроит в банк. Будет у меня и свой кабинет, и секретарша фигуристая. Пойдешь ко мне секретаршей, Машуня?
– Да пошел ты! Нужно мне очень после вуза у тебя в предбаннике сидеть, – огрызнулась Машка.
– А мы будем тебя двигать по служебной лестнице, – игриво произнес Гоша, плавно кладя руку на бедро Машки, – все выше и выше…
– Эй-эй, сексуальный воротила! – Машка шлепнула по руке Гошу. – Я пока еще не твоя секретарша. Задвинь-ка лучше свой штуцер поглубже в штаны. Я тебе еще «толстозадую» припомню!
– Это был комплимент, мне твой зад очень даже нравится, – тут же нашелся студент, – а поиграть в секретаря и начальника мы можем и сейчас, если не пойдем на собрание.
– Ты что, рехнулся, что ли? – отстранилась от навязчивого однокурсника Свистунова. – Нас тут с тобой поставили гостей встречать, если ты еще помнишь…
– Да все уже приехали и сидят давно в зале, обласканные нашим ректоратом… Маш, ну правда, на черта нам это сборище, давай пойдем по парку хотя бы погуляем, все лучше, чем сидеть в духоте и слушать этих придурков.
Машка задумалась на минуту, посмотрев на пустую лестницу, ведущую в зал для собраний.
– А что? Может, ты и прав, что мы там не видели, – заявила она, – скукотища одна, да и только. Пошли погуляем…
– Часа два свободного времени у нас как минимум есть, так что мы все можем успеть, – подбодрил ее Гоша.
– Что успеть, ты это о чем? – строго посмотрела на него Машка.
– Я о прогулке, Машенька, и на сей раз постараюсь быть убедительным.
– Отвали, Казанова банковский, можешь не стараться, – скривив губы в презрительной усмешке, произнесла Свистунова.
Однако Гоша все же постарался и, видимо, был убедительным, так как спустя полчаса разговоров и шатаний по парку они все же нырнули в кусты напротив здания, потому как те были самыми густыми.
Гоша, едва они уединились в укромном месте, не мешкая, перешел в ожидаемую секс-атаку. Он схватил Машку в охапку и, прижав ее к стволу дерева, принялся покрывать ее шею и лицо страстными поцелуями, задрав ее мини-юбку до пояса.
К его радостному удивлению, Машка тоже была готова к любовным утехам и в качестве жеста благосклонности рывком расстегнула ему ремень на штанах.
Впрочем, удача оказалась к нему не столь благосклонна. Едва Гоша, приспустив штаны и усевшись на траву, водрузил на себя Машку, как рядом прошли какие-то люди, а еще спустя пару минут по дорожке, урча мотором, проехал «Мерседес» и остановился метрах в двадцати от них.
В открытое окно машины было видно, как шофер закурил сигарету, но, по всей вероятности, любовников, затаившихся в кустах, он не заметил, так как его взгляд был устремлен немного в другую сторону.
– Черт принес этого водилу! – выругался Гоша.
Тем не менее парочка в кустах, периодически опасливо поглядывая на шофера, продолжила заниматься воодушевившим их делом и постепенно так увлеклась, что не обратила внимание на то, что мимо них по дорожке прошел какой-то мужчина.
Снова их отвлекли от секса два приглушенных, но тем не менее резких хлопка.
В следующую секунду оба они обернулись и застыли в изумлении. Рука шофера безвольно повисла вдоль двери. Перед ним стоял мужчина в бейсболке и с пистолетом в руке, на дуло которого был навернут глушитель.
Но даже не это убийство вызвало у студентов шок, а последующие события, приведшие к еще одной трагедии.
На полпути к машине стоял, застыв в оцепенении от увиденного, чиновник Центробанка, которому и принадлежал «Мерседес».
Мгновенно сообразив, что главной целью киллера был он сам, Смирнов, резко развернувшись, бросился бежать к небольшой березовой роще, начинавшейся на противоположной стороне дороги метрах в двадцати от того места, где сидели студенты.
Понимая, что добежать до здания он не успеет, банкир решил попытаться спастись от пуль, прячась за стволами деревьев. Но киллер не бездействовал. Он, не суетясь, достаточно спокойным шагом обошел «Мерседес» и, подняв руку с пистолетом, тут же выстрелил.
Пуля вонзилась в бедро Смирнова. Он оступился, вскрикнув от боли, и упал. Кувыркнувшись на асфальте, поднялся на четвереньки и попытался встать, чтобы продолжить бег. Но в этот момент киллер выстрелил снова. Смирнов выгнулся от удара в спину и, развернувшись, со стоном упал на асфальт лицом вверх.
Он видел, как киллер, подойдя к нему, метров с трех выстрелил ему в голову.
– Мама, – тихо простонала Машка, но Гоша, сам готовый закричать от страха, почти рефлекторно закрыл ей рот ладонью.
Но кошмар на этом не кончился, так как киллер, по-прежнему не суетясь, присел зачем-то возле убитого, протянув руку к его груди, затем резко встал и пошел в направлении кустов, в которых прятались студенты.
Ужас, охвативший Гошу, словно парализовал его. На нем сидела Машка, обхватив его шею руками, словно железным обручем. При этом Гоша по-прежнему был в ней, и от этой физической слитности их тел он вдруг ощутил еще большую свою беспомощность перед надвигающейся смертельной угрозой.
