Ознакомительная версия.
Она вошла в квартиру, прошагала на кухню и увидела родителей. Мать резала колбасу для оливье, а папа крутил ручку мясорубки.
— Что такая красная? — крикнул отец.
— От шампанского, вероятно, — ответила Наташа, — мы на работе праздник отметили.
Конечно, это от шампанского, иначе Джон не застал бы ее врасплох. А теперь, когда она приняла его кольцо, вероятно, уже поздно отказываться. Хотя кто знает? И вообще, любит ли она мистера Хадсона? Понятно, что не любит. Но Джон ей не противен, даже наоборот, бывают моменты, что нравится, — когда она смотрит, как тот двигается, как при встрече с мужчинами протягивает руку для рукопожатия… это выглядит так по-мужски и так одновременно грациозно. Но если она ему откажет, вдруг никто и никогда больше не сделает ей предложения? Тогда Наташа на всю жизнь останется одна, превратится в злобную и вечно чем-то недовольную старую деву, и все будут знать, что она старая дева, и судачить на сей счет. К тому же мистер Хадсон богат. Вероятно, даже очень богат. У него в собственности треть акций фонда «Рашен райз», и, значит, его ежегодный доход сотня-другая миллионов долларов. А это уже серьезно.
Она зашла в свою комнатку и снова открыла коробочку с кольцом. Посмотрела, как переливаются в камне огоньки — отблеск потолочной люстры, и вздохнула. Замуж, конечно, хочется, но…
Наташа так и не поняла, что означает ее мысленное «но». Решила рассказать все родителям. И если они не будут отговаривать, то тогда предложение она примет.
Мама резала на кубики вареную картошку, а отец мыл мясорубку.
Наташа села за стол и спросила:
— Помощь нужна?
— Мы уже заканчиваем, — ответила мама. Посмотрела на дочь внимательно и спросила негромко: — У тебя что-то произошло?
Наташа вздохнула и призналась:
— Мне сегодня предложение сделали.
— Какое? — не поняла мама. — Повышение предлагают?
— Ее замуж позвали, — догадался отец.
Он вытирал полотенцем руки и тоже смотрел на Наташу.
— Правда, что ли? — не поверила мама.
Дочь кивнула и поставила на стол коробочку. Открыла, подвинула ближе к маме.
— Прелесть какая! — восхитилась та. — А что это за камень?
— Розовый бриллиант, три карата. На свадьбу Джон обещал подарить еще больше.
— Джон? — не поняла мама. — Он что…
— Не что, а кто, — поправил отец. — Американец, видать.
Он посмотрел на дочь.
— С тобой вместе в фонде работает?
— Да, первое лицо. А ты против того, чтобы я выходила замуж за американца?
— Мне-то что, — пожал плечами отец, — мне главное, чтобы ты была счастлива. Но лично я замуж за иностранца не пошел бы.
— А тебе никто и не предлагает, — хмыкнула мама.
— Откуда ты знаешь? Может, я с тобой не всем делюсь, чтобы не травмировать твою психику.
Но мама уже не слушала мужа, а смотрела на дочь.
— Ты-то сама как к нему? У вас уже что-то…
Она обернулась к отцу.
— Ну, что встал здесь? Иди поделай что-нибудь, нам поговорить надо.
— Да я вроде тоже не посторонний. Может, и мне интересно узнать, за кого не чужая мне дочь замуж идет.
— Ничего у нас не было, — призналась Наташа, — Джон подвозил меня до дома и в машине сделал предложение.
— В машине в самый раз, — кивнул отец. — А вот в метро или в трамвае было бы неудобно, особенно в часы пик, когда ты возле одной двери, а жених у другой. Или вообще на платформе остался без ботинка и с оторванными пуговицами.
Отец ухаживал за мамой почти три года. Та была студенткой, а он реставратором — работал в Царском Селе. Заканчивал поздно и ехал к ее дому, чтобы только увидеть. Стоял под окнами, надеясь, что она выглянет. Если это происходило, то махал рукой, садился за руль и уезжал. А будущая жена, даже зная, что ухажер внизу, не спешила выглядывать, а уж тем более спускаться во двор. И вообще, за ней ухаживали и другие. Особенно был настойчив один из сокурсников — мастер спорта по бадминтону, высокий и стройный. Парень провожал ее домой и каждый раз лез целоваться. Однажды бадминтонист столкнулся с молодым реставратором, о котором был наслышан. Уверенный в своей физической подготовке, спортсмен полез драться и — получил очень даже неплохо. Мама рассказывала Наташе, что испугалась тогда, а главное, сразу поняла, за кого так волнуется. Будущий муж уложил соперника двумя ударами, причем по лицу не бил, хотя и предупредил, что в следующий раз все будет по-настоящему. После того случая бадминтонист как-то сам собой улетучился.
Предложение отец сделал утром того дня, когда объявили о смерти Брежнева. Вся страна напряглась в испуганном ожидании — что же дальше, как жить без мудрого руководства? А отец приехал и позвонил в дверь. Будущая жена выскочила на площадку, и реставратор пригласил ее в кафе. Там было пустынно и тихо, потому что запретили исполнять в общественных местах и передавать по радио эстрадную музыку. Отец взял бутылку шампанского. Буфетчица посмотрела на него косо и, несмотря на пустой зал, шепотом попросила не радоваться громко. И сама же испугалась своих слов. Пробка вылетела из горлышка почти беззвучно, и, разливая вино по бокалам, отец сказал:
— Кончится траур, поедем подавать заявление.
Ночью мать проскользнула в комнату Наташи.
— Заснуть не могу, — объяснила она, — все думаю, что будет, если ты уедешь туда жить.
— Станем летать друг к другу в гости.
Мать вздохнула и спросила:
— Ты хоть его любишь?
— Не знаю, — солгала Наташа. — Но за семь месяцев нашего знакомства он не совершил ничего такого, что вызывало бы у меня отвращение.
— Главное, чтобы не пил. — Опять вздохнула. — А все остальное можно стерпеть.
Джон Кеннеди Говард Хадсон даже на своей свадьбе выпил всего-навсего бокал шампанского. Когда гости орали «горько!», он целовал невесту осторожно, хотя и достаточно умело. Зал ресторана, рассчитанный на две с половиной сотни человек, едва ли был заполнен на треть: коллектив фонда в полном составе, несколько подруг Наташи по институту и школе, все с мужьями, разумеется. Присутствовали и десятка полтора сотрудников американского консульства, все в почти одинаковых серых костюмах и с голубыми галстуками.
Мама улыбалась и плакала, а вот отец сидел растерянный: накануне свадьбы Джон подарил будущему тестю внедорожник «Додж». Наташа смотрела на родителей, и ей было жалко их: маме уже за пятьдесят, отец старше ее на пять лет, но что они видели в жизни? Самая большая радость за годы супружества — получение квартиры, если не считать рождения дочери. Квартира небольшая, двухкомнатная, типовая. Отец, правда, постоянно что-то делал в ней, как мог, улучшал. Например, заменил обычные створки на старинные дубовые, те были приготовлены на выброс в одном из особняков, который ремонтировала его бригада. Он отреставрировал их, и теперь это не двери, а произведение искусства. Так же как и ореховые стеновые панели. Откуда-то отец притаскивал разбитую старинную мебель и долго возился с ней — в квартире вечно стоял невыветриваемый запах морилки, лака, старого дерева. Наташа так привыкла к нему, что этот «аромат» казался ей родным и приятным.
Когда Джон пришел знакомиться с родителями невесты, по его лицу было видно, как он удивился. Мистер Хадсон посмотрел на резную раму зеркала в прихожей, потрогал бронзовые ручки дверей и произнес:
— Странный вы народ, русские. Здесь отделка стоит, как вторая квартира, причем куда больших размеров.
А Наташе казался странным сам жених. И с каждым днем сближения с ним она все больше и больше не могла понять этого человека. Правда, и близости как таковой не было. Через неделю после того, как Джон сделал ей предложение, они отправились поужинать в ресторан, где сидели за столиком на двоих в углу зала. Благоухал огромный букет алых роз, радостно потрескивали свечи в бронзовом канделябре, а скрипач весь вечер исполнял им итальянские мелодии. Наташа не сомневалась, что после ужина Джон пригласит ее к себе. Так и случилось.
Когда выходили из зала, мистер Хадсон сказал как бы между прочим:
— Сейчас заедем ко мне: посмотришь, как я устроился в России и где тебе придется жить.
Она, конечно, изобразила радость, а сама подумала: сегодня случится то, что должно рано или поздно произойти. Мысленно Наташа уже была готова ко всему и поняла, что это произойдет именно сегодня, в тот момент, когда услышала приглашение на ужин.
Жил Джон неподалеку от ресторана, в старом доме на Итальянской. Перед входом раскинулась охраняемая парковка, на которой сверкали боками дорогие автомобили. На лифте поднялись на последний этаж, где была лишь одна дверь. Хозяин пропустил ее внутрь в темноту, вошел следом и включил свет. Наташа увидела просторный холл с мягкими диванами и креслами, барную стойку, большие напольные часы в ореховом корпусе и несколько картин на стенах.
Ознакомительная версия.
