— До самого, до самого. Чего ж им не быть?
— Ну а пиво было?
— А что такого? Мне указание дано, я и продаю. А уж набежало… Их как электричеством всех ударило, откуда только узнали.
— Ясное дело, — вздохнув, согласился Лосев, про себя досадуя такому внезапному скоплению покупателей в тот момент, и, улыбнувшись, заключил: — Вот и все четыре вопроса, Мария Савельевна, как раз и уложились. Ну а теперь постарайтесь вспомнить, не заглянул ли к вам в тот вечер, часов так в двенадцать…
— Перед самым, выходит, закрытием?
— Вот-вот, именно так, — с ударением произнес Виталий. — Перед самым закрытием вот этот человек.
— И он передал Марии Савельевне фотографию.
— Ха! — воскликнула она, едва взглянув. — С портфелем, малявка такая? Ну, точно.
Профессиональная память на лица у тех, кто все время обслуживает людей, не раз помогала, а то и выручала Лосева. И он привык полагаться на таких людей, на их память, если, конечно, был убежден в их искренности. Между прочим, Виталий знал, что наблюдательность таких людей одним запоминанием не ограничивается. Она обычно включает еще и мгновенную узнаваемость ими некоего как бы социального и профессионального статуса появившегося перед ними человека.
— И потому, когда Мария Савельевна узнала по фотографии того маленького человека, Виталий быстро, пока не успел стереться в ее памяти возникший образ, спросил:
— Кто он такой, как, по-вашему?
— Да скорей всего, торговые занятия, — задумчиво просипела Мария Савельевна. — Вроде бухгалтер или завмаг. Глаз очень быстрый. И потом, портфель у него был, — она многозначительно подняла толстый палец. — Цеплялся он за этот портфель не знаю как. Смех прямо. Одной ручкой ел да пил, а другой его не отпускал. Ну а потом гнать я их стала, потому как закрывать мне было пора. По понедельникам мы до двенадцати.
— Кого же это «их» стали гнать? — насторожился Виталий.
— А с ним еще один был, мордатый, глазищи наглые. Все зыркал по сторонам. Волос — во! — копна. Как теперь, знаете, модно у всяких певцов там. Ну и курточка. Ох, с этой курточкой мне мой сыночек всю плешь проел. А где я ему достану? Зеленая такая, жатая, с карманами всюду. Ну, я ее враз узнаю, что вы! Ко мне он не подошел, за столиком остался, вон за тем, — она указала толстой рукой на один из дальних столиков. — Этот подошел, с портфелем. Сам все и унес.
— С портфелем, значит, — задумчиво повторил Лосев и уточнил: — А какой из себя портфель, заметили?
— А чего тут замечать? Большой, черный, два желтых замка на ремнях. Богатый, словом, портфель. С деньгами небось.
— М-да, — как бы согласился с ней Лосев, рассеянно потерев подбородок точно таким жестом, как делал это обычно Цветков, и снова спросил: — А гнать вы их стали в двенадцать? И сразу они ушли?
— У меня не задерживаются, — самодовольно усмехнулась Мария Савельевна. — Я видом беру. Как сказала — все. Сыр даже не доели. Ноль часов пятнадцать минут было. Это я точно вам говорю, — она покосилась на фотографию. — Подхватил свой портфельчик, и будь здоров.
«За полчаса до смерти», — подумал про себя Виталий, и на миг ему стало даже не по себе от этой непредсказуемости судьбы.
— А разговор вы их случайно не слышали, хоть что-нибудь? — спросил он снова. — Отдельные слова хотя бы.
— Ругались, — махнула рукой Мария Савельевна, но тут же подняла палец. — Или нет, вру. Тот, в куртке, его вроде как уговаривал. А этот ни в какую. Чего-то он говорил… — Она задумалась. — Нет, не помню. И чего вы этим сморчком махоньким интересуетесь, неужто натворил чего?
— Да так, — усмехнулся Лосев. — Очень мы, знаете, любопытные. До всего нам дело есть.
— Ну да, да, — охотно, со смешком подтвердила толстая буфетчица и мельком взглянула на Войцеховского, не проронившего ни слова на протяжении всего разговора, как бы все еще сердясь за ее бестактные слова насчет «ничего не получила». — Это точно, — согласилась Мария Савельевна, — вам до всего дело есть.
И Лосев не разобрал, говорит она это одобрительно или насмешливо, и только по ее заплывшим поросячьим глазкам, сейчас сузившимся до щелки, чтобы не выдать себя, он понял, что никакого одобрения в ее словах нет и относится это главным образом к Войцеховскому.
— Вы этого человека с портфелем первый раз видели? — задал он новый вопрос. — Раньше к вам не заходил?
— Нет, — покачала головой Мария Савельевна.
— А тот, в зеленой куртке?
— Тот-то? Да вроде мелькал.
— В такое же время?
— Бог его знает. Врать не буду.
— Ладно, Мария Савельевна, — вздохнул Виталий. — Спасибо за хороший разговор. Вы просто бесценный человек. Если разрешите, я к вам через денек-другой еще разок загляну. Может, вы чего интересного вспомните про тех двоих.
— Заходите, — величественно разрешила Мария Савельевна, вытирая локтем пот со лба. — Чего ж не поговорить. Только вспомнить не обещаю.
На том они и расстались.
Вернувшись в отдел, Лосев и Войцеховский расположились на стареньком диване, втиснутом между столами. Тесно было в комнате. Но сейчас здесь никого не было. Некоторое время оба молча курили, словно перебирая в уме подробности состоявшегося разговора, потом Виталий сказал:
— Что-то неважная у тебя тут слава, Димочка.
— Подумаешь, — презрительно пожал плечами Войцеховский. — Чего только по злости баба не сбрехнет. Воровать не даю, и все дела.
— Нет, не все дела, — жестко возразил Лосев. — Ты, я так понял, активно здесь пасешься.
— Он насмешливо покосился на Войцеховского. Тот вскипел от негодования:
— Откуда эти данные? У тебя что, факты есть? Ну давай, давай, выкладывай, раз так. Пиши рапорт, топи!
Он вскочил с дивана и теперь уже сверху вниз, как рассерженный зверек, смотрел на Лосева. Верхняя губа у него от возбуждения подергивалась, и короткие усики, казалось, воинственно топорщились, обнажая мелкие, частые, желтоватые от курения зубы.
— Ты сядь, — примиряюще сказал Лосев. — Фактов у меня нет, так что писать не собираюсь. А вообще работа наша много соблазнов имеет, ты это и сам понимаешь. Власть. Димочка, какая-никакая, а власть.
— Философ, — насмешливо заметил Войцеховский, заметно успокоившись и небрежно развалясь на диване. — Тебе в замполиты надо идти. Будешь всех воспитывать. Хотя… — Он все-таки старался быть объективным и потому снисходительно добавил: — Сыщик ты тоже неплохой.
— Ну, спасибо, — улыбнулся Лосев. — А теперь давай подумаем. Как могли эти двое появиться в буфете около двенадцати ночи?
— И один из них с портфелем, будто с работы.
— Вот-вот. Что же это за работа такая, которая в двенадцать ночи кончается? Или так поставим вопрос: что же они после работы делали, если только в двенадцать ночи перекусить заскочили?
— М-да, — с сомнением покачал головой Войцеховский. — Вопрос.
— А ты прикидывай. Ну что может быть?
— Да мало ли куда они после работы могли зайти. Тысячи дел у всех.
— Не-ет, милый мой, кое-что все же предположить можно, — усмехнулся Лосев, заканчивая курить и ища глазами, где бы загасить сигарету. — Вот одну версию я и хочу с тобой обсудить.
— Он наконец отыскал пепельницу на тумбочке возле графина и, приподнявшись, размял в ней окурок. Потом задумчиво спросил:
— А что, если они с поезда только что сошли, приехали откуда-нибудь, а?
— Вполне возможно.
— Во-от, — удовлетворенно произнес Виталий. — А с какого пригородного поезда они могли сойти? Ты погляди в расписание.
— Ну, давай поглядим.
Войцеховский поднялся с дивана, перегнулся через стол и, выдвинув верхний ящик, достал оттуда небольшую книжицу.
— Значит, так. — Он снова уселся на свое место и стал перелистывать страницы расписания. — Вот дальние…
— Дальние меня не интересуют, — сказал Лосев. — Из них пассажиры выходят с вещами. А тут один портфель на двоих.
— Зато, видать, ценный, если он его из рук не выпускал.
— Именно что, — с ударением подтвердил Лосев. — Там не смена белья и зубная щетка для дальней дороги. Там, скорей всего, бумаги, деньги, что-то вроде этого. Словом, ты прав, ценный портфель.
«Такой ценный, — подумал Лосев, — что, возможно, он за этот портфель жизнью заплатил».
— Так что дальние поезда отпадают, — решительно заключил Виталий. — Смотри пригородные.
— Что ж, посмотрим.
— Войцеховский снова принялся листать расписание.
— Так… так… — бормотал он. — Какие же тут прибыли около двадцати четырех?.. Вот, к примеру, из Нарова… в двадцать три тридцать семь… Подойдет? — Он посмотрел на Виталия.
— Пожалуй, — кивнул тот. — Отбирай все в интервале от, допустим, двадцати трех пятнадцати до двадцати трех сорока пяти. Или нет! — Виталий заставил себя собраться с мыслями. — Если эти двое приехали на электричке в Москву, то, видимо, сразу пошли в буфет. А от платформы до буфета… ну, от любой платформы сколько минут потребуется?
