Ознакомительная версия.
– И потом, мы пока не знаем, снайпера ли это кровь, – напирал Садовников. – Может, тут бомжи какие-нибудь кантовались, которые сбежали до нашего прихода.
Кошкин покачал головой:
– Если бы тут водились бомжи, снайпер бы их убил. Ему лишние свидетели ни к чему.
– Резонно, – тотчас же согласился лейтенант. – Думаете, все-таки кровь снайпера?
Прежде чем ответить, Кошкин внимательно посмотрел себе под ноги.
– Я думаю, – сказал он наконец, – что люди, которые стоят за этим убийством, решили подстраховаться. Когда снайпер свою задачу выполнил, они с ним разделались, чтобы не оставлять следов.
– А труп увезли?
– Схватываешь на лету, – усмехнулся капитан.
Спускаясь по лестнице обратно, он высказал еще одно соображение:
– У них наверняка была машина. Таскать труп на себе по Москве, сам понимаешь, радости мало.
– Это точно! – весело отозвался лейтенант.
– Поищите с ребятами возле дома следы шин, – распорядился Кошкин. – Может, еще что обнаружится… любопытное.
Вдвоем с Садовниковым капитан дошел до выхода, так и не заметив приоткрытой двери квартиры на совершенно темном этаже. Когда незваные гости исчезли из виду, в щели мелькнул чей-то глаз. Дверь со скрипом затворилась. Внутри явно кто-то был – кто-то, кого упустили опер'а, занятые поиском улик.
В этой комнате было темно, но даже в темноте чувствовалось, что на кровати кто-то лежит. Войдя, Елена протянула руку к выключателю, но ее опередил слабый, еле слышный голос, донесшийся из темноты:
– Нет, не надо. Не включай…
И, услышав его, Елена почувствовала, как у нее сжимается сердце. Она никогда не считала себя сентиментальным человеком, но сейчас ей было искренне жаль Машу.
Бедная Маша Григорьева, что же ей довелось сегодня пережить…
– Как ты? – тихо спросила Елена.
На кровати кто-то завозился. До Елены донесся вздох.
– Плохо, Лена, – честно ответила невидимая в темноте собеседница. – Очень плохо.
– Я понимаю, Маша, – поспешно проговорила Елена. – Ведь все при тебе произошло. Конечно, это… это очень тяжело.
Маша отвернулась к стене, закусив губы.
Оставь меня в покое, слышишь? Оставь меня в покое! Уходи! Мне не нужно ваше фальшивое сочувствие. Мне ничего не нужно…
По щекам у нее текли слезы. Маша всхлипнула и обеими руками вцепилась в подушку.
Все казалось так просто, и вдруг Антон…
– Значит, ты согласна?
Какое у него было лицо, боже мой, какое лицо… Даже сейчас она не могла спокойно вспоминать о той минуте.
– Да.
Маша ответила не сразу, но он не заметил этого.
– Знаешь, сегодня – самый лучший вечер в моей жизни, – сказал Антон и улыбнулся своей непередаваемой, открытой улыбкой, которую она помнила еще со школы.
А потом зазвенело стекло… И она, похолодев, поняла, что это случилось.
– Антон! Не-е-е-ет!
Крики женщин. Какие-то перекошенные лица. В дверь уже лезут дюжие охранники… Марина Завойская в ужасе застыла на пороге, зажимая себе рот рукой, чтобы не закричать.
– Что произошло?
– Твою м-мать!
Первый охранник оттащил Машу от тела. Его товарищ, совершенно потеряв голову, заорал:
– Что ты с ним сделала, сука?
– Спокойно, Вадим, – одернул его первый охранник. Маша обмякла в его руках.
Третий охранник тем временем пытался нащупать пульс на шее хозяина.
– Мы разговаривали! Я ничего не делала! – Маша сама не заметила, как сорвалась на крик. – Мы просто говорили, а потом…
Она не выдержала и разрыдалась.
– Может, еще жив? – пролепетал четвертый охранник, самый молодой из всех. – «Скорую» надо вызвать!
Но тот, что осматривал Антона, поднялся и покачал головой.
– Вызвать «Скорую» можно, – четко разделяя слова, промолвил он. – Только ему она уже ни к чему.
И все было кончено. Ни к чему ваши сожаления, ни к чему все воспоминания, ни к чему…
– Ничего ты не понимаешь, – устало сказала Маша Елене. – И не можешь понять.
«И все-таки я не понимаю, – думал Олег Кошкин. – Зачем Антон Пономарев вообще приехал сюда? Для чего так рисковать, являясь на какой-то вечер одноклассников, когда всем было известно, что на него открыта самая настоящая охота? Что-то тут не так, что-то явно не так…»
Капитан хотел пройти мимо Алексея Свиридова, который был на голову ниже его, но хозяин, судя по всему, вовсе не собирался его пропускать. Глаза Алексея горели, ноздри воинственно раздувались.
– Я протестую! – заверещал Свиридов. – Это произвол! Вы допрашиваете мою жену, как какую-то преступницу!
Кошкин отвлекся от своих мыслей и взглянул на него:
– Это она вам так сказала?
– Нет, но… – Алексей несколько сбавил обороты. – В конце концов, чего вы от нас хотите? Дело совершенно ясное! Пономарева застрелил снайпер, налицо заказное убийство, и наверняка все произошло из-за его темных делишек! При чем тут моя жена и ее гости? По какому праву вы задерживаете их здесь, не даете им уйти?
Кошкин покачнулся на носках. Так, сейчас начнутся разборки по поводу того, кто тут главный…
– При всем моем уважении к вашей жене, товарищ Свиридов, – тихо, но веско заговорил он, – в вашей квартире произошло убийство, и я обязан опросить всех свидетелей. Сделать это гораздо проще сразу же после происшествия, когда свидетели еще не разъехались. Кроме того, со временем люди забывают разные мелкие подробности, а так я могу быть уверен, что они ничего не упустят.
От его взгляда не укрылось, что Алексей явно занервничал. Понять бы, почему. Или он все преувеличивает и от всего происшедшего у хозяина квартиры просто голова кругом? Что ж, вполне вероятно в данных обстоятельствах, но…
– Вы о чем? – Свиридов сглотнул. – Какие подробности вы имеете в виду?
Кошкин скользнул взглядом по его лицу. Выдержал паузу.
– Пройдемте, товарищ Свиридов. – Голос капитана сделался вкрадчивым, почти бархатным.
– Куда? – в тоске спросил Алексей.
Кошкин открыл дверь в гостиную. С улыбкой обернулся.
– Сюда. Заодно и поговорим.
– По-моему, нам не о чем разговаривать, – бросил Алексей, но все же двинулся вслед за ним.
– А по-моему, есть.
По лицу хозяина дома было видно, что в это мгновение ему не хочется разговаривать ни с одним человеком на свете. Но тем не менее он отчего-то подчинился. Кошкин умел разговаривать с людьми так, что прекословить ему становилось невозможно. Сам он не мог объяснить, как это выходило, но факт был налицо.
– Бессмыслица какая-то, – пробурчал Свиридов, не глядя на настырного мента. – Просто нелепость. – Он глубоко вздохнул. – Ну хорошо, что вы хотите от меня услышать?
– Только правду, и ничего, кроме правды.
Кошкин сел за стол и вновь разложил свои бумаги. Алексей хотел было сесть напротив, но передумал и опустился на дальний диван. Создавалось впечатление, что он хочет, чтобы между ним и Кошкиным оставалось как можно больше свободного пространства.
– Начнем с идеи вечера встречи. Это ваша супруга захотела устроить его?
– Ну да.
– Почему?
Кошкин вертел в пальцах ручку. Взгляд его стал напряженным. «Ну-ка, что ты мне скажешь, господин бизнесмен?» – читалось в нем.
– Прошло ровно пятнадцать лет с тех пор, как они окончили школу, – бодро отрапортовал Алексей. – Елена была уверена, что такая дата достойна того, чтобы ее отметить.
Логично, подумал Кошкин. Очень логично. Особенно если учесть, что бывшие одноклассники не встречались ни на пятилетие, ни на десятилетие окончания школы. Однако он не стал упоминать об этом, а спросил:
– И Елена Сергеевна позвала всех своих бывших одноклассников к себе, верно?
– Верно.
Алексей чуял, что его ждет подвох, и не ошибся в своих ожиданиях. Но все же слова Кошкина поразили его.
– А почему именно к себе? Не проще ли было бы снять какой-нибудь ресторан? Все-таки в квартире неудобно проводить столь людное мероприятие.
От Кошкина не укрылось, что Алексей сделался на четверть тона бледнее, когда услышал вопрос. Почему? В самом деле, чего ради проводить вечер встречи в квартире, когда для такой цели есть более подходящие места?
– Видите ли, э… мы как-то не подумали… – промямлил Алексей. – То есть Лена сразу же решила…
– Ясно. – Это было одно из любимых словечек капитана.
Кошкин, словно не замечая растерянности своего собеседника, мягко продолжал:
– Конечно, снять на вечер целый зал в ресторане стоит денег, но ради такой даты… все же пятнадцать лет… И потом, вы ведь преуспевающий бизнесмен, верно? Для вас организовать застолье в ресторане – сущие пустяки.
Алексей молчал.
– Ну так как?
Свиридов подался вперед и облизнул губы. В горле у него пересохло.
– Понимаете, Иван Петрович… – заискивающе начал он.
– Олег Петрович, – поправил его милиционер.
– Да-да, Олег Петрович. Извините. – «Чтоб тебе провалиться», – тоскливо помыслил Алексей. – Но в ресторане все-таки своеобразная атмосфера… А Леночка хотела, чтобы все было по-домашнему просто… без пафоса, знаете ли. Все-таки бывшие одноклассники… столько лет провели вместе…
Ознакомительная версия.
