Ознакомительная версия.
– Почему ты в «Скорую» не позвонила, курица? – злобно спросил толстяк.
– Свободных машин нет, я уже звонила! «Скорая» сюда будет добираться очень долго, а она не может ждать, понимаете?! – крикнула девушка.
Водитель «Тойоты» снова посмотрел на свою руку, которую крепко сжимал Артем, и его одутловатое лицо исказила гримаса.
– Отпусти, или я тебя в асфальт закатаю, – прошипел он, но Павлов лишь сильнее сжал пальцы, заламывая наглецу кисть.
Тот истошно завопил.
– Брысь отсюда! – не меняя выражения лица, приказал Павлов, и толстяк попятился назад, чуть ли не на четвереньках заковылял к своему автомобилю.
– Где ваша знакомая? – спросил Артем.
Девушка указала на остановку. Там, прислонившись к стеклянной стенке, сидела хрупкая девушка лет двадцати пяти. Возле нее хлопотала какая-то женщина, обмахивала лицо платком. Артем обратил внимание на бледность кожи девчонки. Из нее словно выкачали всю кровь.
– Идемте. Я довезу вас, – проговорил он.
Незнакомка с благодарностью взглянула на него. По ее миловидному лицу скользнула едва уловимая тень, и она на мгновение сдвинула брови.
– Что с ней? – спросил Павлов через пару минут, глядя на пассажирок в зеркало заднего вида.
– Женя после операции. Осложнения, – коротко ответила девушка.
Она с тревогой смотрела на свою подругу, которая словно провалилась в забытье и тяжело, прерывисто дышала.
– Куда едем?
– В Первую градскую, на Ленинский проспект.
Павлов бросил взгляд на часы. Если сейчас он поедет в больницу, то может не застать на месте начальника полиции – об этом ему сообщила секретарша. Но отступать уже поздно. Не высаживать же девчонок на дорогу!
– Спасибо, – сказала девушка. – Мы вам очень благодарны.
– Всегда рад помочь.
– Меня Алла зовут, – неожиданно сообщила она, и ее щеки вдруг вспыхнули так, словно в том, что она представилась, было что-то постыдное.
– А меня Артем, – ответил адвокат.
– Я вас узнала.
Павлов едва заметно кивнул. Он это понял еще там, на дороге.
– Это ведь вы ведете передачи про судебные процессы?
Павлов пожал плечами и сказал:
– Сейчас на это почти не остается времени.
– Они интересны, правда, не всегда реальны, – проговорила она. – А иногда, простите, даже пафосны.
Артем недоуменно посмотрел на девушку.
– Увы, настоящая жизнь намного жестче и страшнее, – добавила она.
С губ ее спутницы сорвался тихий стон.
Алла с тревогой наклонилась вперед и попросила:
– Вы не могли бы ехать скорее?
– Алла, вам только кажется, что мы медленно едем, – отозвался Артем. – На самом деле очень быстро. У нас будут проблемы, если на нашем пути возникнет сотрудник ГИБДД.
– Женя! – позвала подругу Алла.
Девушка открыла глаза и хрипло спросила:
– У нас осталась вода?
– Потерпи, с собой ничего нет.
Павлов молча протянул с переднего сиденья бутылку с минеральной водой.
В глазах Аллы снова вспыхнули искры благодарности.
– Спасибо. Мне уже лучше, – сказала Евгения, сделав несколько жадных глотков. – Только на грудь будто что-то давит. Да не сжимай ты мне так пальцы!
Увидев на губах подруги слабую улыбку, Алла облегченно вздохнула и разжала ладонь, которой стискивала тонкую кисть подруги.
– Скоро приедем, – сказал Артем, вывернув с Житной улицы на Ленинский проспект. – Минут пять осталось.
– Вы не представляете, как нам помогли, – сказала Алла.
– Нет проблем.
Взгляд адвоката остановился на светло-зеленом значке, нацепленном на блузку Аллы. Зрение у него было хорошее, но он не мог рассмотреть, что изображено на нем.
Они подъехали к третьему корпусу. Павлов быстро объяснил ситуацию охраннику. Тот кивнул и поднял шлагбаум, пропуская машину на территорию больницы.
– Вот мы и на месте, – сказал Артем. – Вам помочь дойти?
– Нет. Огромное вам спасибо.
Евгения лишь слабо кивнула, опершись рукой на подругу.
Теперь, когда Алла стояла у дверцы автомобиля, Павлов наконец-то смог разглядеть значок.
Две раскрытые детские ладошки, на которых алело сердечко, а над ними надпись: «Поделись сердцем».
– Алла, возьмите, – сказал напоследок адвокат, передавая девушке свою визитку. – В жизни всякое случается.
– Да, – согласилась девушка. – А сегодня случилось так, что Господь прислал вас, чтобы вы нам помогли. До свидания!
– Удачи.
«Поделись сердцем».
Что бы это значило? Артему не хотелось так думать, но почему-то память, словно принтер, выдала лист бумаги, на котором красовалось всего одно слово: «Секта».
«Впрочем, какая разница – секта или нет, – подумал Артем, выезжая с территории лечебного учреждения. – Через десять минут мы забудем друг о друге. Успеть бы в полицейский участок».
Он не предполагал, что судьба еще раз столкнет его с этой девушкой.
Без пяти двенадцать Павлов был в отделении полиции. Адвокат мазнул взглядом по вывеске, красовавшейся на обшарпанном здании, и не смог удержаться от усмешки. Она была новенькая, свежая, словно ее прикрутили буквально пару минут назад. Все прочее здесь оставалось прежним. Облупившаяся краска, грязный линолеум. В дежурке стояли древние кресла, обтянутые потрескавшимся дерматином. Их, наверное, в последний момент успели вытащить из кинотеатра, подлежащего сносу.
Оболочку сменили, а содержимое осталось прежним. Можно вложить миллиарды, перешить форму и поменять таблички со значками, но эти деньги не смогут изменить сознание стражей порядка, как настоящих, так и будущих. В данном случае эпопея с реформой, преобразованием милиции в полицию, напоминала адвокату бомжа, которого впопыхах пытаются привести в более-менее презентабельный вид. Но даже если на бездомного натянуть белоснежный фрак и облить его с ног до головы самой дорогой туалетной водой, он все равно останется тем, кем был.
Из окошечка дежурной комнаты выглянул плотный лейтенант и осведомился:
– Вы к кому?
– Дыбенко на месте?
– Пока да.
Лейтенант собирался сказать что-то еще, но Павлов уже стремительным шагом направился к лестнице.
Адвокат увидел начальника отдела в дверях приемной. Кряжистый мужик могучей комплекции заполонил своим телом весь дверной проем.
– Юленька, тут должен один губошлеп приехать. Павлов который, – пробасил мужчина, стоя спиной к Артему. – Так ты передай ему, что меня совсем сегодня не будет.
– Хорошо, Валентин Михайлович, – пропел из приемной тоненький голосок.
– Ну и все. Если что, я на мобильном.
Дыбенко неторопливо, словно медведь, развернулся и тут же замер, чуть не натолкнувшись на Артема. От неожиданности он отступил назад, и Павлов шагнул в приемную.
– Добрый день, – невозмутимо произнес адвокат. – Вы уж извините, но губошлеп не стал звонить, а приехал сам.
Щеки полицейского стали пунцовыми, он смущенно кашлянул и пробубнил:
– Я очень спешу, Артем…
– Андреевич, – подсказал Павлов, обворожительно улыбнувшись замершей секретарше.
В одной руке у нее прямо в воздухе зависла чашка с кофе, в другой – смартфон.
– Давайте перенесем нашу встречу на завтра, – предложил Дыбенко, оправившись от шока, вызванного внезапным появлением Павлова. – Честное слово, Артем Андреевич…
– Не проблема. Можно и на завтра. Только потратьте, пожалуйста, три минуты, чтобы взглянуть вот на эти документы, Валентин Михайлович. Потому что если мы сейчас расстанемся, то я немедленно отвезу их по адресу.
Начальник отдела уставился на папку, которую протягивал ему адвокат. Он глядел на нее так, словно внутри могла прятаться ядовитая змея.
– Ну же, – мягко проговорил Павлов.
Дыбенко молча взял папку.
– Что это? – Он прищурился, вчитываясь в текст. – В Генеральную прокуратуру Российской Федерации. Копия – в Департамент собственной безопасности. Жалоба. Гм… – Валентин Михайлович перевел взгляд на адвоката, который наблюдал за ним с бесстрастным видом. – Пройдемте в кабинет, – предложил начальник ОВД, доставая из кармана ключ. – Юля, не соединяй меня ни с кем, пока я сам не скажу.
Девушка кивнула. Растерянность на ее накрашенном личике сменилась изумлением.
Кабинет оказался светлым и просторным. Вся мебель здесь была под стать его хозяину, тяжелая и массивная.
– Какие у вас проблемы? – спросил Дыбенко, как только они уселись.
– Валентин Михайлович, я представляю интересы гражданки Симоновой Вероники Сергеевны. Она была вынуждена обратиться в нашу коллегию в связи с тем, что сотрудники дежурной службы, подчиненные вам, без каких-либо оснований отказали ей в приеме заявления.
– Заявления?.. – переспросил Дыбенко.
– Совершенно верно. Заявление о безвестном исчезновении ее сына, восемнадцатилетнего Владимира Николаевича Симонова. Мне бы не хотелось тратить мое и ваше время на цитирование девяносто третьей статьи Уголовного кодекса, который, кстати, лежит у вас на столе, на самом видном месте. Это халатность. Ваши сотрудники не исполнили свои прямые обязанности, заморочили голову матери, которая сходит с ума от горя.
Ознакомительная версия.
