- Слышал, что он мне сказал? - обратилась я к Брату.
- Ну... - вяло ответил он.
- Что "ну", слышал или нет?
- Слышал.
- И что думаешь?
- Ничего.
- Как это "ничего"?
- Ты, Маринка, иногда такая зануда, просто беда. Человек имеет право думать или не думать. Я не думаю.
- А что за спор? - заинтересовалась Наташка.
- Тот, из первой палаты, сказал: "Мне нельзя здесь" - и повторил "Нельзя". Что думаешь?
- Я? - вытаращила глаза Наташка: - Что тут думать? Бредит человек. Может, дома газ не выключил и душой туда стремится, у нас задерживаться не желает...
- Глупость какая, - начала свирепеть я.
- Отчего сразу "глупость", - обиделась Наташка. - Бог знает, что ему в бреду привиделось.
- Вот-вот, - влез Брат. - Давайте не будем голову ломать. Наше дело мужичка на ноги поставить, а не загадки разгадывать.
- Он боится, - твердо заявила я. - Ты и же видел, что с ним стало твориться, как только он понял, где находится. Человек приходит в себя и первое, что говорит: "Мне здесь нельзя". 3аметь, не просит жене сообщить, или...
- Для мужичка кто-то не пожалел автоматной очереди... Лично я ничего знать не желаю. И другим не советую. Бредит себе человек, и пусть бредит.
- А может, у него с милицией нелады? Может, в розыске?
- Так ведь был милиционер.
- И что он увидел?
Мы переглянулись, и Брат заявил:
- Давайте без бурной деятельности.
- Ладно, - согласилась я. - Это дело милиции. Пусть они с ним разбираются. Мы свое дело сделали.
- Слава тебе Господи, - вздохнул Брат. - На рожон не лезем.
- Наташа, узнай, не справлялся ли кто о нем...
Наташка потянулась к телефону, а я пошла в двенадцатую палату, взглянуть на послеоперационного больного.
Когда я вернулась, Наталья все еще сидела за столом и названивала по телефону.
- Никто твоим дядькой не интересуется, - заявила она. - Я менту позвонила, что сюда приходил. Говорю, надо бы родственников отыскать. А он: "Вот сами и ищите, раз ваш дядька без документов. Может, он приезжий или одинокий". Тут я сострить решила и говорю: "А может, он у вас в розыске?"
- И он к нам бросился? - догадалась я.
- Как же, жди. Говорит, а хоть бы и в розыске, далеко все равно не убежит.
- Оптимист, - усмехнулась я. - Могу ему такого порассказать...
- Никто твоего дядьку не ищет, - сказала Наташка. - А Вовка прав, не стоит нам лезть не в свое дело. Он мудрую мысль родил: а ну как им заинтересуются те самые типы, что его не дострелили? И сюда заявятся. Не знаю, как ты, а у меня ни малейшего желания присутствовать при их свидании.
Я села в кресло, разглядывая стену напротив.
- Чего как неживая? - вздохнула Наташка.
- Пытаюсь сообразить. Куда ж нам его теперь?
- Ты что, спятила? - вытаращила она глаза.
- Еще нет. Но откровенно тебе скажу: не для того я его из кусков сшивала, чтобы какой-то придурок взял его и убил.
- Ладно пугать-то... Это ж просто Вовкины домыслы, ты знаешь, он к концу смены на многое способен.
- Домыслы или нет, а ты баба глазастая, так что по сторонам поглядывай и к разговорам прислушивайся.
- Заметано. Бдительность и еще раз бдительность. Довольна?
- Не очень. Маетно мне.
- Это оттого, что ты голову себе разной чепухой забиваешь. Человек бредит, и только... - Наташка помолчала и добавила виновато: - Правда, перед этим его пытались убить.
* * *
Под утро прибежала Ася.
- Марина Сергеевна, дядечка из первой вас зовет.
- Меня? - переспросила я несколько растерянно.
- Ага, волнуется и вас просит.
Я торопливо зашагала к первой палате. Он и вправду волновался, а это как раз то, что ему сейчас никак нельзя. Увидел меня, попытался приподняться и захрипел:
- Дочка, убьют меня здесь...
- Успокойтесь, - с порога начала я. - Вы в безопасности...
- Убьют... - повторил он.
- Вы хотите, чтобы я вызвала милицию? Хотите дать показания? спросила я, взяв его за руку. Он вроде бы усмехнулся. - Вы назвали свое имя, адрес? Мы сообщим родственникам.
- Никаких показаний... Найди человека, очень прошу... Цыганский поселок, знаешь? Спроси Алену... он там... Скажешь, от Старика привет.
- Хорошо, я сообщу в милицию, они его разыщут.
Могу поклясться, он засмеялся.
- Послушайте, - попыталась я еще раз. - Этот человек, кто бы он ни был, вам не поможет. Вы перенесли тяжелую операцию и должны находиться здесь... - Тут мне пришлось заткнуться: он уже не слышал, впав в беспамятство.
Я же была в твердой памяти и здравом рассудке, по крайней мере, я так думала. А потому мне надлежало срочно решить, что делать. Может, я чересчур серьезно отношусь к его словам, но подобного бреда у больных мне раньше слышать не приходилось.
Конечно, разыскивать неизвестно кого в Цыганском поселке, куда даже днем порядочные люди старались не попадать, я не собиралась. Перевозить его сейчас просто нельзя. Мужик он живучий, но категория эта относительная и имеет свои пределы.
- Визитная карточка у тебя? - спросила я, отыскав Наташку.
- Ты имеешь в виду того типа из милиции?
- Его.
- Что, опять?
- Человек опасается за свою жизнь. Утверждает, что его здесь убьют. Я должна что-то сделать.
- Конечно, - развела руками Наташка.
* * *
Солдатова Евгения Петровича, который наведывался к нам, застать не удалось. Трубку поднял мужчина, представившийся Олегом Эдуардовичем. С максимальной убедительностью я поведала ему свою историю, особо указав на то, что страх за свою жизнь не способствует скорейшему выздоровлению больного и меня, как врача, это беспокоит. В отличие от своего коллеги Олег Эдуардович оказался более любознательным.
- Он назвал свое имя?
Я немного растерялась: может, и назвал, только я не догадалась спросить об этом у Аси.
- Сейчас я разыщу сестру и узнаю, - виновато ответила я.
- Я подъеду через час, - заверил он и записал приметы моего пациента.
Приехал он через три часа, когда я уже перестала ждать и начала подбирать слова и выражения для очередного телефонного разговора. Олег Эдуардович, оказавшийся тридцатилетним жгучим брюнетом с карими глазами и ресницами до подбородка, вошел в ординаторскую и, предъявив удостоверение, спросил:
- Можно с ним поговорить?
- Попробуйте, - кивнула я, испытывая легкое удовлетворение от того, что кто-то проявил должный интерес к моему "крестнику".
В палате Олег Эдуардович пробыл полминуты - больной спал, и беспокоить его я не позволила. Он посмотрел на бледное лицо, скользнул взглядом по наколке и кивнул.
- Вы его знаете? - не удержавшись, спросила я уже в коридоре.
- Еще бы, - вроде бы усмехнулся он. - Человек он у нас известный. И, честно вам скажу, избери вы в субботу другую дорогу, многим бы услугу оказали.
- Вы имеете в виду тех, кто хотел его убить? - сурово нахмурилась я.
Олег Эдуардович тяжело вздохнул.
- Человек этот стойкий противник законов и почти все успел нарушить. В общем, ценным членом общества его никак не назовешь. Сейчас в городе неспокойно, думаю, в результате очередной бандитской разборки он и заполучил пули. И если бы не вы... - В голосе его звучала печаль и горькая обида. На меня это произвело впечатление.
- И что теперь? - как можно ласковее спросила я.
- Ничего, - пожал он плечами. - Лечите. Такие обычно живучие.
- Он боится, что его убьют, - напомнила я.
- В больнице? Это вряд ли... дождутся, когда выйдет, вот тогда может быть...
Я добавила в голос ласковости:
- Вы меня не поняли. Человек боится за свою жизнь, и у него для этого есть основания. Что вы собираетесь делать?
- Я? - искренне удивился он.
- Разумеется. Насколько мне известно, именно милиция оберегает жизнь сограждан от всяческих посягательств. Или я что-то пропустила и издали новый закон?
- Мне не понятна ваша ирония, - вздохнул Олег Эдуардович.
- А мне не понятна ваша позиция, - ответила я. - Я врач и лечу людей, не спрашивая, кто они и что затеяли сотворить завтра: ограбить ребенка или взорвать весь этот мир к чертям собачьим. Я просто выполняю свой долг. У вас же есть свой. Думаю, вы обязаны его выполнять. Обязаны?
- Обязан, - неохотно согласился он. - И как, по-вашему, я должен его выполнить?
- Охранять этого человека от возможных убийц.
- Да он сам убийца, - все-таки сорвался Олег Эдуардович, нервы у него были так себе.
- Тогда посадите его в тюрьму, - кивнула я. - А если не имеете такой возможности, потому что он умнее и удачливее вас, выполняйте свой долг.
Он лучисто мне улыбнулся:
- Такая красивая женщина и такой характер, - попробовал схитрить Олег Эдуардович.
- Прекратите, - сурово отрезала я. Он убрал улыбку. Тут в коридоре появилась Ася.
- Марина Сергеевна, дядечка ваш... этот... вас зовет.
- Теперь я могу с ним поговорить? - вежливо спросил Олег Эдуардович.
- Можете, - кивнула я. - Только должна вам напомнить, что допрашивать раненых и больных, находящихся под действием наркотических средств, вы не имеете права. Все, что он вам сейчас скажет, в суде недействительно.
