– В тачку садятся. Может, похиляем за ними?
– Нам мамаша нужна, – промямлил Магомед. По-русски он говорил отлично. – Сиди.
Бурак допил банку пива и выбросил ее за окно. Утирая губы рукой, бросил взгляд на Магомеда и проворчал:
– Долго торчим здесь – дни и ночи напролет, – так и заметить могут.
– Что предлагаешь? – не открывая глаз, спросил Магомед.
– Прячется наша мамаша, – рассуждая, Бурак прищурился. – Домик вдруг загнать решила, неспроста это. Держу пари, не одна мамаша ушла в подполье. Нам бы только узнать, где приют нашла. Сколько в городе агентств недвижимости?
– Три есть точно. Это те, что я знаю. Может, их больше.
– Я вот что обмозговал. Не проехаться ли нам по агентствам? Прикинуться покупателями, мол, нужен домишко, так выйдем на мамашу. А? Она ж нас не знает.
Магомед открыл глаза и удивленно уставился на напарника:
– Чего раньше не додумался? Езжай, я здесь побуду.
Магомед вышел из машины, потянулся, раскинув в стороны руки, затем достал сумку с пивом и едой, захлопнул дверцу. Когда Бурак уехал, он устроился на бугорке, откуда виден дом, достал банку пива и стал неторопливо пить.
Фаина Султановна вышла из агентства недвижимости и нервно озиралась в поисках такси. На счастье, прямо к агентству подкатила желтая машина со знакомыми опознавательными знаками, стала у порога. Водитель открыл дверцу, спустил ногу на асфальт, собираясь выйти. Фаина Султановна поспешила к нему:
– Молодой человек, вы не отвезете меня? Здесь недалеко.
Бурак окинул ее с ног до головы оценивающим взглядом, покривил губы: такая на чай не даст. Платье простецкое, сверху кофтенка, вязанная вручную, дешевые и стоптанные туфли, сумка вообще времен совдеповского благоденствия, когда ничего невозможно было достать, – старая и не стильная.
– Некогда мне, мамаша, – бросил он.
– Прошу вас, очень нужно быстро попасть домой, – и Фаина Султановна, сдвинув сумку к локтю, молитвенно сложила руки. Вдруг вспомнила: – Я хорошо заплачу.
В доказательство она вытащила сто рублей. Деньги, конечно, плевые, но это деньги, а Бурак их очень уважает. К тому же любому покажется противоестественным, что таксист отказался отвезти клиента за плату вдвое. Осторожность не помешает. Он выдернул сотню из руки мамаши, а то еще передумает столько платить, и кивнул:
– Садись, мамаша, прокачу с ветерком.
Если прикинуть по тарифу, то такой вояж стоил бы рублей тридцать, не больше. Бураку показалось странным, что мамаша, явно зарабатывающая три копейки, расплатилась, в три раза увеличив сумму. Она нервозно вставляла ключ в замочную скважину. Так торопилась в пустой дом? Хотя, может, забыла что-то, вот и вернулась.
– Мамаша, тебя подождать? – крикнул Бурак, надеясь получить еще сотенную.
– Нет, нет, спасибо, – откликнулась она, суетливо входя в дом.
Он пожал плечами и помчался назад к агентству.
Фаина Султановна вошла в маленький домик своей подруги, работающей на судне поваром. Когда подруга уходила в плавание, то оставляла ключ, чтобы Фаина поливала цветы, кормила кошку и вообще присматривала за домом. С виду он был неказистый, а внутри – загляденье. Чего здесь только не было: видеомагнитофон, большой телевизор, музыкальный центр, всякая техника для кухни, даже посудомоечная машина. Такое богатство нельзя оставлять без присмотра. Подруга говорила: накопит достаточно, чтоб в старости не бедствовать, купит хорошую квартиру и подыщет спокойную работу, а моря с океанами пошлет к черту. Сейчас она была в рейсе, это пришлось как нельзя кстати. Даже ей, своей самой близкой подруге, Фаина Султановна не хотела бы рассказывать о дочери.
– Роза… – позвала она. – Я пришла.
В дальней комнате на диване полулежала Роза и с опаской смотрела на дверь. Вошла мать.
– Сколько раз я тебя просила, чтобы не звала меня по имени, – раздраженно сказала Роза. – Что так быстро?
Фаина Султановна присела на краешек дивана, улыбнулась ласково:
– Получилось.
– Неужели? – И тусклые глаза дочери лихорадочно заблестели.
– И задаток дали. За мебель они не хотят платить, не понравилась им, ну и пусть. Завтра оформляем сделку у нотариуса! Говорят, можно сразу через юстицию оформить куплю-продажу, не обращаясь к нотариусу, а я уж решила по старинке. Пусть переплачу, зато душа будет спокойна, а то сейчас столько обманщиков. Завтра получу деньги, и мы можем ехать. Нужно только сегодня выписаться, остальные документы я подготовила.
– Хорошо, очень хорошо, – пробормотала Роза. – Сегодня же купи билеты. Надо сразу уехать. Завтра вряд ли получится… Послезавтра уедем!
Тяжело расставаться с местом, где прожил всю жизнь, тяжело. Да родное дитя дороже всего на свете. Роза вернулась, а Фаина Султановна до сих пор не знает, что там, в Турции, произошло. Поначалу пыталась расспрашивать, но когда видела, что творилось с Розой, прекращала расспросы, позже и вовсе перестала интересоваться Турцией. Однако мучилась догадками, подозревала худшее. Роза уехала с группой танцоров, а потом как в воду канула. Уж что только не предпринимала Фаина Султановна, выясняя, где ее дочь, да так ничего не узнала. С ней бегал по милициям и Виктор Иванович, близкий друг покойного мужа, его дочь Настя тоже пропала, а уехали девочки вместе. Еще радовались, что они вдвоем поехали. Везде отказывались заниматься поисками девочек в Турции. Потеряв всякую надежду отыскать дочь, Фаина Султановна перестала бегать по инстанциям, но Виктор Иванович не остановился, регулярно приезжал к ней с результатами. Да только результатов не было, он вздыхал и обещал дойти до самой Москвы. Не верила Фаина Султановна, что в столице, которая так далеко, отнесутся к их беде с пониманием, но Виктора Ивановича поддерживала. Уж лучше пусть надежда его питает, с надеждой жить можно. А месяц назад кто-то постучал в окно на рассвете, стучал так, что Фаина Султановна перепугалась до смерти, думала, бандиты нагрянули. Сообразив, что в ее доме брать нечего, подошла к окну и ахнула. Это была ее дочь! Мокрая, хотя дождя не было, худая, как скелет, с затравленными глазами, она посинела от холода – все-таки начало мая. Роза вошла в дом, успела лишь сказать:
– Никому не говори, что я вернулась… никому!..
И упала без чувств. Фаина дотащила ее до кровати, раздела. Вскипятила воду, растерла Розу согревающей мазью, разделась сама донага, легла, всем телом касаясь тела дочери. Она согревала дочь своим теплом и вливала в рот горячий чай, добавив в стакан ложку спирта. Пять дней Роза лежала и то ли в бреду, то ли наяву шептала:
– Не вызывай врачей. Меня никто не должен видеть. Никто. Слышишь?
Фаина Султановна кормила ее с ложечки, потом Роза отворачивалась к стене. Ни вещей своих не привезла, ни документов, а приехала в летних брючках и кофточке до безобразия грязных. Что же случилось? – пытала себя вопросами Фаина Султановна. Неделю спустя, как Роза вернулась, пожаловал Виктор Иванович. Он-то и поднял дочку хотя бы на ноги, но странным способом. Роза вся напряглась и зашипела:
– Не смей впускать его в дом! Ни за что!
– Его Настя тоже вернулась?
– Не знаю… нет… Не пускай его! Он не должен знать про меня!
Фаине Султановне пришлось разговаривать с ним у порога, испытывая страшный стыд. Разве ж можно не приглашать в дом человека, который не бросил в беде, когда она потеряла мужа, который много и бескорыстно помогал? Не было денег – бежала к нему занимать. Он часто привозил рыбу, жена его отдавала Фаине Султановне вещи, не тряпье, а хорошие вещи. Когда они приобретали овощи и фрукты для консервирования, делились с ней, а от денег всегда отказывались. Да много чем помогали, не требуя ответной благодарности. И вот как отблагодарила: в дом не пустила. А он сообщил, что снова получил отказ, но намерен дойти до самого главного милиционера. Если и тот откажет, поедет в Краснодар, там откажутся искать девочек – в Москву поедет. В общем, говорил то, что и всегда. После того, как он уехал, Роза заметалась по дому как одержимая:
– Мне нельзя здесь оставаться. Надо уехать… Мама, нам надо срочно уехать…
– Да объясни мне, милая, что случилось? – чуть не плача, сказала мать.
– Потом, потом. Сейчас не могу… Мама, давай уедем.
– Куда ж мы уедем? Денег у нас нет.
– А дом? Давай продадим его и уедем, где нас никто не знает. Прошу тебя, мама! В какую-нибудь деревню, но подальше, подальше… Купим домик и будем там жить. И спрячь меня, я боюсь здесь оставаться.
Оттого что дочка была на себя не похожа, Фаина Султановна не стала спорить, а предложила пожить у подруги, которая вернется из рейса еще не скоро. Дождались вечера – Роза не хотела выбираться днем, – оделись и вышли. Никто из соседей их не видел. А на остановке автобуса произошел казус. Фаина Султановна попросила подождать Розу у остановки, сама зашла в магазин купить продуктов – впопыхах забыли прихватить из дома. Выйдя из магазина, удивленно раскрыла глаза: Роза убегала. У Фаины Султановны сумки выпали из рук, а по щекам потекли слезы. Она вдруг поняла, что ее цветочек Розочка не в своем уме. Кто-то поднял сумки, спросил, не нужна ли помощь. Она только отрицательно мотала головой, забрала сумки, дошла до остановки и села на скамью, не имея сил что-либо предпринять. Фаина Султановна старательно прятала лицо от людей и плакала. Пришел автобус, люди уехали, а она осталась. Но прошло немного времени, внезапно сзади послышался родной голос:
